Будущий лидер Украинской военной организации (УВО) и Организации украинских националистов (ОУН)* Евгений Коновалец любил приходить на всё готовое.
Скажем, бывший сотник Украинских сечевых стрельцов (УСС) Василий Дидушок начал формировать в Киеве подразделение из бывших пленных солдат и офицеров австро-венгерской армии задолго до того, как летом 1917 в этот город прибыл из лагеря в Царицыне Евгений Коновалец. И хотя Коновалец в УСС никогда не служил (более того, он вообще был солдатом ландвера, то есть ополчения, а не регулярной армии), именно его в январе 1918-го «избрали» командиром 1-го куреня сечевых стрельцов, одного из первых вооружённых формирований Украинской народной республики (УНР).
После этого в биографии Евгения Коновальца последовала калейдоскопическая серия присяг и предательств: сначала его «сечевики» присягнули Петлюре, потом гетману Скоропадскому, потом приняли участие в мятеже против гетмана и опять присягнули Петлюре. А в декабре 1919-го, когда глава Директории сделал ставку на Польшу и уехал в Варшаву, Коновалец отдал приказ о «самодемобилизации» своего подразделения. Вместе с бывшими подчинёнными он был интернирован в польском лагере для военнопленных в Луцке.
Весной 1920 года, освободившись из лагеря, он отказался вернуться в ряды армии Петлюры, ведь последняя к тому времени стала марионеточной структурой Польши, а поляков галичанин Коновалец не любил больше других.
Евгений Коновалец перебрался в Прагу, где попытался создать очередное подразделение из пленных — бывших солдат и офицеров армии Западно-Украинской народной республики (ЗУНР), которые сначала были союзниками Петлюры, потом — Вооружённых Сил Юга России, а затем были интернированы в Чехословакии. Также Коновалец рассчитывал на галичан, служивших в австро-венгерской армии и попавших в плен в Италии в последние дни Первой мировой войны и в тот момент начавших массово возвращаться домой через Чехословакию.
Однако президент ЗУНР Евгений Петрушевич выступил решительно против подобных планов Коновальца, и тот решил принять участие в создании тайной военизированной организации.
Вот только полковник опять опоздал к шапочному разбору, ведь работа по формированию Украинской войсковой организации началась задолго до его приезда в Прагу.
Потому, когда на Первом заграничном съезде украинских войсковых организаций 31 августа 1920 года было провозглашено создание УВО, Евгений Коновалец не попал в её руководство, Главную Коллегию. Этот орган возглавил бывший сотник армии ЗУНР Осип Навроцкий, в коллегию также входили Михаил Матчак, Ярослав Чиж, Юрий Полянский и Владимир Целевич.
Хотя Главная Коллегия УВО была создана в Праге, все её члены были львовянами, а Владимир Целевич (кстати, единственный штатский) даже служил секретарём в городской управе Львова. Потому неудивительно, что именно этот город и стал поначалу реальным центром организации. Да и широкая социальная база у УВО была только на Галичине.
Но 20 июля 1921 года во Львов прибыл Евгений Коновалец в сопровождении бывшего подчинённого — начальника штаба корпуса сечевых стрельцов армии УНР, полковника Юрия Отмарштайна.
Отмарштайн был уроженцем Тирасполя, выпускником Николаевской академии Генштаба в Санкт-Петербурге и бывшим полковником Российской императорской армии. Никаких связей во Львове он не имел и беспрекословно выполнял распоряжения своего бывшего командира.
Коновалец фактически организовал переворот в УВО, сформировал её новый руководящий орган — Главную Команду, назначив себя его главой, а Отмарштайна — начальником штаба.
При этом есть все основания полагать, что ранее руководившие УВО львовяне вынуждены были признать лидерство уроженца села Зашков только потому, что у Евгения Коновальца были… деньги.
Статный полковник к тому времени подбил клинья к Ольге Федак (свадьба состоится через год), дочери одного из самых богатых украинцев Львова и Галичины — адвоката и финансиста Степана Федака. Об уровне достатка последнего свидетельствует тот факт, что только для помощи украинским пленным в польских лагерях весной 1919 года Федак-старший выделил 100 тысяч австрийских крон.
Скорее всего, именно через Федака националисты заранее узнали программу пребывания во Львове Юзефа Пилсудского. Начальник Польши планировал прибыть в столицу Восточной Галичины на открытие «Восточных торгов» — международной торгово-промышленной выставки, призванной продемонстрировать власть Варшавы над краем.
А власть эта в 1921 году держалась на решении Версальской мирной конференции, которая в ноябре 1919 года предоставила Польше мандат на управление Восточной Галичиной сроком на 25 лет.
Украинские националисты польскую власть легитимной не считали, и пытались любыми способами продемонстрировать, что её не признаёт и русинско-украинское большинство населения Львовского, Станиславовского и Тарнопольского воеводств (ныне Львовская, Ивано-Франковская и Тернопольская области). Теракт против Пилсудского подходил для этого как нельзя лучше.
Источники расходятся в том, каким образом исполнителем теракта стал Степан Федак-младший. Хотя ему было всего 20 лет, он успел поучиться в австро-венгерской военной академии в Винер-Нойштадте, повоевать в армиях ЗУНР и УНР и вступить в УВО.
Одни историки утверждают, что Коновалец поручил потенциальному шурину лишь найти исполнителя, но Степан решил сам убить Пилсудского. Другие — что боевики УВО были поделены на пятёрки, и лишь одна из них получила приказ совершить теракт — та, в которую входил Степан Федак-младший, причём сам он был избран на роль исполнителя вследствие жеребьёвки.
Однако всё могло быть куда проще.
Дело в том, что жена Степана Федака-старшего, Мария, происходила из семьи Сичинских. Она была дальней родственницей того самого Мирослава Сичинского, который 12 апреля 1908 года застрелил императорского наместника Королевства Галичина и Лодомерия (Владимерия, т.е. Волынь) графа Потоцкого. Мирослав Сичинский стал для галицких украинцев народным героем, — однако убийца Пилсудского явно прославился бы ещё больше. Так что пистолет в руку Степана Федака-младшего могли вложить не только соратники во главе с будущим шурином, но и родная мать.
И вот наступило 25 сентября 1921 года.
Утром этого дня Юзеф Пилсудский прибыл во Львов поездом из Варшавы. После торжественной встречи на вокзале и военного парада, в открытом лимузине в сопровождении президента Львова Юзефа Ноймана по запруженным народом улицам Пилсудский направился к кафедральному католическому собору. По окончании мессы он нанес визит вежливости львовскому архиепископу Юзефу Бильчевскому и отправился в Стрыйский парк на открытие «Восточных торгов».
После торжественной церемонии и беглой экскурсии по выставке Пилсудский отправился на дальнейшие встречи — с банкирами, журналистами и, наконец, в ратушу Львова, на церемонию открытия большого государственного герба Польши, созданного за счёт властей город. После торжественного обеда, около восьми вечера Пилсудский без охраны покинул ратушу в сопровождении воеводы Львовского Казимира Грабовского.
Позже Степан Федак-младший писал в воспоминаниях, что Пилсудского люди ждали очень долго, вследствие чего дико нервничали:
«Я занял было хорошую позицию, выйдя значительно быстрее. Но время шло, люди собирались, толпились и меня всё время выталкивали — и за короткое время затолкали меня далеко назад. Шли минуты, напряжение росло не только у меня, но и у публики. Я держал обе руки в карманах, чтобы тем самым прикрыть или дезориентировать всяких типов из тайной полиции или вообще поляков в толпе.
В таком напряжении кто-то воскликнул: «Идёт!», и тут поляк, который стоял рядом, схватил меня за руку. Я подумал, что это агент тайной полиции ловит меня как раз за правую руку, в которой я держал револьвер. Однако оказалось, что это был обычный зритель, который нервно схватил меня за руку, но в тот же момент освободил её и извинился».
Когда Пилсудский и Грабовский садились в машину, Федак трижды выстрелил в их сторону.
Из-за толкотни он ранил Грабовского только в плечо и левую руку, а в Пилсудского не попал. Стрелявшего сразу же схватил за горло подбежавший полицейский. Степан в падении выстрелил четвёртый раз и легко ранил себя в грудь. Некоторые трактуют это как попытку застрелиться, но сам террорист об этом никогда не упоминал.
Степана Федака отвезли на допрос в полицию, воевода Грабовский поехал домой, поскольку раны оказались лёгкими, а Пилсудский по плану отправился в Львовский оперный театр, где публика встретила его овацией. После окончания представления глава государства прибыл в здание воеводских властей, где состоялся торжественный банкет, куда прибыл и раненый воевода.
Поскольку Степан Федак во время стрельбы и задержания не выкрикивал никаких лозунгов, по городу поползли слухи, что стрелявший связан с коммунистами или евреями (после занятия Львова 21 ноября 1918 года польские войска устроили еврейский погром).
Однако террорист на допросе сам заявил, что он украинец, который не признаёт польскую власть над Восточной Галичиной, и поэтому хотел убить воеводу Грабовского. В попытке убить Пилсудского Федак так и не признался, хотя в результате такое обвинение ему было выдвинуто, как и в государственной измене.
После покушения по Львову прокатились массовые аресты украинских националистов и обыски у них.
Примечательно, что, когда закончился обыск в особняке Федаков, мать террориста заявила полиции: «Я горжусь тем, что именно мой сын исполнил этот атентат».
Суд над Степаном Федаком-младшим состоялся в октябре и ноябре 1922 года во Львове, его приговорили к 6 годам лишения свободы за покушение на убийство. На суде Степан всё время утверждал, что его жертвой должен был быть только воевода, но суд не поверил этому, поскольку свидетели указали, что первый выстрел явно был направлен в Пилсудского.
Вместе со Степаном Федаком на скамье подсудимых находилась целая группа украинских националистов из Львова: Францишек Юзеф Штык, Дмитрий Палийив, Остап Коберский, Василий Кучабский, Михаил Матчак, Пётр Яремийчук, Леонард Голубович, Николай Тофан, Ян Белецкий, Остап Горобиёвский, Евгений Зибликевич и Богдан Гнатевич.
Палийив, Матчак, Зибликевич и Яремийчук как члены одной с Федаком пятёрки УВО были приговорены к 2,5 года лишения свободы, Штык — к полутора годам, остальные подсудимые были оправданы.
УВО взяла на себя ответственность за теракт только после окончания судебного процесса, заявив, что это был протест против политики Пилсудского и его посещения Восточной Галичины.
Стоит отметить, что такие мягкие переговоры были вынесены по настоянию Пилсудского, который грезил созданием федеративной Речи Посполитой, куда входила бы и Украина. Однако, как говорится, куда украинского националиста ни целуй…
Уже 5 сентября 1924 года УВО организовала во Львове покушение на Станислава Войцеховского, тогдашнего президента Польши. Хотя покушение опять было неудачным (на этот раз не взорвалась бомба), больше ни один польский государственный деятель высокого ранга во Львов не приезжал вплоть до начала Второй мировой войны.
Ко времени покушения на президента Польши Степан Федак уже был на свободе — его амнистировали в обмен на обязательство покинуть страну меньше чем через два года после вынесения приговора. А его подельники и вовсе вышли из тюрьмы под залог ещё в январе 1923 года. Примечательно, что позже Дмитрий Палийив и Михаил Матчак избирались депутатами Сейма Польши, первый — по спискам УНДО, второй — от Украинской радикальной социалистической партии.
В середине 1930-х годов Степан Федак вернулся на Галичину, работал директором молокозавода в городке Журавно (ныне Стрыйский район Львовской области). Связи с Коновальцем, а позже с его преемником на посту лидера ОУН* Андреем Мельником он явно не прекращал, поскольку во время расстрела евреев в Бабьем Яру Степан Федак был переводчиком Зондеркоманды 4а, военные из которой и убили большинство людей.
А в 1943-1945 годах Федак был поручиком в дивизии СС «Галичина», формированием которой также занималось мельниковское крыло ОУН. Примечательно, что его подельник по львовскому теракту Дмитрий Палийив в этой дивизии был куда выше по званию — гауптштурмфюрером, и отвечал за политическое образование личного состава.
Дмитрий Палийив погиб в Бою под Бродами в июле 1944-го, Федак пережил соратника ненадолго. Неудавшийся убийца Пилсудского пропал без вести в последние дни войны — то ли в Щецине, то ли в Берлине.
Михаил Матчак в 1939-м выехал в Краков, оттуда в 1944-м — в Вену, где его в 1947-м арестовал НКВД. Матчак получил 25 лет лагерей, умер в 1958 году в Потьме, но после 1991 года его прах был перезахоронен на Лычаковском кладбище во Львове.
Евгений Зибликевич, хоть и принимал участие в учредительном конгрессе ОУН* в Вене в 1929 году, а потом ещё несколько раз попадал в тюрьму за националистическую деятельность, к середине 1930-х стал ориентироваться на гетмана Петра Скоропадского. В 1945-м Зибликевич вывез сначала в Германию, а потом в США архив идеолога украинского гражданского национализма Вячеслава Липинского, и до своей смерти в 1987 году возглавлял «Восточноевропейский исследовательский институт имени Липинского».
Из всей пятёрки УВО, которая 25 сентября 1921 года во Львове пыталась убить Юзефа Пилсудского, неизвестна судьба лишь Петра Яремийчука. По крайней мере, в открытых источниках никакой информации о нём нет.
* Организация, запрещенная в Российской Федерации
