Украина впервые за историю своей независимости разработала стратегию внешнеполитической деятельности. Документ 30 июля утвердил Совет по национальной безопасности и обороне, теперь его должен подписать президент.
На внешнеполитической арене Киев ставит перед собой 6 целей:
- обеспечение суверенитета и территориальной целостности Украины;
- противодействие «агрессивной политике» России;
- курс на членство в ЕС и НАТО;
- продвижение украинского экспорта и привлечение инвестиций;
- защита прав и интересов граждан Украины за границей;
- продвижение позитивного имиджа Украины в мире.
- Руслан, это просто набор лозунгов или попытка выстроить некую систему?
— Конечно, это некая система координат «Свой-чужой», исходя из той политической реальности, которая была на момент ее формирования. Вы же понимаете, что такой документ пишут не день, не неделю, а иногда даже не месяц. Насколько он будет актуален в нынешней геополитической эпохе — уже второй вопрос. Но я думаю, что это не окончательная редакция, и при следующем президенте она будет скорректирована.
- Какие положения там могут быть скорректированы?
— Сейчас об этом трудно говорить. Вы же видите, как динамично меняется ситуация. Вчерашний друг может стать врагом и наоборот. Но там же четко прописаны ориентиры, кто друг, кто враг, а кто так. Особенно это касается «ближневосточного направления», как мы его называем. Не все там так однозначно, и я бы не был столь категоричен. Я думаю, эта стратегия будет актуальна в ближайшие год-два. Не больше.
- Глава МИД Украины Дмитрий Кулеба заявил, что сейчас уже нет смысла разрывать дипломатические отношения с Россией, поскольку от этого ничего не изменится. Будут ли какие-то формальные последствия, если это все же случится?
— Я пока не вижу предпосылок для разрыва дипломатических отношений. Тем более если об этом говорит сам Кулеба. Как говорится, первоисточник дальше некуда. Я думаю, в ближайшее время этого не случится. Если начнется какое-то серьезное обострение, тогда это возможно. Но в общем и целом — нет. Посмотрим до конца этого года. Все зависит от того, как мы пройдем эту осень. Особенно на Донбассе.
Если судить по Грузии, то разрыв дипломатических отношений означает, что потом все переговоры проходят через посредников. А когда ведутся переговоры через посредников, то все переговорщики преследуют свою цель. Сейчас наиболее низкий уровень дипломатических отношений между Украиной и Россией, и эта ситуация будет продолжаться плюс-минус эту осень, если не случится что-то из ряда вон выходящее.
- Сейчас высказывается мнение, что Украина сможет отзеркалить евразийскую повестку России, чтобы стать посредником между большим Западом и большим Востоком. Насколько ей это удастся?
— Для этого надо немножко переформатировать свою концепцию. Сейчас это больше напоминает попытку выстроить «стену Пилсудского 2.0». А стена — это не про посредничество, не про коридоры и не про мосты. Скорее, это про засовы.
- Если говорить о предпочтениях рядовых граждан, то они хотели бы видеть в Украине самостоятельного внешнеполитического игрока, или среди них по-прежнему присутствует идея о том, чтобы прислониться к кому-то сильному, дабы он навел порядок?
— Вы знаете, по этому поводу общественное мнение развивается динамично. Если мы возьмем последнюю социологию, то сторонников внешнего управления становится все меньше и меньше. Они фактически капсулированы в политических проектах вроде «Голоса» или «Европейской солидарности» и в ряде мажоритарщиков, но не представляют из себя большинство и серьезно повлиять на ситуацию не могут.
Поэтому я думаю, что тренд на отход от внешнего управления в политической повестке дня нашей страны будет доминировать в ближайшие несколько лет.
- В таком случае зачем закреплять и в Конституции, и в этой стратегии курс на членство в ЕС и НАТО, если даже у Зеленского признают, что в этом нет смысла?
— Пока что это закреплено в преамбуле к Конституции. Вся эта риторика больше направлена на внутреннего потребителя, на сторонников ЕС и НАТО, которых остается 40-49% в зависимости от того, как поставить вопрос и как провести исследование. Это огромная масса потенциальных избирателей.
Но в свете последних событий мы посмотрим на несколько ближайших социологий (если карантин не накроет), какая там динамика. Там большинства 50+1 нет, и говорить о том, что это выбор большинства преждевременно.
Просто ситуация не будет развиваться по линейным сценариям (или так, или так, или белое, или черное).
- Вы в предыдущем интервью говорили, что Украина станет решающим фактором в борьбе двух концепций — общей Большой Евразии и Атлантической хартии. Что должно произойти, чтобы мы поняли, что какая-то из этих двух концепций одержала верх?
— Мы это увидим по событиям ближайшего года. Все зависит от того, какими смыслами будут наполняться эти концепции. Во-первых, давайте не забывать, что ближайшее время — это выборы (выборы в Бундестаг, выборы президента Франции в апреле 2022 года). От этого тоже во многом будет зависеть развитие концепции Большой Евразии.
Сейчас мы входим в полосу кризиса, связанную и с политическими, и с пандемическими, и с экономическими обострениями. МВФ же не от хорошей жизни раздает 650 млрд просто так. Поэтому я думаю, что в ближайшие полгода станет понятно очертание обеих концепций.
Тут еще очень важно, как будет развиваться ситуация во внутренней и внешней политике США. Думаю, что осенью следующего года мы увидим первые контуры выбора. Пока что эту осень надо пройти.
- А как победа той или иной концепции отразится на конкретных событиях в Украине в плане вступления в ЕС и НАТО или федерализации?
— Федерализации не будет. Это вчерашний день. Это все шло в концепции 2014-2019 годов. Фактически под это были заточены Минские соглашения. Будет идти третий этап административно-территориальной реформы. В каком-то смысле он более прогрессивный, чем идеи, которые были в 2014-2019 году. Главное — довести это до ума.
Как говорил Наполеон, любой план действует до первого выстрела. В этом плане Украину вообще ждут глобальные тектонические сдвиги на протяжении 2-3 лет. И вопрос третьего этапа административно-территориальной реформы будет очень важен. Я так понимаю, речь идет о сокращении областей, введении должности префекта, при этом больше полномочий будет у объединенных территориальных громад (ОТГ) и у районов.
Фактически мы это уже сейчас начинаем наблюдать. Просто не так ярко на фоне остальных политических событий последних нескольких недель.
Сейчас главное — не спешить с окончательными выводами и не упираться в концепции прошлого. Упираться в концепции прошлого — плохо и недальновидно. Это касается и вашего вопроса о стратегии безопасности, и относительно федерализации. Время старых концепций уходит. На это формируется социальный запрос, который рано или поздно конвертируется в конкретные политические решения.
