К 22 июня 1941 года на Украине было собрано около половины советских танковых сил.
На Правобережье концентрировались 4-й, 8-й, 9-й, 15-й, 19-й и 22-й мехкорпуса (далее — мк). Все они были созданы в конце 1940-го начале 41-го года и находились на различных стадиях формирования. Если 4-й и 8-й мк к тому времени уже успели получить значительное количество новейших танков КВ и Т-34, то у остальных мехкорпусов новой техники или не было вообще, или она поступила в незначительных количествах.
Формирование 15-го мк генерал-майора Игнатия Ивановича Карпезо началось в феврале 41-го, в его состав из 4-го мк передали 10-ю танковую дивизию (далее тд). Переброшенная из Прибалтики 18-я лёгкая танковая бригада стала костяком для второй танковой дивизии мехкорпуса — 37-й. Тогда же началось формирование 212-й мотострелковой дивизии (мсд).
В Красной Армии после её значительного увеличения с одной стороны и репрессий — с другой не хватало командного состава. Так, генерал Карпезо всего несколькими месяцами ранее командовал дивизией и опыта управления крупным механизированным соединение не имел. Командным составом корпус был укомплектован чуть более, чем наполовину. Рядового состава хватало, но это на 60% были призывники мая 1941 года, то есть совершенно ещё не обученные люди.
Начало войны застало корпус врасплох — процесс получения новых танков только начался, из 809 находившихся на его вооружении единиц бронетехники, «тридцатьчетвёрок» и КВ было соответственно 69 и 64. Танкисты освоить их ещё не успели. Восемь наименований танков и броневиков значительно усложняли процесс ремонта техники. Находившиеся на вооружении корпуса 418 танков БТ-7 после освободительных походов в Западную Украину и Белоруссию и Зимней войны в Финляндии были сильно изношены. А ведь ещё нужно было ремонтировать тракторы, легковые автомобили, грузовики.
Все три понтонно-мостовые батальона корпуса к 22 июня находились на сборах на реке Днестр, и с началом войны прибыть обратно так и не смогли.
К началу боевых действий соединения 15-го мк были разбросаны друг от друга на значительном удалении: штаб корпуса и 212-я мсд находились в Бродах, 10-я тд — в Золочеве, 37-я тд — в Кременце. 10-й артполк, 10-й зенитный артдивизион и полковая артиллерия 10-го мотострелкового полка находились на полигоне в районе Янова (под Львовом), то есть у 10-й тд отсутствовали все средства артподдержки.
Артполк 37-й тд находился рядом, но у дюжины имевшихся 122-мм гаубиц отсутствовали панорамные прицелы, то есть боеготовыми были только четыре 152-мм орудия. Кроме того, из транспорта полк располагал всего пятью тракторами. В результате в первые дни войны на боевые позиции удалось вывезти сначала четыре 122-мм гаубицы, а потом ещё четыре 152-миллиметровые. Вся остальная артиллерия полка Кременец так и не покинула, и скорее всего досталась немцам.
212-я мсд на самом деле таковой не являлась — у неё совершенно отсутствовал автотранспорт для перевозки солдат, на 28 имевшихся в наличии орудий приходилось только четыре грузовика. Совсем не было их и у мотострелковых полков двух танковых дивизий корпуса. Входивший в состав 15-го мк 25-й мотоциклетный полк также существовал только на бумаге — из 434 мотоциклов у него было только 74 (17%), из 17 положенных бронемашин — 5 (29%).
С началом войны в дивизиях корпуса вскрыли пакеты с приказами на случай боевых действий.
В 9:50 из Золочева в сторону Радехова выступил передовой отряд 10-й тд в составе 3-го танкового батальона (тб) 20-го танкового полка (тп) и 2-го батальона 10-го мотострелкового полка (мсп). 19-й тп вместо того, чтобы также двинуться к Радехову, зачем-то держал оборону в районе Топорова, где его танкисты из пушки танка КВ сбили немецкий разведывательный самолёт Hs-126B (этим их участие в боевых действиях первого дня войны и ограничилось).
Высланные в качестве авангарда шесть танков передового отряда около 22:00 в районе села Корчин столкнулись с немецкой пехотой и противотанковыми орудиями (ПТО). В боевом донесении танкисты потом отрапортовали, что ценой потери двух машин уничтожили батарею ПТО и до взвода вражеской пехоты. Если до этого в штабах корпуса думали, что немцы выкинули десант, то теперь все сомнения отпали — передовой отряд обнаружил пехотные части вермахта.
В первый день войны в штабе Юго-Западного фронта царила неразбериха, вызванная в том числе и переездом из Киева в Тарнополь.
Когда немецкие самолёты бомбили украинские города, колонна машин, которая везла личный состав и имущество оперативного отдела штаба, ещё была в пути где-то в районе Бродов. Связь с большей частью дивизий на направлении главного удара группы армий «Юг» у советского командования отсутствовала, разведка фактически была парализована. В связи с этим штаб фронта неправильно оценил численность противостоящих ему войск противника.
Так, например, оперативники штаба посчитали, что в районе Радехова наступает всего одна немецкая пехотная дивизия, хотя их там было сразу три, а следом ещё шла 11-я танковая. Чуть позже на этом же направлении немцы дополнительно ввели в действие 16-ю тд.
Эти ошибки и привели к тому, что, основываясь на предоставленных Юго-Западным фронтом совершенно ошибочных данных, в 21:15 Генеральный штаб директивой № 3 приказал ему контратаковать врага, не дожидаясь концентрации всех сил своих мехкорпусов.
В результате советское командование стало делать то, на что и надеялся противник — бросать свои подвижные соединения в наступление не все сразу, а по очереди. Так их немцам было проще «перемалывать».
В связи с тем, что 15-й мехкорпус оказался к месту прорыва группы армий «Юг» ближе всех, то и разгромили его фактически первым.
В соответствии с приказом о контрударе 37-я тд двинулась из Кременца к границе, оставив в военном городке около трети своего личного состава — танков на всех не хватило. Кроме того, на месте остались неисправные машины: 1 танк КВ, 15 БТ-7, 9 Т-26, 1 ХТ-26, 20 танкеток Т-27 и 30 грузовиков. Но даже то, что выехало, 23 июня до Радехова не добралось — в 14:00 на командный пункт дивизии (КП) прибыл генерал Карпезо и сообщил, что по его данным в районе села Адамы сосредоточились до 100 танков противника. Хотя до Радехова оставалось всего 30 км, 37-я тд повернула на Адамы, но никакого противника там не обнаружила и вернулась обратно. Было потеряно шесть часов драгоценнейшего времени, израсходован и так скудный моторесурс машин, вымотан личный состав. Для 15-го мк этот бесцельный марш потом окажется далеко не последним.
212-ю мсд командование фронтом вообще распорядилось оставить в Бродах, чтобы оборонять их до подхода 8-го мк, который через день-два должен был прибыть из района Львовского «выступа».
Таким образом 23 июня выполнить приказ Генерального штаба и атаковать противника из всего 15-го мк, и то, лишь частью своих сил, смогла только 10-я тд.
События развивались следующим образом. В 3:30 немецкая 11-я тд заняла село Стоянов. В 5:15 немцы атаковали Радехов. К тому времени основные силы командира 10-й тд генерал-майора Сергея Яковлевича Огурцова не успели подойти к городу, на его западных окраинах закрепились только два батальона (мотострелковый и танковый) передового отряда. Но удержать город без артиллерии (которая у 10-й тд, напомним, находилась на полигоне под Львовом) было крайне сложно, если вообще возможно. Особенно если учесть, что танки надвигавшейся на Радехов 11-й тд вермахта поддерживали 88-мм зенитки приданного ей 71-го зенитного дивизиона полка люфтваффе «Герман Геринг». Их снаряды легко пробивали 75-мм броню тяжёлых КВ.
Батальоны завязали бой, но у них скоро закончились снаряды, и передовой отряд отошёл от Радехова к Холоеву (современное Узловое). В этом бою немцы потеряли 20 танков, 16 ПТО и до взвода пехоты, а 10-я тд — 20 танков БТ-7, 6 Т-34, 7 человек убитыми, 11 ранеными и 32 — пропавшими без вести.
Немецкая 11-я тд продолжила своё продвижение на юг, но южнее Радехова её после полудня атаковали два танковых батальона 32-й тд и стрелковый батальон 81-й мсд из состава 4-го мк. По приказу генерала Жукова этот мехкорпус, которым командовал генерал-майор Андрей Андреевич Власов (тот самый, будущий генерал-предатель), должен был выдвинуться к Радехову целиком. Но командующий Юго-Западным фронтом генерал Кирпонос его ослушался, и двинул на север из Львовского «выступа» только часть сил корпуса, тем самым раздробив его силы и усугубив без того достаточно сложную ситуацию.
В результате завязавшегося боя передовая группа 4-го мк понесла тяжёлые потери и отступила. Вслед за ней в 15:00 к Радехову подтянулись основные силы 20-го тп и 10-го мсп 10-й танковой дивизии генерала Огурцова. История повторилась, немцы отбили и этот натиск.
К началу Восточной кампании вермахт успел отработать тактику применения своих танков. Да, немецкие Pz.Kpfw.III и Pz.Kpfw.IV по своей бронезащите и вооружению сильно проигрывали Т-34 и КВ и не особо превосходили БТ-7 и Т-26, но благодаря согласованности действий входивших в танковые дивизии подразделений, их всегда прикрывала приданная танковым полкам артиллерия, поддерживала мотопехота. Атаки 11-й тд помимо упоминавшихся зениток дивизиона люфтваффе прикрывали такие же 88-мм орудия 61-го танкового противотанкового дивизиона. Кроме того, на вооружении у немецкой дивизии были 24 105-мм лёгкие полевые гаубицы, 12 105-мм пушек, 4 тяжёлых 150-мм орудия, двадцать 75-мм пушек и тридцать 81-мм миномётов. В отличие от советских артподразделений, немецкие были полностью обеспечены прицелами, автотранспортом и своевременным подвозом боеприпасов.
Из неподвижной пушки легче попасть по противнику, чем из орудия прыгающей на кочках железной коробки, обзор из которой к тому же сильно затруднён. Вот и подбивали немецкие артиллеристы машины советских танкистов, пока те, лишённые своим командованием артподдержки, пытались расправиться с немецкими танками.
24 июня продолжились «чудеса» с напрасными маршами. Сначала основные силы 10-й тд получили приказ выдвинуться к Смольному, Пониковице, Гаям-Смоленским и быть готовыми к удару в направлении на Радивилов. В 17:00 новый приказ: вернуться назад на позиции южнее Холоева.
37-ю тд сперва обязали занять позиции вдоль южного берега речки Радоставки с тем, чтобы потом начать на Радехов наступление со стороны села Оглядов. В 15:00 из штаба корпуса поступил новый приказ занять и оборонять рубеж Шишковцы — Адамы. К вечеру очередное распоряжение — до 2:00 25 июня сосредоточиться в районе Лесовое — Новоставцы с целью нанесения удара в направлении на Лешнев. Когда к 23:00 дивизия преодолела половину пути, от генерала Карпезо поступил новый приказ — вернуться на прежние позиции вдоль реки Радоставка и подготовить удар на Холоев.
37-я тд вновь развернулась на 180° и к 6:00 утра 25 июня заняла оборону там, где находилась сутки назад. При этом она оставила на марше массу сломавшихся танков, разбомбленных вражеской авиацией грузовиков, убитых и раненых бомбами людей.
25 июня длительный напрасный марш выпал на долю ещё не воевавшего 19-го тп 10-й тд. Утром его командир получил приказ выдвинуться в Броды, причём подполковник Василий Алексеевич Пролеев зачем-то в качестве авангарда отправил вперёд тяжёлые танки КВ своего 1-го батальона. В результате полк противника в Бродах не нашёл, за сутки совершил 100-километровый марш туда-обратно, и без всяких боёв оставил на западно-украинских дорогах поломанными 13 драгоценных в тех условиях танков КВ. Зная, с какими в первые дни войны советские ремонтники сталкивались трудностями, с большой долей вероятности можно утверждать, что большая часть этой бронетехники потом досталась врагу.
В результате единственным подразделением 15-го мк, которое продолжало выполнять директиву Генштаба и атаковало противника, оказалась группа из 15 танков 20-го тп 10-й тд, командовал которой начштаба полка майор Иван Филиппович Говор. 25 июня танки группы ворвались в глубину вражеской обороны, но, встреченные массированным противотанковым огнём, отошли. В результате танкисты потеряли 4 КВ, 7 БТ-7 и четыре танковых экипажа. Майор Говор попал в плен.
Тем временем немцы укрепляли в районе Радехова свою оборону и стремительно продвигались на восток к Бродам. У них отлично работала авиаразведка, она вычислила месторасположения штаба 15-го мк, и авиация практически парализовала его деятельность постоянными бомбардировками. Большую часть времени штабные работники проводили в вырытых в земле щелях, где и пытались работать.
26 июня было принято решение снова атаковать Радехов — на этот раз под вражеский огонь бросался «прокатившийся» накануне к Бродам 19-й тп.
В 8:00 он атаковал город с юго-восточного направления, при чём комполка Пролеев допустил новую ошибку, бросал силы в бой побатальонно. Вскоре задымил один КВ, второй, с третьего взрывом сорвало башню. К 14:00 полк смог продвинуться вперёд всего на два километра, заплатив за этот «успех» практически всей своей бронетехникой. В 1-м батальоне, например, осталось только два танка, в остальных двух ситуация была не лучше.
Зато, пока танкисты 19-го тп горели под Радеховым, их коллеги из 37-й тд находились всего в 30 километрах, но приказ атаковать город не получали. Вместо этого утром поступила директива отходить на восточный берег реки Серет. К 12:00 этот приказ отменили, очередное распоряжение командование требовало вернуться на рубеж реки Радоставки и готовиться к атаке на Берестечко — новый поворот на 180°, новый напрасный марш, новые оставшиеся на дороге поломанные танки и разбитые бомбами грузовики.
В это же день 26 июня произошёл уникальнейший случай, который по своей мистичности и жути сопоставим с современными триллерами, особенно, если учесть, что описываемые события — быль.
В 18:00 штаб 15-го мехкорпуса подвергся очередному авианалёту. В этот раз его бомбили восемнадцать двухмоторных вражеских бомбардировщиков Не-111 бомбардировочной эскадры KG-55 «Гриф». Немцы потеряли два сбитых огнём с земли самолёта, а штаб — двух человек убитыми и двух — ранеными. Среди погибших оказался и комкор Карпезо.
Лето стояло жаркое, морга поблизости не было, поэтому генерала похоронили сразу. Поздно вечером на КП корпуса приехал зам. командующего по политической части бригадный комиссар Иван Васильевич Лутай, они дружили с Карпезо ещё с Гражданской войны.
Узнав, что его друг погиб, комиссар попросил показать могилу. Он долго сидел возле неё, а потом потребовал, чтобы гроб откопали. Солдаты из охраны штаба опешили от дикости приказа, но Лутай шутить не собирался, и в подтверждение своих слов достал из кобуры пистолет. После гибели Карпезо он оставался в корпусе главным, так что ослушаться его было себе дороже, и могилу разрыли. Затем солдаты выполнили второй не мене странный приказ комиссара раскрыть заколоченный гроб. Крышку сорвали, и Лутай, всё ещё не верящий, что его друг погиб, припал к бледному телу. Поражённые этим зрелищем присутствовавшие остались стоять в стороне, стараясь в сторону могилы не смотреть.
И тут комиссар потребовал врача — он уловил, что руки у Карпезо тёплые, генерал был жив. Сначала этому никто не поверил, но врача позвали. Тот долго щупал комкора, и в конце концов обнаружил слабую нитку пульса. Все присутствовавшие похолодели от ужаса — только что они чуть не зарыли в землю живого человека. В результате Карпезо отправили в тыл, где врачи поставили его на ноги. Он прожил долгую жизнь и умер в Киеве уже в преклонном возрасте, а вот комиссар Лутай 1941 год не пережил — сгинул в сентябре в Киевском котле.
Командование над 15-м мехкорпусом принял полковник Георгий Иванович Ермолаев, но изменить ситуацию в корпусе он не смог.
Следом за растерявшей свою матчасть 10-й танковой дивизией почти всех своих танков и бронемашин лишилась и 37-я тд. За период с 22 по 28 июня, пока она ещё не была в боях, дивизия только на маршах потеряла 103 из 330 своих боевых машин. Большую часть остальной матчасти она растеряла в боях под Берестечко и во время отступления на восток. К 8 июля 1941 года у неё оставалась всего одна танковая рота в составе 2 Т-34 и 12 БТ-7.
Дивизия передала эти танки в сводный отряд 15-го мк, возглавил который бывший командир 10-й тд генерал Огурцов. От его дивизии также мало что осталось.
Неделю группа вела ожесточённые бои за Бердичев, но к 16 июля лишилась всех своих танков. Вскоре 10-я и 37-я тд были расформировали, на их базе создали танковые бригады, а 212-ю мсд переименовали в стрелковую и переподчинили 26-й армии.
В августе 1941 года 15 мехкорпус окончательно прекратил своё существование.
