Эта тема до сих пор очень чувствительна на материковом Китае и до сих пор подвергается жёсткой цензуре, зато участников тех событий не забывают в Гонконге: каждый год 4 июня проходят памятные мероприятия, а в 2014 году в автономии открыли музей, посвящённый протестам на площади Тяньаньмэнь.
Ворота небесного НЕспокойствия
После смерти первого председателя ЦК Китайской коммунистической партии Мао Цзедуна фактическим руководителем страны стал Дэн Сяопин, занимавший пост третьего председателя военного совета партии. Имея за плечами опыт жизни и работы во Франции, он начал активно укреплять отношения с западными странами, а во внутренней политике в качестве приоритета объявил проведение экономических реформ, которые в конечном итоге обеспечили переход от плановой к рыночной экономике.
Часть китайского общества считала, что экономические преобразования должны происходить быстрее, а параллельно с ними должна меняться и политическая ситуация. Прежде всего этой точки зрения придерживались студенты, большинство которых знали о демократии, которую хотели видеть в своей стране, лишь по рассказам. Своими впечатлениями от жизни на Западе с учащимися китайских университетов, в частности, делился профессор-астрофизик Фан Личжи, вернувшийся из Принстонского университета (США). В 1986 году после его турне молодые люди вышли на акции протестов, их требования о большей демократизации и свободе слова поддержал генеральный секретарь КПК Ху Яобан, за что и поплатился политической карьерой. Партийная верхушка возложила на него, долгое время работавшего в местных молодёжных организациях и пользовавшегося популярностью у молодых соотечественников, вину за попустительство беспорядкам. Преемником Яобана назначили Чжао Цзыяна.
Несмотря на отставку с должности генерального секретаря КПК, Ху Яобан по-прежнему входил в Политбюро партии и в апреле 1989 года принимал участие в очередном партийном съезде, который стал для него роковым. Во время мероприятия у политика произошёл инфаркт, и он умер 15-го числа.
Его кончина стала формальным поводом для начала массовых волнений. Активисты считали, что Яобану могли помочь уйти из жизни, и требовали расследовать обстоятельства его смерти, а затем их требования свелись к призывам принять меры по искоренению коррупции, которая усиливалась на фоне экономических реформ. Под лозунги «Долой продажных чинуш!» около 100 тысяч человек выступали с разными требованиями: обнародовать сведения о доходах чиновников и их родственников, увеличить зарплату людям, чья работа связана с интеллектуальным трудом, отменить цензуру и ограничения на публичные выступления. Иными словами, вся эта разнородная группа выступала «За всё хорошее против всего плохого».
27 апреля митингующие разбили на центральной площади Пекина Тяньаньмэнь, название которой переводится как «Врата небесного спокойствия», палаточный лагерь и каждый день маршировали, пели гимн Интернационала. Для того чтобы власти Поднебесной наверняка выполнили все требования, в мае активисты объявили голодовку накануне визита Горбачёва в Пекин, рассчитывая, что правительство пойдёт навстречу, лишь бы они освободили площадь, где должна была проходить встреча партийных лидеров двух стран. Китайские власти призывали митингующих разойтись, сбрасывая листовки с соответствующими лозунгами с военного вертолёта. Однако молодёжь и не думала отступать — количество людей на площади только увеличивалось. Более того, из-под контроля начала выходить ситуация и в других крупных городах, в том числе Шанхае, Чонкине, Вухани. Пекину пришлось пойти на некоторые уступки — в результате ослабления контроля государства над СМИ телеканалы начали освещать ситуацию в палаточном лагере, руководитель Патриотического единого фронта китайского народа Ян Минфу провёл встречу с митингующими, на которой сказал, что их акции имеют патриотический характер, и просил покинуть площадь. Однако с каждым шагом правительства навстречу студенты требовали всё больше и больше.
Своего пика ситуация достигла 17 мая, когда на Тяньаньмэнь собралось около миллиона человек, и на их сторону начали переходить некоторые сотрудники правоохранительных органов. В руководстве страны не было единой точки зрения на то, как нужно действовать дальше: одни выступали за силовой разгон демонстрантов, другие считали такой подход неприемлемым. Между руководителем КНП Дэн Сяопином и премьер-министром Чжао Цзыяном возникли серьёзные разногласия. 16 мая глава правительства заявил Горбачёву на встрече, что настоящий лидер КНР — Сяопин, а 19-го числа выступил перед активистами на площади с призывами прекратить голодовку, быть сильными и увидеть в будущем великий модернизированный Китай, при этом признав, что критика, прозвучавшая из их уст, была необходима.
«Вы не такие, как мы! Мы старые, для нас это уже не имеет никакого значения», — заявил Чжао Цзыян.
Вот как тот момент описывает премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю в своей книге «Сингапурская история»: «От событий на площади Тяньаньмэнь в моей памяти осталась грустная картина: Чжао Цзыян, стоящий посреди площади, забитой демонстрантами с повязками на головах, на которых были написаны лозунги, с мегафоном в руке. Почти что со слезами на глазах он уговаривал студентов разойтись, объясняя, что больше не сможет защищать их. Это было 19 мая. Увы, было уже слишком поздно: лидеры КПК решили ввести военное положение и при необходимости использовать силу для разгона демонстрации».
20 мая власти ввели военное положение и начали стягивать в столицу дивизии Национально-освободительной армии Китая из пяти военных округов. Многие военные до этого ни разу не были в Пекине и не до конца осознавали, что им предстоит делать. На подъездах к городу митингующие встречали бойцов и призывали вступить в их ряды — некоторые соглашались. Кроме того, на главных улицах Пекина активисты выстраивали баррикады из общественного транспорта, чтобы преградить дорогу армейской технике. 3 июня проехать к Тяньаньмэнь военным не удалось, поскольку митингующие атаковали их бутылками с зажигательной смесью, палками и камнями. Армия же не только не имела оружия, но и не могла дать отпор даже кулаками. В тот же день Дэн Сяопин пошёл на решительные меры — он объявил о введении в Пекин вооружённых подразделений 27-й и 28-й армий Китая в сопровождении бронетехники.
Местных жителей с телеэкранов попросили не покидать свои дома, и уже в 22:00 в город вошли танки и БТР, а военные получили разрешение применять оружие в целях самообороны. Спустя почти четыре часа муниципалитет Пекина и штаб органов чрезвычайного положения опубликовали призыв к студентам покинуть центральную площадь, где на тот момент находилось несколько тысяч человек.
Западная пресса тогда писала, что митингующие, отказавшиеся уходить с Тяньаньмэнь, погибли под гусеницами прямо там. Причём эту информацию распространяли журналисты, работавшие в Пекине, но не находившиеся на площади, прежде всего телеканал CNN. Корреспонденты, которые были на Тяньаньмэнь, рассказывают, что дело обстояло совершенно по-другому. Вот что писал корреспондент советской «Правды» Всеволод Овчинников, автор известных книг «Ветка сакуры» и «Корни дуба»: «В кульминационный день 4 июня на Тяньаньмэнь не было никаких танков, которые якобы без разбора давили манифестантов. Когда войска окружили площадь, там находилось несколько тысяч человек. Им предъявили ультиматум, после чего они практически без сопротивления разошлись». То же самое сообщали и его иностранные коллеги, включая репортёра The New York Times Николаса Кристоффа и корреспондентов испанского телевидения. Таким образом, элементы информационной войны применялись уже тогда.
Столкновения в Пекине 4 июня всё-таки были, но на улицах, прилегающих к площади. Наиболее радикально настроенные митингующие с баррикад нападали на военных — бросали в них булыжники, накидывали на военную технику пропитанные бензином одеяла и поджигали их, тех, кто пытался помочь армейцам, тоже избивали, кареты скорой помощи поджигали. Останки заживо сгоревших бойцов CNN, естественно, не показывали. В такой ситуации армии приходилось отвечать жёстко и решительно. На улицах были трупы активистов, множество обломков велосипедов, раненых спешили доставить в больницы всеми доступными способами. Информагентства опубликовали жуткую фотографию, на которой изображён велосипедист, раздавленный танком. Именно она стала прообразом для памятника, посвящённого погибшим в Пекине, который установлен в польском городе Вроцлав в 1999 году.
Ещё одним знаковым снимком того времени стала работа фотографа агентства Associated Press «Неизвестный бунтарь», на которой изображён мужчина с авоськами в руках, который в одиночку преградил путь колонне танков. Через полчаса его увели, и техника продолжила движение.
Американское издание Time включила этого китайца в список 100 самых влиятельных людей ХХ века, поставив его в один ряд с Владимиром Лениным, Адольфом Гитлером, Маргарет Тэтчер, Махатмой Ганди, Нэльсоном Манделой, Папой Римским Иоанном Павлом II.
Точных данных о жертвах нет. По официальной информации китайского руководства, 4 июня 1989 года погиб 241 человек (218 гражданских лиц, 10 солдат и 13 полицейских), ранения получили около 7000 человек. НАТО сообщает о 6000 погибших гражданских и 1000 военных.
Как события 30-летней давности повлияли на современность
Спустя 30 лет события на Тяньаньмэнь и в её округе трактуются по-разному. Запад, конечно, говорит о нарушении прав человека со стороны руководства Поднебесной и называет произошедшее «символом кровавого торжества тоталитаризма».
Профессор Пекинского педагогического университета Ли Чжэнжун говорит: «Не знаю, насколько хорошо было бы сегодняшнему Китаю, если бы не произошло тех кровавых событий. Возможно, не было экономического развития».
Летом 1989 года Конгресс США одобрил программу санкций в отношении Китая, которая предусматривала сворачивание совместных торгово-экономических проектов. Более того, по итогам встречи глав правительств стран G7, организованной по инициативе Вашингтона, объявлено о прекращении любых политических контактов на высоком уровне, отказе от дальнейшего кредитования Китая Всемирным банком, МВФ и Азиатским банком развития. Западные предприятия получили распоряжение заморозить все инвестиционные проекты в Китае. В результате Поднебесная лишилась доступа к западным технологиям. Вопреки ожиданиям Штатов, что китайская экономика будет разорвана в клочья, а ещё большее обеднение населения приведёт к социальным взрывам, Пекин переориентировался на сотрудничество с Вьетнамом, Индией, Сингапуром, Южной Кореей и укрепил отношения с СССР. За счёт развития специальных экономических зон — Чжухай и Шэньчжэнь — в те времена современный Китай получил передовые центры электронной промышленности, где сегодня расположены производственные мощности американского гиганта Apple.
«Разрешение ситуации силовым путём, а также снятие с руководящих постов тех, кто так или иначе поддерживал студенческое движение в 1989 году, — эти два фактора сильнейшим образом повлияли на формирование современной модели управления КНР и внутриполитического курса, которого придерживается КПК. Подавление диссидентского движения внутри страны, массовая слежка за населением, пресечение деятельности студенческих кружков, усиление пропаганды, цензура и отделение китайской сферы интернета от мировой — всё это явные отголоски тех событий. 30 лет спустя китайские власти методом «кнута и пряника» всячески стараются не дать подобным волнениям возникнуть вновь», — заявил в интервью изданию Украина.ру китаист Павел Прилепский.
Эксперт отмечает, что уровень жизни населения вырос, а ведь экономические вопросы были одними из главных, которые заставили выйти на улицы людей в 1989 году. При Си Цзиньпине активно ведётся борьба с одним из главных общественных раздражителей — коррупцией среди власть имущих, запрещены пышные банкеты, подарки и другие излишества за государственный счёт, продолжает снижаться налоговая нагрузка на бизнес и население, начали публиковаться некоторые документы внутрипартийного пользования, призванные сделать систему более прозрачной.
В свою очередь, китаист Алексей Маслов уверен: «Сравнивая сегодня с украинскими событиями, многие китайцы понимают, к чему волнения могли бы привести в Китае».
