В разгар идеологических чисток, которые разворачиваются в социальных сетях накануне инаугурации Байдена, я перечитал роман Говарда Фаста — самое известное произведение, которое рассказывает о маккартистских преследованиях инакомыслящих в «старой доброй Америке» пятидесятых.
Фаст был сыном Барни Фастовского, эмигрировавшего в Америку из Украины, и принадлежал к блестящей плеяде западных романистов, которые искренне разделяли идеи социализма. В 1944 году, работая военным корреспондентом, Говард вступил в Компартию США, а в 1950-м его посадили в тюрьму, потому что он отказался назвать перед Комиссией по антиамериканской деятельности имена своих партийных товарищей. Писатель и его родственники стали жертвами яростной травли. Фаста оставили без работы и лишили возможности печататься под своим именем. Об этом и рассказывает книга «Сайлас Тимбермен» — она передает атмосферу параноидального страха, доносительства, милитаристской истерии и погромного насилия ультраправых, которая поразительно похожа на реалии наших дней.
«Вы испугались. Я тоже боюсь. Но чего же мы боимся? Чем мы напуганы, Сайлас? Ведь стоит только кому-нибудь шепнуть слово «коммунизм» — и мы теряем всякие навыки цивилизации, культуры, интеллигентности и разом превращаемся в объятых паникой дикарей… В наши дни выгодно вкладывать деньги только в одно предприятие: в крестовый поход против коммунизма».
Впрочем, в реальной жизни писатель не дал себя запугать и внеc свой вклад в крушение маккартизма. Оказавшись в тюрьме, Фаст начал писать там роман «Спартак», который был экранизирован благодаря лучшему голливудскому киносценаристу Далтону Трамбо, также отсидевшему в заключении за членство в Коммунистической партии.
Тема коммунистов в Голливуде наверняка удивит многих постсоветских читателей. Однако в американском кинематографе межвоенных лет работало немало людей с левыми взглядами. Американские режиссеры испытали на себе влияние советского кинематографа: в лице Дзиги Вертова, Пудовкина, Довженко и в особенности Эйзенштейна, который вместе с Григорием Александровым и Эдуардом Тиссэ пытался поставить на «Парамаунт Пикчерз» «Американскую трагедию», а затем снимал материал для воссозданной спустя годы ленты «Да здравствует Мексика!». Фаст был не одинок. Американские сценаристы вдохновлялись блестящей социальной литературой — сотрудничавший с Эйзенштейном Эптон Синклер обличал в своих книгах политику корпораций, Теодор Драйзер высмеивал «американскую мечту» и поддерживал личным участием шахтерские забастовки. Нобелевский лауреат Синклер Льюис предупреждал Америку об угрозе фашизма, Хемингуэй писал об этом с фронтов гражданской войны в Испании, а Джон Стейнбек взрастил свои «Гроздья гнева» — роман о бедственном положении трудовых мигрантов, который получил Пулитцеровскую премию, а уже через год был блистательно экранизирован Джоном Фордом.
Чтобы составить представление об этой эпохе, достаточно открыть голливудский роман Скотта Фицджеральда «Последний магнат», в котором коммунистический организатор Бриммер — представитель влиятельной Гильдии сценаристов — ведет психологическое сражение с продюсером компании Старом, требуя повысить зарплату работникам студии. При этом киномагнат Монро Стар тоже проявляет интерес к левой идеологии. «Его еще в двадцатых годах поразили русские фильмы, и он велел тогда сценарному отделу составить двухстраничный конспект «Коммунистического манифеста», — пишет Фицджеральд, который тоже работал сценаристом на студиях Голливуда и писал свою книгу на фактическом материале.
Среди видных фигур этой эпохи был украинец Эдвард Дмитрик, один из основоположников жанра «нуар». Он родился в семье крестьян из тернопольского села Бурякивка и с четырнадцати лет работал на «Парамаунте», сделав карьеру от мальчишки-посыльного до режиссера. Во время войны Дмитрик снимает психологическую драму «Дети Гитлера», показывая, как нацисты прививали свои взгляды немецким подросткам. Его следующий фильм «Перекрестный огонь» впервые в истории американского кино разоблачал антисемитизм и был выдвинут на «Оскар» сразу по нескольким номинациям. «Фильмы, хорошие или плохие, я делаю куда больше для народа, чем для элиты. Хотя надеюсь, что я никогда не оскорбил вкуса интеллектуалов», — говорил о себе Дмитрик, который вскоре после своего товарища Трамбо также стал членом Компартии США.
Испугавшись растущего влияния коммунистов, в Вашингтоне решили зачистить кино от левых. Американская буржуазия вслед за Лениным считала кинематограф «важнейшим из искусств», прекрасно понимая его значение в качестве пропагандистского инструмента, позволяющего воздействовать на массовое сознание через образы киногероев и сюжеты фильмов. Продюсеры желали приструнить подпавшие под левое влияние профсоюзы, которые отстаивали права работников киностудий: от режиссеров, художников и актеров до технического персонала. «Хотел бы я, чтобы вы послушали моих компаньонов, когда они в сборе. Они приведут двадцать причин, по которым вас, коммунистов, надо гнать всех вон из Лос-Анджелеса», — еще в сороковом году предупреждал продюсер Стар из романа Скотта Фицджеральда. Политические элиты вступающей в холодную войну Америки остро нуждались в образе внутреннего врага, который, действуя по указке Москвы, «коварно пытается подорвать «Великую страну» изнутри. И на эту роль были выбраны связанные с киноискусством деятели культуры.
Сторонники сенатора Маккарти подготовили конспирологический доклад «Красные каналы», включив в него имена 150 известных представителей интеллигенции, которые обвинялись в сотрудничестве с коммунистами или в «коммунистических» взглядах. Среди них были режиссеры, актеры, композиторы, писатели и драматурги с мировыми именами. Затем под подозрение подпали тысячи рядовых американцев самых разных профессий. Эти люди подвергались бешеной травле со стороны властей, спецслужб, прессы и «патриотических граждан». Их увольняли с работы и отказывали в праве на профессию, подвергали публичным оскорблениям как «предателей» и «кремлевских агентов», преследовали членов их семей, присылали письма с угрозами, организовывали за ними слежку, вынуждали к эмиграции из страны. Несколько человек не перенесли преследований, совершив самоубийство. Антикоммунизм, на почве которого сошли с ума миллионы обывателей, стал толчком к преследованию мигрантов и способствовал распространению юдофобии и расизма, от которых также пострадали многие жертвы этой кампании. А популярные кинодивы попали в доклад Маккарти только потому, что их посчитали «опасными суфражистками».
Демократически настроенные работники киноиндустрии пытались сопротивляться. В Голливуде был создан «Комитет по защите Первой поправки к Конституции», куда вошли известные режиссеры Уильям Уайлер и Джон Хьюстон вместе с кинозвездами Хамфри Богартом и Джином Келли. Однако маховик маккартистских репрессий быстро набирал обороты. «Красных» заносили в «черные списки», разрывая с ними контракты на киностудиях. Президент Ассоциации кинематографистов Эрик Джонстон заявил, что продюсеры и боссы откажут в работе «любому, чья принадлежность к коммунистам будет установлена». Вскоре после этого «патриоты» начали преследовать тех, кто был уличен в приятельских отношениях с левыми, принуждая их к доносительству и осуждению бывших друзей. «Крестовый поход» против инакомыслящих возглавил будущий президент США Рональд Рейган, назначенный главой Гильдии актеров кино. Выступая вместе с киномагнатом Уолтом Диснеем, он заявил, что «коммунисты представляют собой серьезную угрозу для киноиндустрии», и тем самым открыл себе путь для карьеры политика.
Многие деятели кино, в числе которых был и Эдвард Дмитрик, не выдержав давления, согласились свидетельствовать против единомышленников. А бывший коммунист, режиссер Элиа Казан снял антипрофсоюзное кино по заказу властей. «Казан променял свою душу на плавательный бассейн… Одна из проблем американского искусства — отступничество левых, их вероломство по отношению к самим себе. Иногда по глупости, косности, из любви к лозунгам, иногда — самое обыкновенное ренегатство. Среди людей моего поколения мало таких, как я, не предавших своих убеждений», — печально писал Орсон Уэллс, создатель величайшего фильма в истории Голливуда, который покинул США в 1947 году.
Однако такие люди, как Фаст и Трамбо, продолжали сопротивление. Выйдя после заключения на свободу, Далтон на некоторое время выезжает с семьей в Мексику, а затем возвращается в США и тайно продолжает работу над сценариями, представляя их режиссерам под псевдонимами или через подставных лиц. Сразу два фильма — «Римские каникулы» и «Отважный» — получают за написанные Трамбо сценарии премию «Оскар». После этого ему и предложили заказ на пеплум «Спартак», который ставили режиссер Стэнли Кубрик и продюсер Кирк Дуглас, по совместительству, исполнивший в этом фильме главную роль. Несмотря на угрозы, Дуглас решился указать в титрах фамилию Трамбо, что вызвало возмущение маккартистов.
Правые политики и «активисты» были уверены в том, что «подпольный» сценарий Трамбо на основе произведения Фаста в иносказательной форме, эзоповым языком, пропагандирует коммунистические идеи. Рабы патриотической пропаганды подняли настоящее восстание против «Спартака», который называли «революционным» и «подстрекательским» фильмом. «Бдительные граждане» требовали убрать его из проката, пикетировали кинотеатры и даже заставили высказаться президента Джона Кеннеди, который, чувствуя веяния новых времен, одобрительно отозвался о детище Кубрика, Дугласа, Трамбо и Фаста. А лидер группы Pink Floyd Роджер Уотерс впоследствии символически открывал монологами из фильма «Спартак» свои концерты во время мирового тура The Wall.
Моральная победа опальных коммунистов стала символическим концом «эры маккартизма». Начинались шестидесятые, и, несмотря на годы антикоммунистической реакции, множество представителей нового поколения американцев демонстративно обращались к левым взглядам, порывая с предрассудками и фанатизмом своих родителей. Люди из «черных списков» получили возможность вернуться к работе, сам Трамбо выступил в качестве режиссера, экранизировав свою книгу «Джонни взял ружье», — в конце восьмидесятых Metallica сняла на основе этого фильма культовый клип к песне «One».
Опубликованным под псевдонимами сценариям возвратили имя подлинного автора, и в 1993 году, спустя сорок лет после премьеры фильма «Римские каникулы», вдова Трамбо получила по праву принадлежащий ему «Оскар» за литературный сценарий этой картины. Наконец, в 2007 году в США был открыт памятник левому писателю и сценаристу, которого когда-то клеймили как «агента Москвы». Скульптор изобразил Трамбо в ванной, где он любил работать из-за болей в спине, положив на доску печатную машинку. А в 2016 году на экраны вышел фильм «Трамбо», где в роли коммуниста выступил сам Брайан Крэнстон — главная звезда суперпопулярного сериала «Во все тяжкие».
Тема «маккартизма» до сих пор остается болезненной для современного Голливуда. Сам Трамбо примирительно говорил о том, что доносившие на диссидентов «патриоты» тоже по-своему являлись жертвами антикоммунистической истерии. Однако кинематографическая общественность так и не простила предательства тем, кто участвовал в преследованиях коллег по цеху. Даже в конце девяностых, когда престарелый режиссер Элиа Казан получил свой «почетный» «Оскар» «за выслугу лет», Стивен Спилберг и Джим Керри демонстративно отказались вставать во время церемонии награждения, а Ник Нолти и Эд Харрис воздержались от аплодисментов. В 2006 году Джордж Клуни выпустил историческую драму «Спокойной ночи и удачи», рассказывая о противостоянии сенатора Маккарти и разоблачавшего его тележурналиста Эдварда Мэрроу, и общественно-политическая жизнь послевоенных США, с цензурой и преследованием диссидентов, предстает в этой ленте в крайне неприглядном виде.
Конечно, цензура власти и денег — зависимость от диктата политиков, продюсеров и владельцев киностудий — никуда не делась из Голливуда, о чем совсем недавно рассказал в интервью The Wall Street Journal Джордж Лукас: «В том мире, где мы живём, в системе, которую мы создали сами для себя — а это крупная индустрия, — нельзя терять деньги. Смысл в том, что тебя вынуждают снимать определённое кино. Я всегда говорил это тем, кто тогда ещё, во времена Советского Союза, спрашивал: «Как, разве вы не рады тому, что живёте в Америке?» Я всегда отвечал им, что знаю многих советских режиссёров, и у них куда больше свободы, чем у меня. Им нужно всего лишь быть осторожными с критикой правительства, а так они могут делать что захотят».
Однако борьба Фаста и Трамбо не была напрасной. Именно благодаря их усилиям голливудские режиссеры свободно обращаются к левой и антивоенной темам. В украинском кино не могут позволить себе подобного, да в общем-то и не пробуют снимать ничего, кроме низкопробных пропагандистских агиток.
Увы, фильм «Трамбо» говорит нам о том, что американское прошлое времен «маккартизма» превратилось сейчас в наше настоящее. Параллели вполне очевидны. В пятидесятые годы ФБР запретило возвратиться в США британскому подданному Чарли Чаплину, которого официально заподозрили в «антиамериканской» деятельности, заставило выехать из страны Бертольта Брехта, Ханса Эйслера, Жюля Дассена, Александера Нокса и других «неблагонадежных» деятелей искусства. В наши дни украинские власти формируют составленные по политическому признаку «черные списки» иностранных актеров, режиссеров и музыкантов, заявляя о том, что они являются «угрозой национальной безопасности Украины» и запрещая им въезд в страну. Впрочем, Министерство культуры Украины пошло дальше маккартистов — его погрязшее в коррупционных скандалах руководство «не рекомендует» демонстрировать на центральных телеканалах классические советские фильмы прежних лет, если в них когда-то снимались впавшие в опалу у нынешнего правительства актеры. Госкино Украины запретило к показу почти 400 фильмов и сериалов всех жанров: от комедий, ситкомов и детективов до фантастики и исторических драм. Для сравнения: поставленный по сценарию Трамбо триллер «Вор» успешно шел в американском прокате, хотя режиссер, оба сценариста и художественный консультант этого фильма пострадали в результате антикоммунистических «чисток».
Дональд Трамбо и Говард Фаст — эти те люди, в которых больше всего нуждается сейчас провалившаяся в черную дыру истории Украина. Страна, где в парламенте и правительстве заседают клоны Маккарти, где доносительство подменило собой достоинство, а правда приравнивается к предательству. Страна, где запрещают и преследуют коммунистов, где диссиденты получают приговоры за «просоветские» посты в соцсетях, а журналист и писатель Бузина был убит за свои взгляды, причем обвиненные в этом преступлении нацисты выпущены на свободу.
Героизм наших дней состоит не в том, чтобы стрелять в собственных соотечественников, слепо вторить пропаганде и бить в барабан войны, требуя продолжения бессмысленной бойни. Настоящее гражданское мужество демонстрирует тот, кто выступает против шовинистической истерии и антисоциальных «реформ», против преследования оппозиционеров и уничтожения памятников, против цензурирования истории, запрета фильмов и книг. Не нужно рядиться для этого в тогу драматического актера. Достаточно иметь свое мнение, не отказываясь от него под давлением, даже если кто-то назовет это преступлением и изменой.
