Учиться у всех
2020 год выдался для России крайне непростым — и не только из-за коронавируса, но и по причине серии кризисов на постсоветском пространстве.
Белоруссия, Киргизия, Армения и Азербайджан, сейчас Молдавия, в обозримой перспективе снова Украина — везде пылает, и везде Москва пытается играть роль пожарного. Иногда получается, иногда же приходится констатировать факт сгоревшего имущества и интересов.
Чтобы этого не происходило, нужно делать упор не на борьбу с пожарами, а на их недопущение. Контролировать ситуацию на постсоветском пространстве и управлять развитием тамошних обществ через инструменты «мягкой силы». Вот только есть одна проблема — у России с «мягкой силой» большие проблемы.
Мы не умели ее развивать и применять — а иногда даже не хотели, считая слишком сложной и непонятной. Итог нежелания можно посмотреть на карте. И теперь нужно следовать заветам дедушки Ленина: учиться, учиться и еще раз учиться.
Вопрос в том, у кого. Ряд экспертов кивают на американцев и европейцев, успешно окучивающих европейскую и кавказскую часть постсоветского пространства последние лет 25. Однако другие предлагают изучать турецкий опыт — например, в Средней Азии.
Да, долгие годы об этой работе особо не говорили. Писали о турецких амбициях на Ближнем Востоке, на пространстве бывшей Османской империи. Однако в последние годы ситуация изменилась, и Анкара стала действовать в регионе куда более демонстративно — взять хотя бы недавний визит министра обороны Турции Хулуси Акара в Узбекистан и Казахстан.
Создают будущее
У этой активности есть два объяснения.
Во-первых, на Ближнем Востоке Турция настроила против себя слишком много игроков: Запад, Саудовскую Аравию, Египет, Иран. Фактически всех, кто что-то значит. В результате бороться за влияние там стало очень непросто.
Во-вторых, сыграл внутриполитический фактор.
«Сейчас у власти в Турции две партии — исламско-консервативная "Партия справедливости и развития" Эрдогана и "Партия националистического движения", или, проще говоря, националисты. Власть пытается консолидировать свой электорат, и ей нужны активные и символичные — не путать с символическими — шаги по усилению присутствия как в исламском мире, так и на тюркском постсоветском пространстве», — поясняет Украине.ру старший научный сотрудник ИМЭМО РАН, доцент Дипломатической академии МИД России Владимир Аватков.
И речь шла не о каком-то наскоке, а о переходе работы на новый уровень. Ведь Турция многие годы без особого шума и пыли занималась в регионе самой что ни на есть «мягкой силой» — и занималась на первый взгляд весьма успешно.
«Турция исходит из того, что нужно работать во всех сферах одновременно — поэтому турки присутствуют и в экономике стран Средней Азии, и в оборонной сфере, и в ряде других. Однако основу турецкого влияния составляет научно-культурно-образовательная деятельность.
Именно через нее Турция формирует лоббистские группы, создает новые исторические смыслы и мифы. На их основе она воспитывает новые поколения, которые по приходу к власти будут лояльны Анкаре. Иными словами, через идейно-ценностное влияние Турция формирует будущее», — говорит Владимир Аватков.
Турецкой инновацией (по сравнению с методами Запада) являются, конечно, сериалы. И речь не только о популярных в регионе турецких мыльных операх, пропагандирующих прелести жизни в современной Турции (европейцы и американцы тоже умеют такое снимать), но и о сериалах, которые делают турки по заказу местных элит.
Прежде всего, исторические — новообразованным независимым государствам нужно создавать свои исторические смыслы, и нанятые для этого турки не только получают деньги, но и делают так, чтобы эти смыслы были протурецкими и пантюркистскими.
Верхи не хотят, низы тоже
Однако при всем при этом нельзя сказать, что Турция подчинила себе Среднюю Азию.
Во-первых, потому, что сразу же начались эксцессы исполнителей. Во-вторых, как и на Ближнем Востоке, в Средней Азии тоже есть влиятельные страны, считающие, что туркам там не место.
Так, турок боятся среднеазиатские элиты. Точнее даже не турок, а амбиций Реджепа Эрдогана.
«Официальные лица в Анкаре (например, Абдулхалюк Чай — государственный министр, отвечающий за связи с тюркоязычными странами бывшего СССР) открыто говорят о планах создания единого тюркского государства с включением в его состав тюркских государств Кавказа и Центральной Азии. Что мало кого радует», — поясняет Украине.ру глава Евразийского аналитического клуба Никита Мендкович.
Фактически повторяется ситуация начала 1990-х годов, когда только-только получившие независимость государства сначала приняли турецкие инвестиции, а потом гнали турок взашей из-за лидерских амбиций Анкары.
К сожалению для Турции и к счастью для остальных, Эрдоган действовать без публично озвучиваемых амбиций не может. Во-первых, такой тип личности, и, во-вторых, от него этого требует электорат.
Да, турецкая «мягкая сила» направлена не столько на элиты, сколько на общество — однако и тут возникают проблемы. Анкара дискредитирует свои же инструменты. Например, Турция долгое время продвигала лицеи Фетхуллы Гюлена, объявляла их витриной тюркской культуры. А после того, как Эрдоган поссорился с Гюленом и обвинил его в подготовке госпереворота, лицеи объявлены уже гнездами международного терроризма, и турки пытаются их закрыть.
Кроме того, многие жители стран региона знают, что реалии турецкой жизни несколько отличаются от тех, что они видят по телевизору.
«Большая проблема — трудовая миграция из Центральной Азии в Турцию. Несмотря на декларации о тюркском братстве, мигранты сталкиваются с беспрецедентным уровнем насилия и притеснений в Турции.
Много случаев фактического рабства, принуждения женщин к занятию проституцией. Убийство узбечки Надиры Кадыровой в доме бывшего генерала и нынешнего депутата от правящей в Турции партии — лишь один из самых громких и очень многочисленных примеров негатива, который привносит в отношения миграция.
Такой объективный контекст трудно исправить сериалами», — говорит Никита Мендкович.
Не синхронизируется
Наконец, важным стоппером турецкой экспансии станет Китай. В Пекине рассматривают действия Анкары в Средней Азии как прямую угрозу национальной безопасности.
И дело тут не в том, что кто-то влезает в регион, который китайцы считают своей сферой влияния, а в том, с какими целями влезает.
Так, Китай особо не возражает против влезания России — интересы двух стран на среднеазиатском пространстве более-менее синхронизированы. И Москве, и Пекину необходима стабильная, развивающаяся, секулярная и космополитичная Средняя Азия. Этакий надежный тыл и задний двор, поставляющий ресурсы, а не проблемы.
Да, Россия и Китай могут пободаться за то, к кому какие ресурсы пойдут, однако духу сотрудничества это не мешает.
А вот турецкое видение региона — исламизированная Средняя Азия, выросшая на тюркской идентичности, — Китай категорически не устраивает. Именно потому, что он от него получит не ресурсы, а проблемы — например, обострение сепаратизма в том же Синьцзяне (где местные уйгуры — тюрки и мусульмане — будут активно поддерживаться братьями из Средней Азии), а также нестабильную северо-восточную границу.
«Турция долгое время закрывала глаза на пребывание на своей территории штаб-квартир террористических организаций, созданных выходцами из Центральной Азии.
Например, созданная этническими узбеками "Таухид валь-Джихад", совершавшая теракты в ряде стран СНГ, до сих пор содержит подпольные медресе в Стамбуле. Причем их адреса известны даже в Ташкенте, а в Анкаре о них почему-то "не подозревают"», — поясняет Никита Мендкович.
При этом турецкое видение соответствует американскому — Вашингтон, пытающийся обложить Китай проблемами со всех сторон, прикладывает большие усилия для исламизации и дестабилизации Средней Азии.
Так что для Китая ограничение китайского влияния в Турции — вопрос не желания, а выживания.
