Азербайджанский город Барда, расположенный на просторах Карабахской равнины, попал в мировые новости 28 октября — в результате обстрела ракетными системами залпового огня «Смерч», который унес жизни 27 человек. К счастью, боевые действия уже прекратились — после того, как в зону конфликта вошли российские миротворцы. А это заставляет вспомнить историю о давнем походе русских дружинников, которые оказались в Закавказье в 943–944 годах — причем эти события оставили заметный след в средневековых хрониках, обогатив сюжет одного из самых замечательных произведений персидской литературы.
Конечно, здесь нельзя проводить никаких исторических параллелей. Появившиеся на прикаспийской равнине русы вообще не относились к славянам. Это были язычники-скандинавы, служившие под началом конунгов из рода летописного Рюрика, которые захватили незадолго до этого Киев — небольшую факторию на речном пути из Хольмгарда (как называли скандинавы Новгород) в Константинополь. Согласно хазарским сведениям, которые дошли до нас благодаря Кембриджскому письму, обнаруженному в документах Каирской генизы, их набегу на Кавказ предшествовал неудачный поход на греческую столицу. Потерпев в нем поражение, князь русов по имени Хелгу решил не возвращаться домой с пустыми руками — и в итоге отправился попытать удачи на берега Каспия.
Целью новой атаки был выбран именно Барда, который находился на перекрестке важных торговых путей и в недавнем прошлом являлся столицей Кавказской Албании. А проживавшие там албаны — дальние родственники современных лезгин, говорившие на языке нахско-дагестанской семьи, — уже испытали на себе процесс интенсивной исламизации, попав под власть персидских и арабских завоевателей.
«Что касается Барда, то это город большой, здоровый, цветущий и весьма обильный посевами и плодами. В Ираке и Хорасане после Рея и Исфахана нет города более значительного, более цветущего и более красивого по местоположению и угодьям, чем Барда… Смоквы в Барда привозятся из Ласуба, и считаются они лучшим сортом из этого рода плодов. Из Барда вывозится много шёлку. Червей шелковичных вскармливают на тутовых деревьях, не принадлежащих никому. Много шёлку отправляется оттуда в Персию и Хузистан. Около ворот Барда, называемых «Воротами курдов», рынок. На него собирается народ каждое воскресенье, и стекаются сюда люди из всевозможных стран, даже из Ирака», — с восторгом описывал этот город арабский географ Истахри.
И эта известность сослужила Барда не самую лучшую службу, привлекая к нему внимание упомянутого конунга Хелгу.
Большинство исследователей уверенно отождествляют этого князя с летописным Вещим Олегом, хотя события неудачного похода на Византию точно совпадают с неудачным набегом Игоря Рюриковича, состоявшимся в 941 году — за год до нападения на Берда. Впрочем, командовать отрядом мог и какой-то княжеский воевода. Согласно хроникам арабского писателя Ибн Мискавейха и армянского хрониста Мовсеса Каганкатваци, в Закавказье прорвался ограниченный контингент русов в количестве около трех тысяч человек. И правители Барда поначалу не восприняли их в качестве большой военной угрозы, выставив против завоевателей шестьсот профессиональных воинов из иранской народности дейлемитов в сопровождении пятитысячного ополчения местных жителей. Однако это воинство быстро потерпело разгромное поражение от атаковавших его в боевом строю скандинавов.
«Были они беспечны, не знали силы (Русов) и считали их на одном уровне с армянами и ромейцами. После того как они начали сражение, не прошло и часу, как Русы пошли на них сокрушающей атакой. Побежало регулярное войско, а вслед за ним все добровольцы и остальное войско, кроме Дейлемитов. Поистине они устояли некоторое время, однако все были перебиты, кроме тех среди них, кто был верхом. (Русы) преследовали бегущих до города. Убежали все, у кого было вьючное животное, которое могло увезти его, как военные, так и гражданские люди, и оставили город. Вступили в него Русы и овладели им», — повествует об этих событиях арабский хронист.
Киевские дружинники собирались обосноваться в Барда, желая остаться в нем на зимовку, а может, и на более продолжительный срок. «Нет между нами и вами разногласия в вере. Единственно, чего мы желаем, это власти. На нас лежит обязанность хорошо относиться к вам, а на вас — хорошо повиноваться нам», — заявили они покоренным албанам. Местная знать была готова договориться с захватчиками, однако простые горожане выступили против них с пылом недавно обращенных в ислам неофитов. В результате скандинавы изгнали чернь за пределы городских стен, а затем устроили в Барда массовую резню.
Они предлагали пленникам выкупать свои жизни за двадцать дирхемов — и здесь стоит отметить, что эта сумма эквивалентна сумме выкупа за пленного воина, известной по договору между Вещим Олегом и Византией. Причем выпущенным на свободу людям давали глиняную табличку с печатью — которая, скорее всего, представляла собой одну из разновидностей трезубца династии Рюриковичей.
Отпускали только мужчин, оставляя женщин и юношей «для прелюбодейства». Все эти обиды и насилие только усиливали недовольство местного населения, и закавказский правитель Марзубан собрал тридцатитысячное войско, попытавшись отбить у русов Барда. Киевские скандинавы успешно отбивали его атаки, однако в этих боях погибло семьсот русов во главе с их вождем, которым мог оказаться тот же самый Олег. Ведь по данным хазарского Кембриджского письма, он не вернулся из похода на Каспий, погибнув в одном из боевых столкновений.
Эти потери ослабили не столь многочисленных русов, но главный удар по ним нанесли не мечи, а мор.
По свидетельству хронистов, захватчики страдали от желудочного заболевания, объевшись плодами экзотических для них фруктовых плодов. «Не прекращали войска Марзубана войны с Русами и осады до тех пор, пока последние не были окончательно утомлены. Случилось, что и эпидемия усилилась. Когда умирал один из них, хоронили его, а вместе с ним его оружие, платье и орудия, и жену или кого-нибудь другого из женщин, и слугу его, если он любил его, согласно их обычаю», — сообщал об этом Ибн Мискавейх, описывая классическую тризну, обычную для военной культуры викингов.
Дизентерия оказалась страшнее вражеских штурмов, и спустя год после нападения на Барда уцелевшие скандинавы скрытно покинули его среди ночи, уплыв по реке Куре в сторону Каспия и прихватив с собой местных пленников обоего пола. Русы не смогли обосноваться на территории Закавказья, а торговый город сумел возродиться после погрома, однако этот набег произвел на местных жителей огромное впечатление, которое сохранилось в памяти усилиями хронистов, воспевавших боевые качества невиданного народа.
«Слышал я от людей, которые были свидетелями этих Русов, удивительные рассказы о храбрости их и о пренебрежительном их отношении к собранным против них мусульманам. Один из этих рассказов был распространён в этой местности, я слышал от многих, что пять людей Русов собрались в одном из садов Барда; среди них был безбородый юноша, чистый лицом, сын одного из их начальников, а с ними несколько женщин-пленниц. Узнав об их присутствии, мусульмане окружили сад. Собралось большое число дейлемитов и других, чтобы сразиться с этими пятью людьми. Они старались получить хотя бы одного пленного из них, но не было к нему подступа, ибо не сдавался ни один из них. И до тех пор не могли они быть убиты, пока не убили в несколько раз большее число мусульман. Безбородый юноша был последним, оставшимся в живых. Когда он заметил, что будет взят в плен, он влез на дерево, которое было близко от него, и наносил сам себе удары кинжалом своим в смертельные места до тех пор, пока не упал мёртвым», — рассказывает все тот же Ибн Мискавейх.
«Они люди сильные и могучие, и идут пешком в далекие страны для набега, и также путешествуют на судах по Хазарскому морю, и захватывают суда и грабят имущество, и путешествуют в Кустантинию по морю Понтус, несмотря на цепи в заливе. И однажды они путешествовали по Хазарскому морю и стали на время владетелями Барда. Их мужество и храбрость хорошо известны, так что один из них равен нескольким из какого-либо другого народа. Если бы имели они лошадей и были всадниками, стали бы они великим бичом для людей», — дополняет его сведения среднеазиатский врач и историк XII века Шараф аз-Заман Тахир аль-Марвази.
Неудивительно, что сведения о походе русов были известны выдающемуся классику персидской поэзии Низами, который родился и проживал в городе Гяндже, расположенном по соседству с Барда. Спустя два века после событий знаменитый поэт вписал эту историю в сюжет сказочной поэмы «Искандер-наме». Как известно, она посвящена античному царю Александру Македонскому, который предстает у Низами идеалом мудрого и деятельного правителя-мусульманина. И согласно тексту поэмы, именно русы предстают самыми сильными противниками великого полководца.
«Рус, жадный к битвам, пустился в море и на палубах своих судов совершил вторжение. Этот народ опустошил всю территорию Барда… Это не что иное, как разбойники, подобные волкам и львам. Они никогда не предаются веселью пиров… Они овладевают странами и покоряют города», — рассказывает о них Низами. Хотя в итоге история закончилась хеппи-эндом: победив князя русов — Киниаз-и-Руси, Искандер с миром отпускает его править на своей родине. Что однозначно трактовалось в советское время в качестве пролога к дружбе народов единого Советского государства.
Как известно, эта дружба в итоге не задалась, о чем свидетельствует печальная история Карабаха. Однако отрадно осознавать, что война в Закавказье все же окончена или стоит на продолжительной паузе. Хочется верить, что кровавый конфликт останется исключительно в воспоминаниях и поэмах, где будут вспоминать о других «руси» — прибывших на эту землю в качестве миротворцев.
