С начала оккупации УССР гитлеровцами ее территория была наводнена самыми разными иррегулярными силами: самочинными отрядами местных жителей, бойцами Бульбы-Боровца, который, собственно, и придумал название УПА*, оуновцами-мельниковцами, различной самообороной и т.п. публикой. Однако вплоть до 1943 года советское командование весь этот калейдоскоп принципиально не замечало. Первоочередным противником были немцы, и только немцы.
Более того, известны случаи, когда советские партизаны на оккупированной территории заключали джентельменские соглашения с местными украинскими отрядами, договариваясь о нейтралитете.
Ситуация стала меняться с начала 1943 года, когда на оккупированных гитлеровцами территориях появился новая мощная сила — Украинская Повстанческая армия (УПА*).
Она была организована и гораздо более дисциплинирована, благодаря чему очень быстро подмяла под себя всех конкурентов, включая бульбовцев. К весне 1943 года в войне с Германией наметился очевидный перелом, и советские партизаны превратились для УПА* из конкурентов, с которыми происходили эпизодические стычки, в противника № 1.
С ранней зимы 1943 года стали отмечаться все более частые нападения отрядов УПА* на партизанские лагеря и отряды. Тем не менее, советское руководство далеко не сразу оценило новую угрозу. Почти до середины 1943 года все партизанские отряды в УССР были ориентированы на борьбу исключительно с немцами. С отрядами националистов по своей инициативе вступать в стычки запрещалось, можно было лишь защищаться в случае нападения с их стороны.
Летом 1943 года сложилась такая ситуация, что впору было говорить о появлении нового фронта, причем УПА* стало для партизан даже более опасным противником чем немцы.
Зачастую бандеровцы знали местность лучше самих партизан, которых забрасывали через линию фронта. Вдобавок они действовали гораздо эффективнее, выдавливая партизан не только силой оружия, но и лишая их поддержки. Оккупированные деревни, традиционно бывшие для партизан источником снабжения, информации, а зачастую и пополнения личным составом, теперь переходили под контроль УПА*.
Кроме того, пропаганда УПА* оказалась эффективнее партизанской, в первую очередь, конечно, в западных регионах УССР. Нередкими стали случаи побегов партизан, мобилизованных в украинских селах, в отряды УПА*.
Тем не менее, в УПА* понимали ограниченность своих ресурсов, поэтому после установления контроля за несколькими районами, конфронтация временно пошла на спад. Националисты бросили все силы на создание мощного подполья в западных регионах, число стычек с партизанами и силами РККА, наступавшим на Запад по территории УССР было сведено к минимуму. В большинстве случаев они ограничивались нападениями на небольшие отряды, отставшие колонны, разъезды, и т.д.
Первоначально борьба с УПА* и ОУН* свелась к созданию опергрупп НКВД, которые отлавливали мелкие группы УПА, истребительных батальонов из партактива либо групп содействия из местных жителей. Помимо кнута был и пряник — обещания амнистии для добровольно сложивших оружие.
Однако изменение тактики ОУН* и УПА* и их уход в подполье сделал практически невозможной борьбу с ними силами армии и опергрупп. Требовалась координация сил всех советских силовиков.
Так и появился тот самый приказ НКВД и НКГБ от 09.10.44 «О мероприятиях по усилению борьбы с оуновским подпольем и ликвидации вооруженных банд ОУН* в западных областях Украинской ССР».
С этого момента началась в буквально смысле слова тотальная война с подпольем. В соответствии с приказом, в областях, где были наиболее сильны позиции националистов, создавались специальные оперативные участки, в которые входило несколько районных оперативных групп. Во главе участков стояла опертройка, состоявшая из региональных руководителей НКВД, НКГБ и командира крупнейшей дислоцированной в области воинской части. Опергруппами руководили как правило главы районного отдела НКВД или НКГБ.
При каждом райотделе НКВД создавались специальные отделы по борьбе с бандитизмом. Также была проведена чистка руководящего состава НКВД и НКГБ западных районов УССР. Для этих целей из других областей УССР были командированы проверенные чекисты, заменившие либо вызвавших подозрение сотрудников, либо показавших свою некомпетентность.
Кроме того, было усилено военное присутствие в западной части республики. В каждой проблемной области было размещено не менее одной дивизии внутренних войск.
Оперативные тройки занимались разработкой и проведением операций против националистического подполья, а также координацией действий между военными и госбезопасностью. Для подрыва поддержки на местах активно практиковались выселения (с конфискацией имущества) в другие районы и республики членов семей наиболее активных участников УПА* и ОУН*, а также замеченных в помощи подполью.
Эти меры, а также регулярно объявлявшиеся амнистии привели к тому, что к концу 1945 года УПА* де-факто превратила свое существование как боеспособная сила, разбившись на мелкие разрозненные отряды по несколько человек, которые большую часть года отсиживались в лесных схронах. Даже поддерживать хоть какие-то коммуникации друг с другом им становилось все труднее. Не имея возможности вступать в стычки даже с мелкими вооруженными отрядами, они все чаще начали переходить к индивидуальному террору.
Подполье по-прежнему было проблемой для советских органов, но о могуществе периода 1943 года уже не могло быть и речи. С конца 40-х годов начался новый этап существования УПА*, уже не армии, а группы наиболее радикальных одиночек, которым было уже нечего терять.
* организация запрещенная в Российской Федерации
