Первое заявление с обвинением Порошенко в государственной измене было сформулировано Портновым ещё 21 мая. Тогда речь шла о попытке узурпации власти по итогам «керченского инцидента» и введения военного положения. С тех пор прошло более полугода и тут раз — дело о Минских соглашениях. Разве в мае факт «зрады» не был очевиден Портнову?
Был, разумеется. Но сейчас сложилась соответствующая политическая ситуация.
Во-первых, Пётр Порошенко чистосердечно сознался в факте государственной измены. Произошло это 3 декабря в Верховной Раде, когда Андрей Парубий озвучил с парламентской трибуны заявление трёх партий «О недопущении нарушения национальных интересов Украины».
В заявлении констатировалось, что встреча в «нормандском формате» несёт риски для безопасности и национальных интересов Украины. В частности, инициаторы заявления предостерегали президента Зеленского от «политических действий, в частности выборов на временно оккупированных территориях Донбасса до выполнения условий безопасности и деоккупации — вывод российских войск, разоружение незаконно вооруженных формирований, установление контроля над государственной границей».
Между тем, пункт 9 Минского «комплекса мер» гласит, что «восстановление полного контроля над государственной границей со стороны правительства Украины во всей зоне конфликта, (…) должно начаться в первый день после местных выборов и завершиться после всеобъемлющего политического урегулирования (местные выборы в отдельных районах Донецкой и Луганской областей на основании Закона Украины и конституционная реформа)». Сам Порошенко этот документ не пописывал (от имени Украины подпись поставил Леонид Кучма, причём он подписался званием — «второй Президент Украины»), но он подписал совместную декларацию, в которой говорилось, что главы государств, принявшие участие в Минской встрече в «нормандском формате», «одобряют Комплекс мер по выполнению Минских соглашений, принятый и подписанный в Минске 12 февраля 2015 года».
Таким образом, тогда Порошенко взял на себя ответственность за заключение и выполнение Минских соглашений, а сейчас он обвинил себя самого в совершении недопустимых действий, которые поставили под угрозу безопасность и национальные интересы Украины. К чести Порошенко надо сказать, что он с конца 2015 года делал всё, чтобы Минские соглашения реализованы не были и, таким образом, «безопасность и национальные интересы» только поставил под угрозу, но не нанёс им прямого ущерба.
(Кстати, получается, что по его мысли продолжение войны безопасность укрепляет и национальным интересам соответствует, но не будем придираться — экс-президент и так выставил себя идиотом).
Во-вторых, президент Зеленский себя из-под обвинений вывел — на финальной пресс-конференции Парижского саммита он с бумажки зачитал список «красных линий», за которые он не собирается заходить, и которые в основном соответствуют заявлению от 3 декабря.
Таким образом, заявление адвоката Порошенко Игоря Голованя вообще мимо кассы. Разумеется, для Зеленского Минские соглашения (кстати, закреплённые решением Совбеза ООН) «продолжают служить основой работы "нормандского" формата». Но Зеленский эти соглашения не подписывал, а в ходе переговоров руководствуется, как было отмечено, нормами закона «Об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета Украины над временно оккупированными территориями в Донецкой и Луганской областях» от 18 января 2018 года (обычно его называют «законом о деоккупации», что точнее отражает его смысл). Закон этот в принципе противоречит Минским соглашениям, поскольку называет события на Донбассе не внутренним конфликтом, а российской «агрессией» и «оккупацией». Соответственно, с принятием этого закона выполнение Минского комплекса мер утратило смысл, а Украина фактически вышла из Минских соглашений. Последние, по умолчанию, направлены на урегулирование именно внутреннего конфликта, хотя ни в одном из подписанных в Минске в сентябре 2014 — феврале 2015 года документов это словосочетание не используется.
Наносит ли возбуждение этого дела ущерб реализации Минских соглашений?
С юридической точки зрения претензии правоохранителей обращены не к соглашениям, а к их подписанту. Статус же соглашений вообще неопределённый — это ведь не межгосударственное соглашение, а план действий по урегулированию конфликта, принятый государством. По сути, там и сторона одна — Украина. И только кое-где упоминаются отдельные районы Донецкой и Луганской областей Украины же, их представители и вооружённые формирования (существование ЛДНР соглашения игнорируют).
С практической точки зрения украинская сторона, так или иначе, отказывается от буквального выполнения пункта 9, что ещё раз подтвердил Владимир Зеленский на парижском саммите. Это, разумеется, нехорошо, но при чём здесь ГБР?
В будущем, если Украина почему-то решит выполнять пункт 9, возникнет, разумеется, казус. Однако вероятность того, что Украина так решит, невелика.
Следует также отметить ещё два момента, связанных с этим делом.
— Привлечение к ответственности по этому делу других политиков, выступавших или выступающих за реализацию Минских соглашений (Медведчука, например) практически нулевая — они ведь ничего не подписывали, только призывали к выполнению документа, который Украина уже согласилась выполнять. В зоне риска находится только Кучма, но ведь и он не сам по себе подписывал, а только волею Порошенко, назначившего его своим представителем для участия в Минской контактной группе.
— Судебная перспектива этого дела кажется ещё менее определённой, чем у предыдущего — по поводу «керченского инцидента». Даже не учитывая совершенно явное отсутствие у Зеленского политической воли для доведения дел Порошенко до конца, есть два сомнительных момента.
Во-первых, Порошенко, как мы уже указали, реального ущерба безопасности не нанёс — только поставил её под угрозу.
Во-вторых, обвинение строится на оценочном суждении самого же Порошенко, которое опирается на закон о деоккупации, на момент подписания соглашений ещё не принятый.
Так что данное дело, скорее всего, останется примером «юридического троллинга», которым столь славен Портнов.
