- Александр Яковлевич, известно, что во второй половине позапрошлого века, когда рос как на дрожжах промышленный потенциал нашего края, нигде больше в Российской империи не было такой плотности инженеров на квадратный километр. Мы сегодня продолжаем эту стратегическую линию российского государства?
— Действительно — специфическая цивилизация Донбасса создана выпускниками горного института, первым из которых был Петр Горлов, чьим именем назван один из крупнейших городов Донбасса Горловка. А уже в 20-е годы прошлого века наш институт взялся за выпуск инженеров для индустрии края.
- Какую роль это сыграло в истории того же СССР?
— Насыщение промышленности местными кадрами инженеров позволило ускорить индустриализацию. До известного момента до революции хватало специалистов, выпускаемых горным институтом в Санкт-Петербурге. Потом эту роль взял на себя наш вуз. Благодаря этому Донбасс в те годы превосходил по всем показателям горнозаводской кластер Урала. В первую очередь по производительности труда.
В чем тут дело? Главным богатством Донбасса были с тридцатых годов и остаются по сей день уголь и энергетика, на нем построенная. Угля хватит в любом случае не менее чем на 50-100 лет, a электроэнергию из угля никто не отменял, мы ее на экспорт можем давать. Но сейчас, когда мы живем в экстремальных условиях, надо подумать, как сделать так, чтобы преимущества нашей инженерно-технологической цивилизации помогли сделать нам рывок в будущее, в Новый Донбасс. Если посмотреть на историю, у нашей экономики всегда было два параллельных графика — добычи угля и выпуска инженеров, и они были сопряжены.
- Насколько известно, в украинские времена инженеры были не особо в чести?
— Советский Союз выработал в свое время оптимальную схему госзаказа по студентам — 40% от общего числа представляли инженерные специальности. Это не было каким-то чисто советским откровением — это норма любой развитой страны. Если страна хочет оставаться развитой, иметь свою индустрию, свои технологии, которые в числе прочего обеспечивают и суверенитет, она должна поддерживать ту саму инженерную цивилизацию. Но в девяностые у нас все поломали, и 40% стали приходиться на непроизводительные специальности — юристы, экономисты и т.д. Доля инженерных специальностей уменьшилась до 10-15%. В 90-х так было везде. Но Украина и Донбасс, увы, вместе с ней, остался в рамках глобалистских представлений о том, что инженеры не так уж и важны, а вот Россия начиная с нулевых начала выправлять положение дел. Особенно, когда пошла фаза явного противостояния с консолидированным Западом после известной Мюнхенской речи Владимира Путина. Сегодня Россия превзошла и советскую норму — в ее госзаказе уже 41-42% инженерных специальностей. Это называется забота о завтрашнем дне страны.
- Не переманит ли промышленность России наших инженеров к себе?
— Россия давно начала восстанавливать свою промышленность, особенно те ее виды, которые нуждаются в постоянном и качественном обновлении кадров. Ощутили это и в Донбассе. Наши горные и не только инженеры теперь, когда мы интегрируемся в жизнь и экономику РФ, с удовольствием принимают предложения российских предприятий. Если так пойдет и дальше, то угольная промышленность наша начнет испытывать острую нехватку инженеров. То есть их надо готовить интенсивней. Наша действительность плюс интеграция в Россию требуют подготовки инженеров прежде всего традиционных специальностей — угольщиков, металлургов, энергетиков. Тем более что у нас есть предприятия и НИИ, которые имеют конкурентные преимущества в России и на мировом рынке. Донгипроуглемаш, например. Он в бывшем Союзе был чуть ли не единственным институтом такого профиля. Их проходческие и угольные комбайны востребованы повсеместно и не имеют аналогов в России и на Украине.
Вообще интеграционные процессы с Россией оживляют жизнь в нашем крупнейшем в бывшем СССР техническом вузе. Ведь, как рассказывают наши специалисты, бывающие в России, иногда строят завод с нуля, а загружен он только на 15-20% как раз из-за нехватки инженеров, техников и рабочих рук. То есть этот рынок профессий ждет наших инженеров. Старое поколение уходит, среднего нет почти, вся надежда на молодежь, и надо стимулировать молодых выбирать инженерное образование.
- На недавнем инвестиционном форуме в Донбассе говорилось о том, что мир вступил в эпоху цифровой экономики, и для нее требуются кадры. У нас тоже?
— С ними во всем мире и в России, и у нас острый дефицит. В связи с этим в российском правительстве неоднократно звучало пожелание в ближайшие годы раза в три хотя бы увеличить выпуск специалистов в области IT. Я всю жизнь этим делом занимаюсь и знаю, что это очень сложно.
- В чем основная сложность?
— В том, что преподавателей элементарно не хватает. Вы же знаете, как оплачивается труд преподавателей и как оплачивается труд «айтишников». Разница иногда на порядок в зарплатах. У нас, например, перспективные преподаватели, аспиранты, будущие доценты и профессора часто держались, когда им предлагали зарплату в 2-3 раза больше их оклада. Но когда давали в 10 раз большую, не выдерживали, семьи-то надо содержать.
- Но у вас госзаказ на специалистов IT высок все равно.
Да, у нас около 30% всех студентов учатся сегодня на двух факультетах, так или иначе связанных с IT. То есть ежегодно мы выпускаем около 400 таких специалистов. Кстати, на них уже на последних курсах «охотятся» и работодатели, и российские вузы — всем нужны толковые бакалавры.
- Сейчас в Донбассе много говорят о том, что и традиционные отрасли производства могут приносить больше выгоды, стоит только их перепрофилировать с помощью науки. В ходе работы секции донбасского инвестфорума, которую модерировали вы, говорилось о новых технологиях в углехимии, в глубокой переработке углей.
— Наши студенты и преподаватели начиная с 2010 года участвуют в специализированном форуме в Петербургском горном институте. К слову сказать, ректор этого прародителя всех горных вузов России Владимир Литвиненко всегда помогает нам и словом, и делом. Он замечал неоднократно, что второе дыхание у Донбасса может открыться вследствие применения методов глубокой переработки угля. Когда мы первый раз, в 2015 году, об этом говорили, в Китае как раз строили большое предприятие по глубокой переработке угля. Владимир Стефанович говорил, помнится, что это отличный пример для Донбасса. Теперь в Китае стоит уже 20 таких заводов.
- В чем выгода такой переработки?
— Речь идет прежде всего о газификации угля, излечении из него газа, которого, как известно, в этом минерале довольно много. Одно дело везти уголь на переработку, а другое — добытый из него газ, который, в свою очередь, может быть не только энергоносителем, но и сырьем для химического производства. Кроме того, Донбасс помимо энергетических и коксующихся углей обладает залежами лучших в мире антрацитов, которые после некоторого обогащения становятся превосходными энергоносителями. И та же Индия уже сейчас готова закупать наш антрацит в больших количествах. Это невероятный рынок.
- Сколько стоит такой завод?
— Что-то около миллиарда долларов. Да, инвестиции необходимы нешуточные. Но, если бы такой завод был построен, наш уголь стал бы приносить очень большие доходы. Возможно, надо строить своего рода хаб — завод, склады, ж/д-станцию, вспомогательные производства. На форуме как раз и говорилось, что такой хаб надо строить, например, в Ростовской области, а Донбасс поставлял бы на него свои антрациты.
- Донбасс ведь не только углем был всегда славен, но и металлом. Есть ли куда развиваться металлургам?
— Тут другой поворот темы. Недавно наши студенты ездили в Красноярск на Всемирный конгресс металлургов. Основная тема была такая: «Цифровые методы в металлургии». Понимаете? Вообще надо сказать, что в нынешних условиях для металлургов и машиностроителей у нас есть отдельная тема — так называемые аддитивные технологии. Это технологии новой философии — создание прибавлением, складыванием в отличие от традиционных, которые основаны были на резке материалов. Это,когда берется болванка и фрезерной, токарной обработкой от нее отсекается, грубо говоря, все лишнее. Большие энерго- и трудозатраты, много отходов. Аддитивные технологии, построенные на компьютерном управлении, позволяют создавать любую структуру наращиванием материалов. Например, всем известные трехмерные 3d-принтеры. Все это применимо и в металлообработке, правда, оборудование для этого стоит очень дорого, если говорить о, например, лазерном спекании и подобных вещах.
Вообще в современном мире надо успевать за требованием времени. Вот, например, в Европе готовятся к индустрии 4.0. Это немецкая идея, в основе которой лежат как раз-таки эти самые аддитивные технологии, IT-технологии и интернет-обслуживание. Понятно, что за всем этим — будущее. И России, и Донбассу надо быть к нему готовым. Такова наша позиция. Тем более что в Европе, у тех же немцев, нам это известно, давно есть мнение, что наши технологии и инженеры не хуже их, а Донбасс вполне может стать новым Бангалором (город в Индии, обладающий огромным числом компьютерных фирм и производств на их основе. — Авт.).
- В мае 2021 года вы отмечаете 100-летие вуза. Каким вам видится будущность ДонНТУ?
— Во-первых, это должен быть вуз инновационный, во-вторых, цифровой, и в-третьих, он должен быть научно-творческим центром нашей донбасской инженерно-технологической цивилизации. В смысле обеспечения хотелось бы видеть свой вуз на уровне российских. Мы им «по-белому» завидуем, когда видим, какую мощную поддержку они получают от государства. Надеемся, что и мы преодолеем состояние, доставшееся от Украины, которая нас обеспечивала только зарплатами и стипендиями, а на развитие не тратилась.
