1. Минские соглашения даже в российской версии их прочтения предполагают последним пунктом возвращение Украине контроля над границей. После этого, всё происходящее в стране окончательно остаётся её внутренним делом. Никаких механизмов, которые гарантировали бы сохранение особого статуса ОРДЛО и неприкосновенности жителей региона, соглашения не предусматривают.
Т.е., предполагается, что националисты, не находящиеся при власти, но очень влиятельные, не должны быть заинтересованы в зачистке региона. Предполагается, что действующая украинская власть не захочет отменить законодательные нормы, гарантирующие особый статус (насчёт «может» вопрос даже не стоит — при Януковиче на Украине Конституцию отменили…). Предполагается, что законодательные нормы, обеспечивающие права жителей ОРДЛО, будут иметь высшую силу по сравнению с общеукраинским законодательством (кстати, а как насчёт людей, живущих за пределами ОРДЛО?).
Есть мнение, что гарантом всего этого должны быть корпуса народной милиции с тяжёлым вооружением, но даже если они будут сохранены (из Минских соглашений это совершенно не следует), это будет означать заморозку военного конфликта, который вновь перейдёт в горячую стадию, как только украинская сторона почувствует себя достаточно сильной.
По другому мнению, сама Украина по мере выполнения Минских соглашений должна была измениться таким образом, чтобы естественно-эволюционным путём прийти к гарантиям прав регионов и даже к федерализации. Ну, мы видим, что на протяжении пяти лет страна изменилась очень существенно, но ни к какой федерализации не пришла, а децентрализация удивительным образом ведёт к усилению централизованного контроля над страной. Например, все президенты Украины вынуждены были выбирать глав местных администраций из кандидатур, предложенных местными группами влияния, и только Зеленский может себе позволить их игнорировать.
В общем, Минские соглашения несут урегулирование конфликта путём уничтожения оппозиции. И когда Онищенко говорит, что соглашения были подготовлены Порошенко и Меркель — я ему верю.
2. Что касается «формулы Штайнмайера», то она была предложена в конце 2015 года, когда стало понятно, что Минские соглашения не выполнены.
Кстати, этот факт из жизни соглашений почему-то обычно забывается — с формальной точки зрения в соглашениях даты выполнения тех или иных пунктов не стоят (кстати, это само по себе многое о них говорит), но фактически-то предполагалось, что они должны быть выполнены к концу 2015 года. Они выполнены не были. По логике, после этого надо было начинать переговорный процесс заново, но стороны сошлись в том, что проваленные неработающие соглашения лучше, чем вообще никакие. Иначе опять начнутся активные военные действия. При этом как-то забывается, что активные действия по всему фронту прекратились до Минска из-за исчерпанности ресурсов сторон, а бои в Дебальцево Минские соглашения не остановили.
Так вот, невыполнение Минских соглашений было связано с тем, что Россия и Украина по-разному подходили к очерёдности выполнения его пунктов. Россия полагала, что последним пунктом должно было быть возвращение Украине контроля над границей, а Украина — проведение местных выборов в ОРДЛО и внесение изменений в Конституцию. По сути, расхождение тут в сроках начала зачистки — после завершение урегулирования, или до (кстати, оба варианта создавали определённые проблемы для украинской стороны, но не так, чтобы совсем уж неразрешимые).
Таким образом, «формула» не касается принципиальных для обеих сторон пунктов — конституционных изменений и контроля над границей. По этой «формуле» выборы могут состояться до передачи контроля над границей, а могут — после. Соответственно, реализация «формулы Штайнмайера» никаким образом противоречий между украинской и российской позициями не снимает, а значит и урегулирования не ускоряет.
P.S.: Хороших вариантов для Донбасса сейчас объективно нет, но включение в состав Украины безусловно относится к числу наихудших. Можно не сомневаться, что украинская власть найдёт способы отомстить региону за испуг 2014 года.
Впрочем, даже и без этого стране, которая видит своё будущее в виде аграрно-туристической «сверхдержавы», этот регион может пригодиться ну разве что в качестве зоны для экстремального туризма.
