- Вячеслав Алексеевич, вы — внук бывшего министра иностранных дел СССР Вячеслава Молотова. Вас назвали в честь деда. Расскажите о самом вашем ярком воспоминании о дедушке.
— Когда он скончался, мне было 30 лет, так что у меня было много примечательных воспоминаний, связанных с ним. Наверное, самое яркое — это когда он мне спас жизнь. Мне было года три, и в Крыму я свалился с мостика и стал тонуть. Дедушка нырнул и вытащил меня, буквально, со дна.
- Ваш дед очень много знал о подлинной политике большевиков, коммунистов. Ведь он был не просто свидетелем, а участником исторических событий на протяжении полувека. Скажите, он часто предавался воспоминаниям? Много ли рассказывал вам о событиях 30—40-х годов прошлого века?
— Да, конечно, он очень много рассказывал и охотно делился информацией. Тем более, что журналисты тогда не слишком баловали его вниманием. Мне, разумеется, все его воспоминания было крайне интересно слушать.
- Рассказывал ли вам Вячеслав Михайлович, почему в 1939 году СССР удалось заключить мирный договор с Германией, а с Англией и Францией — нет? И что вы сами думаете по этому поводу?
— Так сложилось, прежде всего, потому, что Германии договор с СССР был необходим, а вот Англии и Франции — нет. Германия готовилась напасть на Польшу. И, естественно, ей было важно в тот момент обеспечить неучастие в войне Советского Союза. Следующей целью Гитлера была Великобритания, и ему нужен был, как минимум, нейтралитет России в этой ситуации.
Англия и Франция не скрывали того, что хотели столкновения Советского Союза и Германии. Они делали все, чтобы такое столкновение состоялось.
Естественно, если бы удалось заключить тогда договор с Англией и Францией, а переговоры велись на самом высоком уровне, и если бы договор состоялся, то война в Европе не началась бы. Но, действительно, стремление направить гитлеровскую агрессию на Восток было значительным.
Лидеры Франции и Великобритании готовы были договариваться с Гитлером. Чемберлен, который никогда раньше самолетами не пользовался, трижды слетал к Гитлеру: подписывал с ним документ — Мюнхенское соглашение и так далее. При этом, он ни разу не поднял трубку, когда звонил Сталин или Молотов. Чемберлен считал это ниже своего достоинства. Поэтому договориться с западными державами и не удалось.
- Расскажите о впечатлениях Вячеслава Молотова от встреч в Берлине, которые у него были после заключения пакта. Как он относился к тому, что общался лично с Адольфом Гитлером? И не боялся ли в последующие годы обвинений за сотрудничество с врагом?
— Встречи в Берлине были через год после подписания пакта. Договор о ненападении — это август 1939-го, а поездка в Берлин — октябрь 1940-го.
Поездка Молотова в Берлин носила характер рекогносцировки. И имела целью, прежде всего, обозначить советские озабоченности в связи с нарушениями Германией договора о ненападении. Прежде всего в том, что касалось Финляндии и Румынии, где Германия явно вела себя милитаризованно и размещала свои военные силы.
А что касается его встреч с Гитлером, естественно, они были санкционированы. Он же не по своей воле поехал вести переговоры.
- А что ваш дед говорил о Гитлере? Какое впечатление тот произвел на него?
- Чем?
— Ну, он, как минимум, разговаривал с ним на равных. И ставил жесткие вопросы, к чему Гитлер не привык. В любом другом случае Гитлер бы взорвался и устроил скандал, но в данном случае он себя сдержал. Единственным жестом недоброжелательности была отмена его визита в советское посольство. Такое мероприятие планировалось, но Гитлер не приехал.
А в остальном у Гитлера была идея заманить СССР в антибританский альянс, чтобы делить британское наследство. Но в Москве прекрасно понимали, что подобный альянс невозможен, хотя публично об этом никогда не было сказано, в том числе и Гитлеру. Ждали конкретных предложений о том, как это будет выглядеть.
Но, конечно, ни на секунду не предавались иллюзиям, что Германия может не напасть на Советский Союз. Ведь все очень внимательно читали «Майн кампф», знали все немецкие военно-политические установки, достаточно хорошо представляли военную стратегию, ближайшие политические шаги, надеялись оттянуть войну. При этом повторюсь, ни малейших иллюзий, что война не начнется, ни у кого не было.
- На территории бывшего СССР пакт Молотова — Риббентропа был осужден. Согласны ли вы с такой отрицательной оценкой документа, или для вас это просто акт международных отношений? И вообще, означает ли осуждение пакта Молотова — Риббентропа необходимость пересмотра границ, появившихся в его результате?
— Понимаете, это осуждение появилось в тот интересный исторический момент, когда крупные исторические вопросы можно было решать голосованием. Это довольно смешно и беспрецедентно. Все решения парламентов в отношении договора просто нелепы и с политической, и с правовой точки зрения.
Ну, естественно, что никаких последствий они за собой не влекут. Скажем, Украина не должна отдавать свои западные области, которые Молотов к ней добавил. Причем не только в этом договоре о ненападении с Германией, но и затем, выставив соответствующие требования Румынии. В результате Украина получила Буковину, которая никогда раньше не входила в состав Российской империи. Ну и, конечно, Закарпатье в 1946 году.
Вообще-то, Украина Молотову обязана. Другое дело, что многие у нас сейчас говорят, что это была большая ошибка. Если бы к Украине не присоединили бы западные области, то она была бы совсем другой — более пророссийской. Но, когда все происходило, это не было ошибкой, безусловно. И я считаю, что на тот момент другого выхода у нас не было. Все варианты были плохими. Но выбранный вариант был наименее плохой. Он решал важнейший вопрос: где остановятся немецкие войска, когда захватят Польшу. И когда будет война Советского Союза с Германией — в 1939 году или в 1941-м. В 1939-м СССР не был готов к войне, а 1941-м — был.
- Мне всегда было интересно: почему Англия и Франция, объявившие войну Германии после ее вторжения в Польшу, так и не начали боевых действий? Причем, имея численный перевес над Германией? Как дед это объяснял?
— Потому что они и не собирались воевать. Они ждали, что Гитлер пойдет дальше на Советский Союз. Они не ждали, что тот пойдет на Запад, всемерно подталкивая его на Восток. Да, естественно, на тот момент Франция одна могла разобраться с Германией, потому что на западной границе Гитлер вообще практически не держал сил на тот момент, когда нападал на Польшу.
Он правильно рассчитал, что Польшу никто не будет защищать, и, собственно, из этого исходил. Если бы какие-то гарантии безопасности Польше были даны — многосторонние, в том числе, с участием СССР — никакая война бы не разразилась.
Когда говорят, что Вторая мировая началась 1 сентября 1939 года, это не правда. Она началась, как минимум, в 1937 году на Дальнем Востоке. В тот момент, когда подписывался договор о ненападении с Германией, мы воевали на Халхин-Голе. К 1 сентября 1939 года в этой войне уже погибло порядка 5 миллионов китайцев.
- В мире впервые о секретной части пакта сообщили американцы в 1948 году. Как они ее получили и как ей распорядились? Мол, американцы передали документы англичанам, англичане — полякам, а поляки не поверили, что СССР может договориться с Германией. И почему в Российской Федерации этот пакт долгое время отрицался, и до сих пор есть люди, которые сомневаются в секретной части этого пакта?
И к нему договору прикладывалась карта, полностью соответствовавшая договоренностям, содержащимся в секретном протоколе. Эта карта на следующий день после подписания была опубликована в газета «Правда» и «Известия». Поэтому ничего секретного в этом, в принципе, не было.
Что касается американских публикаций по поводу советско-германских отношений до Второй мировой войны: они сразу же этим занялись после начала холодной войны. И для целей холодной войны использовали, конечно, документы из немецких секретных архивов.
