Сейчас, когда мы наблюдаем крах за крахом режима Петра Порошенко, а динозавры его эпохи один за другим уходят в политическое небытие — сначала генеральный прокурор Юрий Луценко и прошлый состав парламента, за ними — мэр Киева Виталий Кличко, а там и члены Кабинета министров — некоторые задаются вопросом: почему этой команде не удалось удержать страну в своих цепких объятьях?
Ведь еще несколько месяцев, в начале весны, многие считали положение режима незыблемым. Петр Алексеевич контролировал все — за исключением Министерства внутренних дел, где правил фрондирующий министр Арсен Аваков, да еще принадлежащего Игорю Коломойскому каналу "1+1". Но дело было не только в этом. Политическая система эпохи Порошенко в первую очередь строилась на тотальной пропаганде, которая круглые сутки вкладывала в головы украинцев послания ненависти и вражды, формируя таким образом общественное сознание чисто тоталитарного толка — вероятно, впервые в послевоенной Европе.
Это, безусловно, работало. Информационное поле власти полностью накрыло собой страну, и множество украинцев вполне искренне верили в любые фейки и утки, которые рассказывал им телевизор. Они искренне ненавидели внешних и внутренних врагов, старательно разыскивая их вокруг себя. Граждане жаловались даже на обыкновенные заборы, где им виделись цвета российского триколора, доносили на коллег, у которых были туристические фотографии на фоне Кремля, травили детей, чьи родители не хотели сдавать военные сборы. Это совершенно реальные и хорошо известные случаи, которые наглядно демонстрируют градус параноидального психоза.
Впрочем, таких случаев было просто не счесть. Бывшие владельцы «ПриватБанка» обещали гражданам премии за поимку «сепаратистов», а спецслужбы развешивали по Украине билборды с призывами доносить в СБУ на подозрительных в политическом плане лиц, даже если это ваши родственники и соседи. Обезумевшие от патриотической истерии люди лихорадочно мониторили интернет, составляя списки неблагонадежных врагов народа. И все это имело совсем нешуточные последствия, ведь большинство украинских политзаключенных оказались в тюрьме именно после таких доносов, даже если речь шла о совершенно невинных вещах, вроде постов в «Одноклассниках» и «ВКонтакте».
Многие известные журналисты, включая Руслана Коцабу, Александра Бондарчука, Василия Муравицкого и Дмитрия Васильца, стали жертвами политических преследований именно после стукаческих сообщений со стороны обезумевших от ненависти людей, которые раздували на ровном месте скандал, автоматически запуская в действие механизмы репрессивной машины, легко перемалывающей судьбы простых людей.
«Сознательные» украинцы доносили в эти годы на сущие мелочи. Жалобы на русскоязычных официантов или русскоязычные меню в ресторане, доносы на советские песни в школах или российские программы в телевизоре какого-нибудь кафе, стукаческие истерики по поводу случайно обнаруженной где-то советской символики и георгиевской ленточки — все это стало привычным элементом украинской действительности. И подобные инциденты с регулярностью появлялись в новостной хронике «правового европейского демократического государства».
Инакомыслие стало невозможным — его проявления однозначно трактовались как пособничество врагу. Более того — еще летом 2014 года премьер-министр Арсений Яценюк озвучил тезис о том, что любой протест против власти является подрывной деятельностью, которая недопустима в воюющем государстве. Страна должна была затянуть пояса и смирно терпеть во имя победы, смирившись с драконовскими тарифами. Этот тезис стал программным для всех пяти лет правления Петра Порошенко — когда его противников называли «шатунами», которые раскачивали ситуацию в интересах Кремля. Причем было совершенно неважно, идет ли речь о социальных протестах голодающих горняков или о цирковых выступлениях совершенно антироссийского Михаила Саакашвили, который раньше считался лепшим другом самого Петра Алексеевича. Да что там — «агентом Москвы» оказалась даже бывшая героиня Надежда Савченко, которая даже поплатилась свободой за нелояльности власти.
Все это сочеталось с заявлениями в ура-патриотическом и милитаристском духе — про вечную войну с агрессором, ради которой нация должна сплотиться вокруг власти во главе с президентом, разделяя его триаду «армия-вира-мова», вполне открыто навязываемую обществу в качестве официальной идеологии. Порошенко явно пытался построить в эпоху интернета что-то вроде тоталитарного корпоративного государства тридцатых годов прошлого века — чтобы закрепить за собой власть, удержав ее на долгие годы. И он, вместе с топовыми представителями своей команды, был уверен в успехе этого предприятия. Эта уверенность была такой сильной, что Порошенко — который до начала предвыборной кампании всерьез считал себя всенародным лидером — решился пойти на выборы. Хотя ему наверняка предлагали более надежные варианты, которые позволили бы ввести в стране режим чрезвычайного положения и продолжать его практически вечно.
Однако эта украинская версия тоталитаризма оказалась в итоге хромой как минимум на одну ногу. Украинцы массово проголосовали на выборах против «армии-виры-мовы», предпочтя ей хотя бы самую призрачную надежду на свободу и лучшую жизнь — пускай даже ее выражал, по воле судьбы, такой сомнительный деятель, как Владимир Зеленский. Как оказалось, националистические идеалы искренне разделяет меньшинство граждан страны — в то время как не менее семидесяти процентов ее жителей совершенно не согласны считать их непреложной догмой. Сколько бы ни рассказывали им об этом телеведущие или сетевые лидеры общественных мнений. Сработал эффект открытого информационного пространства — в двадцать первом веке вожди уже не могли перекрыть для людей альтернативные каналы и выход в большой мир. А значит, многие люди поняли, что страна может и должна жить иначе, без нищеты и войны.
Конечно, это еще далеко не означает полного краха построенной при Порошенко системы. Уйдет он, уйдут его люди — но новые правители страны, которые сейчас активно захватывают власть буквально на всех уровнях, в принципе готовы продолжать прежнюю политику — пускай в несколько смягченном, модернизированном и очеловеченном варианте. Но они все же должны будут помнить об опыте будущего режима — и он должен предостеречь их от попытки построить местечковый карикатурный рейх, основанный на военщине, поповщине и доминировании единого языка — ради того, чтобы страной руководил один фюрер.
