В апреле 1945 года даже самые упрямые фанатики в руководстве Третьего Рейха поняли, что приближается конец. С запада наступали войска союзников, с востока же неумолимо приближался «красный каток» русской армии.
И на западе, и на востоке фронт заставлял пускаться в дорогу тысячи беженцев, стремившихся уйти как можно дальше от зоны боевых действий. К маю 1945 года только на подконтрольных американским войскам территориях Германии в лагерях для интернированных находилось около 2,3 миллиона человек — немцев, поляков, украинцев, румын и прочих. Их пребывание в лагерях было временной мерой, и впоследствии союзные войска планировали репатриировать всех, кто не был замечен в активном пособничестве нацистам, однако существенная часть выходцев из Восточной Европы отказывалась возвращаться домой, поскольку их страны находились под контролем Красной армии.
Именно от этих людей, многие из которых являлись бывшими гражданами СССР, американцы начали получать первые сведения о положении дел внутри Союза. Первоначально правительственные ведомства США вербовали своих агентов из числа эмигрантов, однако постепенно начали рассматривать возможность подбора кадров для проведения диверсий и силовых операций. Одними из наиболее подходящих кандидатов на эту роль американцы сочли уроженцев Украинской ССР, находившихся в оппозиции к советской власти.
Впрочем, разрабатываемый проект сразу же столкнулся с рядом осложнений.
Во-первых, американские разведчики имели недостаточно сведений о различных украинских подпольных организациях и преследуемых ими целях. Поэтому глава Подразделения стратегических служб (SSU, Strategic Services Unit) полковник Уильям Куинн распорядился собрать сведения об истории, потенциальной лояльности и политической мотивации разрозненных украинских эмигрантских организаций до того, как «будут приняты серьезные шаги для их использования в разведывательных целях».
Серьезной проблемой также было то, что многие из украинцев, которых заокеанские специалисты рассматривали в качестве своих будущих агентов и боевиков, были более чем серьезно замараны сотрудничеством с нацистами, более того — некоторые из них «отличились» этническими чистками.
Кроме того, полковник Куинн, по его же собственным словам, считал украинских коллаборационистов «ловкими политическими интриганами и мастерами в искусстве пропаганды», на лояльность которых нельзя было полагаться в полной мере.
Тем не менее, «украинскому проекту» был дан зеленый свет, и SSU начала налаживать контакты с беженцами.
Посредником во взаимодействии двух сторон выступил Жолт Аради — этнический венгр и консультант SSU по восточноевропейским делам. В частности, в октябре 1946 года он, используя связи в среде представителей украинских конфессий в Ватикане, вышел на лидеров украинской эмиграции в Германии и установил с ними контакт.
Первоначально Аради сотрудничал с отцом Иваном Гриньохом и Юрием Лопатинским, членами совета УГВР (Українська головна визвольна рада). Гриньох, греко-католический священник и последовательный украинский националист, был на одной из высших должностей в УГВР, а Лопатинский, в свою очередь, отвечал в данной организации за контакты и взаимодействие с УПА*, которая в это время вела на Украине боевые действия против Красной армии.
Именно связь с «повстанцами», а также заверения «радовцев» о том, что УПА* упорно сражается против «советов», заставили американцев всерьез рассматривать возможность сотрудничества с «бандеровцами».
В частности, Аради имел личную встречу с Николаем (Миколой) Лебедем по кличке Черт — известным украинским националистом, последователем Бандеры и видным человеком в этой среде. Лебедь, помимо прочего стоявший у истоков ОУН* (Организация украинских националистов) заведовал в УГВР иностранными связями. При этом он был заочно осужден в Польше за убийство тамошнего министра внутренних дел, совершенное в 1934 году.
Проект получил кодовое название «Реферат-33», или сокращенно «Р-33», а сам Аради в отчете от 27 декабря 1946 года указывал, что Гриньох, Лебедь и Лопатинский являлись «решительными и способными людьми с психологией охотников. Они готовы пожертвовать своими жизнями или совершить самоубийство в любой момент, чтобы помочь своему делу или защитить его, и они в той же мере готовы убивать, если от них это потребуется».
Кроме того, американский агент указал, что эти украинские националисты «почти на религиозном уровне поклоняются своей нации и не доверяют ничему чужому: в первую очередь полякам, а также русским и немцам».
Интересовались в SSU и Степаном Бандерой, который не входил в «Р-33», однако всегда был на виду у американской агентуры.
Согласно отчету ведомства, составленному в сентябре 1945 года, он заработал устрашающую репутацию за политику террора, осуществляемого его последователями во время войны. Он также, согласно мнению американских аналитиков, был куда более авторитетной фигурой для украинского подполья, чем лидер конкурирующей фракции ОУН* Андрей Мельник. После определенной аналитической работы Аради пришел к выводу, что наиболее перспективными силами в украинском подполье являлись УГВР и УПА* Бандеры, на которые и было решено сделать ставку.
В середине 1946 года американцы начали реализовывать два проекта под эгидой SSU, в которых были активно задействованы украинцы, находившиеся в Германии. Проект «Белладонна», курируемый Аради, осуществлял деятельность по сбору информации о советских оккупационных силах, в то время как проект «Рысь» Уильяма Хольцмана выявлял советских шпионов в Германии. В начале 1947 года проект «Рысь» был закрыт, и вместо него был развернут проект «Трезубец».
В качестве связного в Мюнхене американцы использовали Мирона Матвиейко — начальника службы безопасности ОУН*. Это решение оказалось ошибочным.
В годы войны Матвиейко был завербован абвером, а затем торговал внутренней информацией об ОУН* в Германии с американцами. Вскоре те признали его сведения ненадежными, а самого его — не заслуживающим доверия и бесполезным. ЦРУ, созданное в 1947 году и поглотившее SSU, в 1950 году отказалось от его услуг в качестве агента, признав Матвиейко профнепригодным.
В 1951 году Матвиейко, засланного на территорию СССР, взяли «чекисты», после чего тот охотно начал давать показания. В настоящее время даже существует версия, что он был двойным агентом и работал на советскую разведку еще во время сотрудничества с американцами, что может объяснять низкое качество информации, которую он им передавал.
Впрочем, американцы начали разочаровываться в украинском проекте еще в 1947 году, когда штаб-квартира оккупационных войск в Германии сообщила, что «Вашингтон не считает, что данные, полученные от подобных украинских групп, стоят времени и усилий, которые обязательно должны быть приложены к такому проекту. Опыт показывает, что информация, полученная от таких организаций, является низкопробной и идеологически предвзятой».
Кроме того, работу Аради и его людей в существенной мере осложняла позиция советской стороны, требовавшей скорейшей передачи СССР всех его граждан, замеченных в пособничестве нацистам.
В частности, Москва хотела получить Степана Бандеру, который сам по себе не был напрямую как-то задействован американцами, однако их аналитики склонялись к мнению, что его арест будет иметь неблагоприятные последствия для будущих операций разведки США с украинским подпольем.
Аради докладывал своему начальству, что ситуация, при которой Штаты допустят арест Бандеры советской стороной, подорвет доверие украинцев к ним: «с самого начала они жаловались, что американцы не заинтересованы в них и что коммунисты, проникшие в американскую офицерскую и управленческую среду, продадут их в Россию. Это убеждение разделяли как бандеровцы, так и консервативные украинцы».
При этом Аради считал украинских националистов опасными союзниками и докладывал, что «если будет решено не использовать этих людей и их организацию в разведывательных целях, то будет лучше арестовать не только Бандеру, но и всех лидеров, чьи имена и местонахождение нам известны».
Более того, в высших эшелонах американской разведки Бандера и его люди прямо назывались террористами, однако вопрос о его возможной экстрадиции был сложным политическим моментом.
7 января 1947 года Гарри Росицке, на тот момент исполняющий обязанности начальника Отдела специальных проектов по СССР (SPD — S), составил доклад, в котором помимо прочего указывал, что «в долгосрочной перспективе проведение операций с использованием украинцев в качестве организованной группы, вероятно, окажется бесполезным — просто потому, что без политической поддержки украинские националистические группы будут уничтожены… Последствия ареста Бандеры будут лишь способствовать ускорению неизбежного».
Проще говоря, признать ОУН* и УПА* в качестве официальных политических игроков США не могли уже хотя бы потому, что те крепко «замазались» сотрудничеством с нацистами. При этом без политической легитимации и официальной поддержки извне украинские националисты не имели шансов на успех.
Более того, Росицке призывал американские спецслужбы отказаться от сотрудничества с «такими организованными антисоветскими группами, как украинская, грузинская и балтийская, для проникновения на территорию СССР, что ставит под угрозу безопасность и политическое положение».
Командование сочло его выкладки вполне убедительными, и к весне 1947 года работа мюнхенской группы была свернута, а все агенты, задействованные в ней, направлены на исполнение других проектов.
Впрочем, созданное в том же году ЦРУ вскоре вернулось к попыткам «разработки» украинских националистов. В начале марта 1948 года Фрэнк Виснер, бывший офицер SSU и сотрудник Государственного департамента США, сформировал специальный комитет, в задачи которого входила работа с эмигрантами и беженцами.
17 марта того же 1948 года был зачитан доклад, который назывался «Использование беженцев из Советского Союза в национальных интересах США». В частности, Виснер отмечал, что среди советских граждан были популярны антибольшевистские настроения, а в лагерях беженцев за пределами СССР находилось порядка 700 000 граждан страны Советов. Многих из них предполагалось использовать для наведения контактов уже внутри СССР, что в дальнейшем позволило бы вербовать выходцев из советских административных и силовых структур.
Капитан Алан МакКракен, заместитель директора ЦРУ по специальным операциям, подверг доклад Виснера критике, отклонив большинство идей последнего, а сам план Госдепа использовать оппозиционно настроенных советских граждан, в частности украинцев, счел заведомо бесплодным.
Мнения разделились. Сторонники идей Виснера признавали низкую ценность украинских националистов в мирное время, однако настаивали на том, что они могут быть полезны в случае открытой войны с Советским Союзом, поскольку тогда США «остро нуждались бы в тысячах этих эмигрантов в качестве пропагандистов, команд по проведению допросов, диверсантов, шпионов и административного персонала».
Бело решено составить своеобразный реестр потенциальных агентов с краткими характеристиками и оценками относительно их пользы на тех или иных должностях. Ответственным за подготовку данного реестра был назначен все тот же Жолт Аради, поскольку он довольно плотно работал с украинскими коллаборационистами в предыдущие годы.
В январе 1949 года американцы провели переговоры с Гриньохом и Лебедем, убеждая тех, что высокопоставленные чины разведки США вновь настроены на сотрудничество с украинскими националистами, а значит, те должны подготовить агентов (в американской документации они фигурировали как «апостолы») для отправки на территорию Украины. Доставлять «апостолов» предполагалось по воздуху — они должны были скрытно десантироваться и далее действовать самостоятельно. Готовить и временно размещать агентов было решено на базе в Мюнхене.
При этом украинские националисты, еще недавно сами напрашивавшиеся на сотрудничество, словно «бедные родственники», быстро вошли во вкус и начали выдвигать различные требования. В частности, они хотели, чтобы американская сторона оказала всяческое содействие в деле выхода Гриньоха и Лебедя на украинские диаспоры в США и Канаде, — очевидно, те планировали существенно расширить свое влияние.
Наконец, летом 1949 года проект «Картель», как теперь называлась операция, получил официальную санкцию из Вашингтона, после чего в Германии закипела работа.
Первый организованный ЦРУ полет над территорией СССР произошел в октябре того же 49-го года, когда два украинских агента были десантированы недалеко от Львова. Впрочем, советская контрразведка сработала оперативно, и агенты были в скором времени обнаружены и ликвидированы. До 1953 года американцы предприняли еще ряд аналогичных попыток, однако результаты операции оказались неутешительными.
Несмотря на то что от полевых операций после 1953-го пришлось отказаться, «украинский» проект ЦРУ в целом оказался самым успешным из всех, предусматривавших участие этнических групп из числа бывших граждан СССР.
Диверсии уступили место другим формам борьбы — в частности, при финансовой помощи ЦРУ украинская диаспора сумела открыть в Нью-Йорке свой исследовательский институт, который на деле занимался откровенной пропагандой и выпускал антисоветскую агитацию. Он продолжал свою работу до самого конца холодной войны.
Несмотря на это, в целом все проекты ЦРУ и предшествовавших ей структур, связанные с использованием украинских националистов, потерпели неудачу. Во многом из-за неоднозначной позиции самих американцев, которые до последнего боялись использовать бывших нацистских пособников, признавая в то же время, что, кроме них, США практически не располагают источниками внутри СССР.
* — Организация, запрещенная в Российской Федерации
