Петлюра является настолько крупной и важной фигурой революционного периода, что подробно разобрать его биографию в рамках одного небольшого текста не представляется возможным. Участие Петлюры в Гражданской войне и его жизнь в эмиграции требуют особого рассмотрения, мы же сегодня поговорим о том, как этот человек поднимался на вершину власти.
Будущий военный лидер украинской революции был выходцем из семьи полтавских мещан. Отец занимался мелким бизнесом, имел несколько экипажей с наемными извозчиками. Юный Петлюра учился сначала в церковно-приходской школе, а затем в полтавской духовной семинарии. Однако, как и в случае со Сталиным, священника из него не получилось. Будучи семинаристом, Петлюра побывал на выступлении знаменитого украинского радикала Николая Михновского и с тех пор навсегда увлекся украинской идеей.
Под влиянием Михновского он вступил в Революционную украинскую партию. Эта партия была не столько политической партией в строгом смысле, сколько движением, объединявшим все политические силы Украины. Там были и левые всех оттенков и правые, поскольку критерий принадлежности был только один — сочувствие идее украинской независимости или хотя бы широкой автономии.
Хотя Петлюру отчислили из семинарии за подпольную деятельность, это не мешало ему проявлять активность в студенческой и семинаристской среде. В 1902 году он стал одним из организаторов акции протеста и сбора подписей, с требованием ввести в учебный курс украиноведение. После отчисления части наиболее радикальных семинаристов, Петлюра организовал вместе с ними политический митинг.
Попав на карандаш полиции, Петлюра решил покинуть родные края. Компанию ему составил старый полтавский друг Прокопий Понятенко (будущий консул УНР в кубанском Екатеринодаре. Что интересно, в 20-е годы вернулся в СССР и благополучно прожил там аж до 1971 года).
Друзья осели на Кубани. У РУП к тому времени были ячейки не только на Украине, но и по всей империи. Одна из них — Черноморская свободная громада, находилась в Екатеринодаре и беглец активно участвовал в ее становлении. Соратники помогали начинающему активисту. Его статьи начал печатать «Литературно-научный вестник», выходивший во Львове под редакцией знаменитого Грушевского. Сам Петлюра в это время работал сельским учителем в одной из станиц. Затем перебрался в Екатеринодар, где преподавал в начальном училище.
Петлюре удалось устроиться в экспедицию члена РАН Федора Щербины (будущий деятель проукраинской фракции Кубанской народной республики), который исследовал архивы кубанских казаков. В 1903 году Петлюру все же арестовали, обнаружив его причастность к изготовлению в подпольной типографии антиправительственных прокламаций. Несколько месяцев он провел под арестом, но был отпущен после того, как отец внес за него залог.
Освободившись, он решил не испытывать судьбу и вместе с Понятенко бежал в Львов. Помощь в переходе границы контрабандными тропами, опять же, оказали соратники. В Львове он познакомился с активистами Зарубежного отдела РУП, много сотрудничал с местными украинскими изданиями, но надолго не задержался.
Уже в следующем году в России была объявлена амнистия и он вернулся. К этому времени противоречия в РУП стали слишком сильны и движение раскололось на несколько политических партий. Петлюра, по убеждениям всегда бывший левым националистом, примкнул в УСДРП. Партия, несмотря на свое название, союзницей Российской социал-демократической рабочей партии не была.
Петлюра осел в Киеве. Пользуясь обретенной в результате революционных событий свободой слова, сотрудничал с рядом новых изданий.
В 1908 году начался великоросский этап в жизни Петлюры. Несколько следующих лет он прожил в Петербурге и Москве и именно в этот период он начал обретать определенную известность. Он активно заводил контакты в украинских землячества двух крупнейших городов империи. Некоторое время работал бухгалтером в страховой компании, но в итоге сосредоточился на редактировании журнала «Украинская жизнь». Журнал стал достаточно заметным явлением, в нем публиковались многие видные деятели украинского движения. Сотрудничал с изданием и Максим Горький, в то время находившийся в зените своей славы.
В самом начале Первой мировой войны Петлюра сделал то, за что потом неоднократно подвергался критике со стороны украинских радикалов, обвинявших его в москвофильстве. Он опубликовал в журнале манифест «Война и украинцы». Манифест был выдержан в радикально пророссийском тоне:
«Раздробленность нашего национального организма между Россией и Австро-Венгрией давала основания некоторым кругам русского общества предполагать возможность так называемой «австрийской ориентации» среди украинцев России, то есть тяготения к монархии Габсбургов, и потому смотреть на украинцев России как на элемент неустойчивый при международных конфликтах, подобных настоящему. Нам нет нужды говорить о том, что подобного рода предположения не имели под собою почвы…
Противники России при переходе границы будут, конечно, стараться привлечь украинское население на свою сторону и всякими обещаниями политическими и национальными посулами посеять смуту среди него. Украинцы не поддадутся провокационным воздействиям и выполнят свой долг граждан России в это тяжелое время до конца и не только на поле брани, в рядах бранной рати, сражающейся против нарушителей мирового мира и права, но и как граждане — обыватели, обязанные в меру своих сил и возможностей содействовать успешному выполнению русской армией исключительно ответственной задачи, выпавшей на ее долю.
Мы можем утверждать, что цельность и сила того единодушия, которое под влиянием осознанной опасности, сплотило все разноплеменное население России, все классы и группы общества, единодушия, давно небывалого, и так ярко, освежающе и бодряще проявившегося, создана и при участии украинского общества, сумевшего найти в себе достаточно и политического развития, и гражданского такта, чтобы во время государственного потрясения поставить на первый план идею защиты государства и отражения угрожающей ему опасности».
Со стороны Петлюры это был достаточно смелый ход, учитывая обстоятельства. Значительная часть радикалов привыкла ориентироваться на Австрию и многие эмигранты сотрудничали с Союзом освобождения Украины, созданным австрийцами в Львове. Ожидалось, что Союз будет заниматься обработкой военнопленных и через своих агентов — пропагандой в самой России.
Петлюра не отказался от украинской идеи. Скорее, в конфликте европейских колоссов он сделал ставку на победу России. Ведь и Россия и Австро-Венгрия рассчитывали по итогам конфликта прирасти территориями за счет Галиции (Россия) либо за счет всей Малороссии (Австро-Венгрия). Ну а после победы и объединения территорий и до автономии далеко.
По ходу войны Петлюра устроился уполномоченным Всероссийского союза земств на Западном фронте.
Не то, чтобы в Петлюре вдруг проснулся общерусский патриотизм. Просто Земгор, созданный для участия в снабжении армии общественными организациями, давал широкие перспективы. Земгусары разъезжали по военным частям, заводили полезные знакомства с солдатами и офицерами. Кроме того, у нечистых на руку дельцов имелись возможности пополнить свой карман на этой работе. Наконец, Земгор был местом притяжения всех оппозиционеров, очень многие земгусары были активными участниками февральского переворота.
По работе Петлюре пришлось переехать в Минск, но его усилия не пропали даром. К моменту февральской революции он уже имел большие связи с армией по украинской линии. Эти связи и позволили ему в кратчайшие сроки организовать там же в Минске украинский съезд фронта, который без особых раздумий избрал Петлюру свои председателем.
Петлюра не зря потратил время на Земгор. Раньше он был всего лишь журналистом и чуть-чуть бухгалтером. Теперь же он мог считать себя, не много, ни мало, представителем украинских фронтовиков. Именно в этом качестве Петлюра прибыл на 1-й всеукраинский войсковой съезд, состоявший в мае 1917 года в Киеве.
Петлюра представлял фронт (хотя никогда не служил в армии), Михновский выступал делегатом от тыловых военных организаций, Винниченко от Центральной Рады, а матрос Письменный от флота. Все они вошли в состав президиума съезда.
На съезде Петлюру ждал триумф. По результатам собрания был сформирован Украинский генеральный военный комитет, фактически ставший предтечей министерства (секретариата) по военным делам. Председателем комитета был избран Петлюра.
Хотя в составе комитета было несколько генерал-майоров и полковников, заместителем Петлюры стал подпоручик Владимир Кедровский. На втором войсковом съезде была создана особая всеукраинская войсковая рада, представлявшая армию. Делегаты были включены в состав Центральной рады, что позволило Петлюре укрепить свои позиции в органе власти, который создавался без его участия.
Первостепенным вопросом для Петлюры была украинизация уже имевшихся частей армии. Его точку зрения разделяла значительная часть рады, однако в Петрограде от этой идеи были не в восторге. Но по мере развала фронта, Временное правительство стало смотреть на этот вопрос иначе и стало возлагать на национализацию армейских частей некоторые надежды — ожидалось, что эта мера сделает эти части более боеспособными.
Следующей ступенью для Петлюры был генеральный секретариат по военным делам УНР, который должен был быть создан после провозглашения автономии. Тем более, что как главу комитета его автоматически включили в состав Рады.
Однако секретарем по военным делам Петлюра так и не стал. Резко против существования секретариата по военным делам выступило Временное правительство. В итоге Петлюра этот пост получил, но уже после октябрьской революции.
Во главе УГВК Петлюре пришлось решать проблему полуботковцев. Украинский военный клуб имени гетмана Полуботка был создан весной 1917 года. Его главным вдохновителем был известный радикал Михновский. Сам он был убежденным и радикальным самостийником и негативно относился к Раде из-за ее постоянных колебаний и поисков компромиссов. Михновскому удалось собрать вокруг себя группу военных, разделявших его взгляды.
Им даже удалось создать свою собственные военные части — украинские казачьи полки им. Полуботка и им. Хмельницкого, после чего они выдвинули ультиматумы как Раде, так и Временному правительству. Петлюре как главе УГВК пришлось вступить с ними в переговоры. Он пытался уговорить их не делать резких шагов, поскольку это может сильно навредить делу украинизации армии.
Однако в июле 1917 года выступление все же состоялось. Оно оказалось провальным, как и июльское восстание большевиков в Петербурге. Полуботковцы захватили несколько зданий в Киеве, однако их не поддержал даже полк им. Хмельницкого. Центральная рада также не поддержала выступление и полуботковцы вынуждены были сложить оружие. Позднее они были направлены на Румынский фронт.
1917 год стал крайне удачным для Петлюры. Из известного в узких кругах журналиста и земгусара он превратился в главу армии пока еще только полунезависимой страны. В период с февраля по октябрь он проявлял сдержанность и аккуратно лавировал между разными политическими течениями.
У него не было ярко выраженной проавстрийской направленности, чем грешили многие эмигранты. Не было у него и радикальной непримиримости Михновского. У него не было левизны и большевистских симпатий Виниченко, но и консерватизм Скоропадского был для него слишком правым.
Это лавирование позволило Петлюре удержаться в обойме украинских лидеров в 1917 году. А уже в следующем году стать единственным и неоспоримым лидером сторонников независимости. Ему удалось затмить всех конкурентов как справа, так и слева и в годы Гражданской войны слова Директория и УНР ассоциировались исключительно с Петлюрой.
