Остановимся, однако, не на романе и пьесе, а на их экранизациях — советских «Днях Турбиных» и российской «Белой гвардии».
«Дни Турбиных»
Классическая постановка Владимира Басова 1976 года — по сути киноспектакль. Вне павильона снималось не так много сцен.
Роль дома Турбиных играло здание 20б по Андреевскому спуску, которое показалось Басову более кинематографичным, чем собственно «дом Турбиных» №13. Сейчас вид этого дома несколько изменился — у него надстроена крыша, а располагается в нём администрация и гостиная Театра на Подоле.
«Дни Турбиных» сняты очень близко к тексту пьесы, есть только несколько нововведений, касающихся преимущественно идеологической составляющей. Например, начинается фильм закадровым текстом о грядущем освобождении Киева Красной армией, которого у Булгакова не было и быть не могло (сам Булгаков в 1919 году от большевиков прятался в Буче, а затем был мобилизован в Белую армию и уехал на Кавказ).
Тут, впрочем, надо пояснить — фильм снимался во времена «застойные», достаточно либеральные для того, чтобы он мог быть снят в принципе (в годы «оттепели» об этом не могло быть и речи), но достаточно идеологичные для того, чтобы для съемок такого фильма потребовалось дополнительное обоснование. Ссылаться на мнение Иосифа Сталина, очень ценившего пьесу и спектакль, было всё же несколько не комильфо, хотя, думается, первое издание «Белой гвардии» не случайно произошло после начала «ползучей ресталинизации» в 1965 году. Кстати, после XX съезда КПСС Сталин на экране появлялся редко, впервые он был достаточно масштабно представлен как положительный персонаж в киноэпопее Николая Озерова, выходившей на экраны с 1969 года.
Приходилось читать, что нововведением была фраза Басова-Мышлаевского «как же вы будете селёдку без водки есть? Абсолютно не понимаю» — это якобы была импровизация Басова. Увы, обращение к тексту пьесы показывает, что это была импровизация Булгакова…
Что интересно в басовском фильме, так это неожиданный подбор актёров.
Нет, некоторые, понятно, как по трафарету.
Олег Басилашвили традиционно играл мерзяева (впрочем, Мерзляева он сыграл позже, так что может всё наоборот — он тальбергов всегда играл…).
Сергей Иванов получил то, что он должен был получить при его внешности и голосе. Правда, сам Булгаков видел в роли Лариона Суржанского актёра толстого и неповоротливого, но так не сложилось даже в прижизненной постановке МХАТа (это реализовано в спектакле МХТ им. Чехова, где Лариосика играет Александр Семчев).
Андрей Ростоцкий играл мальчика. Ну хотя не совсем — в «Белой гвардии» Николка вообще мальчик-мальчик, а в «Днях Турбиных» он несколько более осмысленный. Там ситуация специфическая — он не самолично геройствует, а брата прикрывает, что требует определённой взрослости.
А вот три главные мужские роли, конечно, крышесносные.
Андрей Мягков — совершенно неожиданный с точки зрения его актёрского амплуа. Он бы идеально вписался в доктора Турбина, но полковник Турбин — это совмещение доктора (причем совсем по минимуму), Малышева и Най-Турса. И… И кто скажет, что Мягков плох в этой роли?
Василий Лановой — герой-любовник? Вы шутите? Не знаю, шутил ли Басов, но если это шутка, то более чем удачная. Лановой в этой роли великолепен!
Сам Басов вроде бы вписался правильно. Кто он вообще на нашей памяти? Комедийный злодей из детских фильмов. Дуремар да и только.
Надо понимать, что роль Мышлаевского у Булгакова приниженная и даже комическая (в том смысле, что только у него и достаёт сил шутить в этом кошмаре). Но это явно второй или даже третий план. В «Белой гвардии» его главный подвиг — скоропостижная беременность Анюты. В «Днях Турбиных» эта роль «съела» Карася и несколько «пополнела». Но все равно она была далеко не главной.
Но в исполнении Басова Мышлаевский после смерти Турбина как-то сам по себе становится центром всей этой компании. Он не просто шутит — он произносит самые важные, идеологически значимые фразы. Кстати, эти «самые важные фразы» — и Турбина, и Мышлаевского — не булгаковские, их вставил мудрый К.С. Станиславский, резонно полагая, что без «народ не с нами» и «за Совет Народных Комиссаров» пьесу просто не дадут поставить. Даже при явной их анахроничности — в конце 1918 года говорить о крахе белого дела было преждевременно, тем более что накануне краха гетманата Скоропадского войска Колчака вели вполне успешное наступление на Пермь.
В общем, басовский персонаж оказался гораздо масштабнее булгаковского замысла. Хотя я бы не сказал, что фильму это повредило.
Что реально грустно, так это то, что Валентина Титова потерялась на фоне прекрасных мужских ролей… А ведь именно Елена Тальберг — главный персонаж и в «Белой гвардии», и в «Днях Турбиных».
Ну и, наверное, важнейший вклад этого фильма в советскую культуру — санудтрек. Специально для фильма были написаны три песни:
— «Бронепоезд «Пролетарий», который играет главную роль в фильме (с неё он начинается, ею и заканчивается). Привязка к фильму символична — она касается завершающего роман образа красноармейца. Написал её Михаил Матусовский на слова Вениамина Баснера.
— Романс «Белой акации гроздья душистые». Написали её эти же авторы по мотивам дореволюционного романса «Белая акация», мелодия которой стала основой для гимна Добровольческой армии генерала Антона Деникина и пролетарской песни «Смело мы в бой пойдём». Со временем, особенно после её блестящего исполнения Анной Герман, песня стала народной.
— Песенка юнкеров («Здравствуйте, дачники»). Булгаков имел в виду какую-то конкретную песню, слышанную в молодости, но которая полностью исчезла из употребления. Её пришлось восстанавливать по авторским фрагментам в тексте романа, причём не вполне аутентично (в оригинале, например, речь идёт не о манёврах, а о «съемках» — элементе топографической подготовки офицеров).
«Белая гвардия»
Пьеса — пьесой, но роман значительно масштабнее и во многих отношениях интереснее (хотя пьеса, конечно, более динамична). Однако снять по нему фильм труднее, потому что даже экранизация пьесы получилось трёхсерийной. Итог — Сергей Снежкин снял восьмисерийный фильм, довольно существенно отличающийся и от пьесы, и от романа, с массой разнообразных авторских нововведений (не всегда логичных и оправданных).
История с географией
По географии режиссёру твёрдая двойка. Сериал показывать киевлянам нельзя.
Нет, понятно, что в современном Киеве не так просто найти места, сохранившие аутентичный вид начала прошлого века. К тому же и сам Булгаков очень своеобразно относился к пространству своих произведений. Да, булгаковский Город — это Киев. Но Киев немножко не такой. По поводу географии Москвы «Мастера и Маргариты» и по сей день идут жаркие споры.
Поэтому, например, оправданным выглядит перенос сцены бегства Турбина от петлюровцев с Верхнего города на Печерск. В романе же события происходят в районе Золотых ворот, которые в прошлом веке были музеефицированы в виде развалин.
Но есть вещи непростительные.
Например, Мышлаевский и Карась, которые зашли в парикмахерскую на Андреевском спуске, просто не могли не заметить Турбина, который направляется в центр города. Он должен был мимо них пройти.
А Козырь-Ляшко, обозревающий днепровские кручи с левого берега Днепра, — вообще за пределами добра и зла, потому что петлюровцы наступали на Киев со стороны Житомира, где никакого Днепра и близко нет.
Неудачи
Пожалуй, неудачей можно считать Михаила Пореченкова в роли Мышлаевского. Собственно, ничего особенно плохого в Пореченкове нет, но мы-то сравниваем его Мышлаевского с басовской ролью. Ну что тут сказать? Басов — кавалер ордена Красной Звезды и медали «За боевые заслуги». Кто ещё может ТАК сыграть боевого офицера-артиллериста? В пьесе, кстати, Мышлаевский бьёт Тальберга, а в фильме — просто на него смотрит. Это страшнее.
Режиссер ухитрился отправить коту под хвост две очень своеобразные роли, весьма значительные и для романа, и для пьесы.
Лариосик был просто убит. Скорее всего, не нашли подходящего актёра, но… Вообще оказались «зарезаны» все сколько-нибудь интересные сцены, связанные с этим персонажем. Честно говоря, если режиссёр собирался так с ним поступить с самого начала, то зачем его было вообще вводить в картину? Мебели там и так хватает.
С Шервинским же расправились буквально с садистской жестокостью. Дело в том, что фамилию Шервинского в фильме носит какой-то самозванец — неШервинский. Да, он поет и носит черкеску, а потом — фрак. Но он вовсе не «смазлив как херувим». И он практически не врёт (во всяком случае врёт не так, как врал бы булгаковский Шервинский, явно родственный Хлестакову). Это вообще человек чести, который готов пойти на дуэль с Тальбергом.
Но с этим неШервинским все общаются так, как будто перед ними Шервинский! Его возражения выглядят вполне естественными — «за кого вы меня принимаете». Но с ним никто и говорить-то не хочет! Говорят с Шервинским, которого попросту нет. Театр абсурда какой-то. За что? Боги, яду мне, яду…
В результате, кстати, сцена признания в любви, которая так отлично удалась у Ланового и Титовой, оказалась совершенно провальной у Дятлова и Раппопорт.
Удачи
Собственно, удач у режиссера было значительно больше.
Очень органичен оказался Стычкин в роли Карася. Прекрасен Серебряков в роли Най-Турса.
Бесподобен Сергей Гармаш в роли Козыря-Лешко. Кстати, роль выдумана практически полностью. У Булгакова Козырь никакого богатого внутреннего мира не имеет от слова «вообще». Так — пара биографических фактов. А тут — какой размах, да еще и с идеологией. Идеология, кстати, прописана довольно странная (видимо, по неграмотности). Впрочем, при описании мировоззрения этого персонажа надо, чтобы оно вело к лозунгу «москалей на ножи». А оно ведёт.
Неплохо выглядела Студилина в роли Анюты. У актрисы может быть большое будущее, если она встретит неинтеллигентного режиссера, который будет ее бить, когда ей надо будет плакать в кадре.
Но основная удача, конечно, это две главные роли.
Первой удачей режиссера было приглашение на роль Алексея Турбина Константина Хабенского. Во-первых, это просто сильный актёр, во-вторых, он идеально подходит под эту роль. Хабенский не оплошал, его роль оказалась одной из наиболее удачных в картине.
Исключением может быть, пожалуй, только сцена с убийством Козыря-Лешко. Она, кстати, вполне булгаковская — М.А. всю жизнь вспоминал потрясшую его сцену с убийством еврея (кстати, огрех режиссера — в закадровом тексте еврей поминается, а в фильме его нет…), свидетелем которой он был в Киеве. И в конечном итоге написал рассказ «Я убил». Но… И Булгаков, и Турбин убивали только в своих мечтаниях. Книга отомстила — эпизод не получился.
Вторая удача — Ксения Раппопорт в роли Елены Турбиной-Тальберг. Не собираюсь ни с кем спорить, моё мнение — Ксения отлично вошла в роль и переиграла всех, кроме, может, Хабенского. И, кстати, сделала то, что не удалось Титовой, — оставалась в центре повествования. По-моему идеальная исполнительница для этой роли.
И ах да… Очень интересная роль досталась Екатерине Вилковой. Я даже не понял, получилась ли у нее Юлия Рейсс или нет (скорее получилась, раз я обращал внимание не на ее огрехи, а на режиссерские).
Роль вышла противоречивой. В начале она фигурирует как буквально рабыня Шполянского, но потом… Собственно, по книге Рейсс — весьма смелая и волевая натура. Она и остается со Шполянским по своей воле, заставив Булгакова в сердцах бросить, что она, дескать, «плохая женщина».
Кстати, никто не задумывался, а как получилось, что Рейсс спасла Турбина? Что она вообще делала около калитки, за которой бегают и стреляют петлюровцы? Да она там Шполянского ждала… Но дождалась Турбина. И действовать стала не по программе, начав деятельно спасать совершенно ей незнакомого офицера. Врага, собственно (правда, из книги прямо не следует, что она большевичка).
Евангелие от Шполянского
А теперь мы дошли до персонажа, который, собственно, показывает перед нами режиссёрский замысел, за который ему многое можно простить. Это большевик и футурист Михаил Шполянский (прототипом его была действительно фантастическая личность — писатель и литературовед Виктор Шкловский), в роли которого снялся Фёдор Бондарчук. Очень удачно, кстати, снялся.
В книге Шполянский — демоническая личность, но по сути это просто мошенник, находящийся в определенном родстве с небезызвестным Остапом Сулеймановичем (Булгаков работал в газете «Гудок» вместе с Иехиел-Лейбом Файнзильбергом и Евгением Катаевым, более известными как Ильф и Петров). Кстати, книжный Шполянский никого не убивает, а собственного агитатора не только не подставляет под петлюровскую шашку, но, наоборот, спасает (эта сценка попала и в фильм Басова). Это, кстати, важно, но режиссёр почему-то этой важностью пренебрег.
В фильме демоничность Шполянского (в немалой степени благодаря игре Бондарчука) превознесена до небес. Это вообще олицетворение злой силы, которая рушит ту самую нормальную жизнь, о необходимости защищать которую говорит Турбин офицерам…
Это ради него была искалечена сцена на Софийской площади. Ведь сцену парада и митинга Булгаков, что называется, с натуры писал — он наверняка сам был в толпе. Казалось бы, не трожь своими очумелыми ручонками живой артефакт эпохи, но нет — режиссёру надо столкнуть демоничного Шполянского с другим демоном — Козырем-Лешко, так же последовательно уничтожающим «нормальную жизнь»…
Интересующиеся историей творчества Булгакова, наверное, знают о письме Сталина драматургу Билль-Белоцерковскому, в котором Великий Вождь и Учитель тонко намекнул, что Булгакову стоило бы вставить в «Бег» несколько эпизодов, показывающих революционное творчество народных масс. Кстати, экранизаторы «Бега» потом так и сделали, накрошив в фильм эпизодов из булгаковского же либретто оперы «Черное море» и исполнив, таким образом, пожелание вождя. Сам Булгаков ничего такого делать не стал, да и не смог бы, потому что объект его изучения — не народ, а интеллигенция. Но (домысливает за мастера Снежкин) почему бы не вставить демонического интеллигента Шполянского, который, собственно, олицетворяет собой вот эту вот стихию, ломающую привычный ход жизни?
Справиться с этой стихией невозможно, но и она отступает, столкнувшись с настоящими чувствами… Точнее, отступает-то Шполянский, подарив Турбину жизнь и выбравшую Турбина Юлию. Но это романтическое допущение вполне в духе Булгакова.
Так и хочется продолжить, что 10 лет спустя Михаил Семенович Шполянский, никем не узнанный, в час небывало жаркого заката встретится на Патриарших прудах с двумя литераторами…
P.S.: Настоящим извещаю, что автор сего опуса ни в коей мере не является ни профессиональным кинокритиком, ни профессиональным булгаковедом, но только внимательным зрителем и читателем.
