Что за человек возглавил переворот против Петлюры?
Владимир Пантелеймонович Оскилко родился в 1892 г. в Волынской губернии в селе Городок. Окончив учительскую семинарию, он работал на селе школьным учителем. В это время Оскилко принимал активное участие в черносотенном движении. Точно неизвестно, был ли он сам членом «Союза русского народа», но несомненно то, что он читал крестьянам лекции о Казацких могилах (мемориале, построенном волынскими черносотенцами в память о казаках, погибших в битве под Берестечком) и распространял черносотенную литературу.
Сохранилось его письмо в редакцию черносотенной газеты «Волынская земля», напечатанное в номере от 8 июня 1913 г. Оскилко отчитывался о своей лекционной деятельности, рассказывая в том числе и о противодействии со стороны местных властей в «жидовско-польском» местечке Домбровице, и просил совета касательно дальнейших действий.
После начала Первой мировой войны Оскилко, оказавшись в армии, смог сделать неплохую военную карьеру. К 1917 г. он был поручиком, после Февральской революции стал комиссаром Временного правительства в Туле. В конце 1917 г. вернулся на Волынь и принял активное участие в украинизации армии.
При гетмане Скоропадском он уже капитан и начальник Казатинского района охраны путей сообщения. В ноябре 1918 г. Оскилко принимает активное участие в организации восстания против гетмана и входит в Повстанческий штаб. Буквально за месяц ему удается собрать под своим командованием несколько десятков тысяч повстанцев на Волыни.
Благодаря успешным действиям в декабре 1918 г. он становится полковником, а в январе 1919 г. — генерал-хорунжим и командующим Северной группой Действующей армии УНР.
Нельзя отрицать, что у него были определенные организаторские таланты. В отличие от многих других частей УНР, его войска хотя бы отчасти напоминали регулярную армию, ему удавалось поддерживать в своих частях дисциплину и порядок.
Успехи, очевидно, быстро вскружили голову 27-летнему «атаману». Он и так фактически единолично контролировал Волынь, теперь же ему захотелось играть и политическую роль в масштабах всей Украины. Этому способствовало и то, что после сдачи Киева большевикам Директория и правительство УНР перебрались в Ровно — «столицу» Оскилко.
Получалось, что теперь власти УНР находятся как бы у него в гостях, и Владимир Пантелеймонович почувствовал себя хозяином положения. Кроме того, большая часть украинских войск была разбита и деморализована, а у него в руках была его Северная группа — одна из немногих дисциплинированных частей.
Оскилко становится одним из лидеров Украинской партии социалистов-самостийников (УПСС), а также налаживает контакты с другими правыми партиями — социалистами-федералистами и народными республиканцами.
Несмотря на наличие в названии слова «социализм», УПСС была партией совсем не левой, а скорее консервативной и националистической. Впрочем, и социалисты-федералисты, назвавшиеся так двумя годами ранее, к 1919 г. не имели ничего общего ни с социализмом, ни с федерализмом, а на самом деле были украинскими национал-либералами.
Дело в том, что в 1917 г. социализм был в моде, и люди, не позиционировавшие себя социалистами, фактически выводили себя за пределы политического поля. Теперь же слово «социализм» в названиях обеих партий было анахронизмом, не имевшим никакого отношения к действительности.
Весной 1919 г. противоречия между социалистическим правительством Бориса Мартоса, состоявшим из членов Украинской партии социалистов-революционеров (УПСР) и Украинской социал-демократической рабочей партии (УСДРП), и правой оппозицией обострились до предела. Правые опасались, что правительство попытается примириться с большевикам и будет проводить радикальные социалистические реформы.
Конфликт имел место и внутри военного командования: одни армейские вожди хотели перемирия с Советской Россией, другие — с Польшей. Попытка договориться и выработать единую стратегию действий, предпринятая на Здолбуновском совещании 11 апреля 1919 г., провалилась.
Оскилко и его начальник штаба генерал-майор Всеволод Агапеев, выступавшие за мир с Польшей и войну против большевиков, остались в меньшинстве и демонстративно покинули совещание. Практически сразу же после совещания Агапеев был снят с поста начальника штаба Северной группы — впрочем, похоже, приказ Петлюры был проигнорирован. Агапеев продолжал заниматься теми же делами, что и прежде.
В Ровно при поддержке Оскилко начала выходить газета «Українська справа», в которой политика Петлюры и социалистического правительства подвергалась яростной критике. Власти закрыли эту газету, но на следующий день она возродилась под новым названием.
Атмосфера в обществе становилась все более и более напряженной. Не лучше было и моральное состояние во властных кругах.
По словам Оскилко, во временной столице Украины — Ровно — был полный кошмар: «Кутеж, бросание государственными деньгами налево и направо шли без перерыва день и ночь… Рестораны, кофейни, столовые, паштетные — были полны до берегов, не могли прокормить всей оравы. Ровно было настоящим Содомом!
Не было дня, чтобы не случилось не менее десятка представлений с алкогольными напитками, обязательно не было дня, чтобы не случилось пары десятков скандалов в городе, не было ночи, чтобы не то чиновники, не то директора департаментов, а то и вице-министр не заночевали пьяными в комендатуре города или не оскандалились еще более непристойным способом!..»
В ночь с 24 на 25 апреля на заседании ЦК УПСС было решено организовать государственный переворот и отрешить Петлюру от должности головного атамана. Социалисты-федералисты и народные республиканцы согласились поддержать заговор.
По словам Оскилко, было решено не отвлекать фронтовые войска и ограничиться лишь штабными частями. Впрочем, определенная перегруппировка войск все равно проводилась, и ряд подразделений были стянуты в Ровно. Так как Северная группа к этому времени и была по сути армией УНР, собственных частей у Петлюры практически не было, поэтому заговорщики надеялись молниеносно арестовать оппонентов и завершить все за несколько часов. Технической стороной вопроса занялся генерал Агапеев, а сам переворот должен был состояться в ночь с 30 апреля на 1 мая.
26 апреля Петлюра приказал Оскилко ехать на фронт в район Коростеня для руководства операциями. Оскилко, посовещавшись с Агапеевым, решил никуда не ехать и проигнорировал указания.
Это вызвало подозрения у Петлюры, который в то время находился со своим штабом на станции Здолбунов. Головной атаман отправил в штаб Оскилко полковника Владимира Кедровского с заданием разведать обстановку. Ни Оскилко, ни Агапеев так и не дали объяснений Кедровскому, почему в Ровно стягиваются войска, а последний даже заявил:
— Скажите им в ставке, чтобы перестали там травить русских офицеров. Ведь я и вы, и все мы русские офицеры. Что ж они думают, что над нами можно безнаказанно издеваться?
Кедровский начал спорить с Агапеевым. «Мой ответ Агапееву не понравился, — вспоминал он, — и я в его глазах прочитал очень злобное выражение, что, мол, подождите еще немного, и мы вам покажем».
Действительно, в петлюровской армии было немало русских офицеров.
Часть из них оказалась там потому, что после революции некуда было идти и надо было где-то искать пропитание. Другие пошли по идейным соображениям: они хотели бороться с большевиками здесь и сейчас, а Добровольческая армия была далеко. Третьи оказались в армии УНР транзитом через армию Скоропадского: после того, как «пан гетьман» бежал, сопротивление потеряло всякий смысл, и они решили пересидеть трудное время у петлюровцев, сделав вид, что принимают новую украинскую власть.
Русское офицерство подвергалось травле со стороны украинских политических партий, со стороны новоявленных атаманов, совершенно не разбирающихся в военном деле, но обладающих нужной степенью «свидомости». Само собой, в среде русских «военспецов» армии УНР зрело недовольство.
Оскилко, хотя и сам выступал как ярый украинский националист и «самостийник», очевидно, не забыл своего черносотенного прошлого и нашел общий язык с этими русскими офицерами, которые к тому же, как и командир Северной группы, не хотели воевать с поляками и боялись, что Петлюра договорится с большевиками. Именно поэтому, по словам Кедровского, в заговоре приняли участие кроме Украинской партии социалистов-самостийников и «разные гетманские и русские черносотенные недобитки».
Премьер-министр Мартос понимал, что в Ровно готовится какой-то заговор, организуемый правыми партиями при поддержке Оскилко. Он обсудил этот вопрос с Петлюрой, и было решено опередить заговорщиков. 27 апреля Петлюра дал повторный приказ Оскилко выступить на фронт. Они полагали, что Оскилко все же не осмелится повторно не выполнить боевой приказ, и, выступив на фронт, не сможет помочь заговорщикам в тылу. Но Оскилко приказ, конечно же, в очередной раз проигнорировал.
Тогда вечером 28 апреля Петлюра отстранил Оскилко от командования, передав армию генералу Владимиру Желиховскому, и потребовал немедленно прибыть к нему в Здолбунов. Были предприняты меры по охране порядка в Ровно. Военный министр Григорий Сиротенко на заседании Совета министров сообщил, что передача полномочий от Оскилко к Желиховскому проходит спокойно, и поэтому члены правительства успокоились и пошли спать.
Оскилко же сдаваться не собирался. Он был уверен, что если не окажет сопротивления, то Петлюра вскоре «ликвидирует Украину», сдав ее большевикам.
Владимир Пантелеймонович решил ускорить проведение военного переворота и получил на это санкцию от руководства социалистов-самостийников. Пока Петлюра и министры спали, в штабе Оскилко кипела работа. В 23 часа план был готов.
Ранним утром 29 апреля конная сотня под командованием сотника Семена Грызло, бывшего матроса и участника восстания на броненосце «Потемкин», выдвинулась в сторону станции Здолбунов с целью арестовать Петлюру. В 6 утра у себя на квартире был арестован премьер-министр Мартос, причем ему было заявлено, что арест проводится с ведома Петлюры.
«Этим выявилась вся ничтожность авантюры Оскилко, — вспоминал Мартос, — он делал "переворот", арестовал членов правительства, имел намерение устранить С. Петлюру от главного командования, а перед казаками не смел признаться, что идет против Петлюры». Мартос попросил кого-нибудь из присутствующих сообщить Петлюре о происходящем. Один из казаков побежал к министру труда Иосифу Безпалко, и тот пешком отправился в Здолбунов, за 12 км от Ровно, чтобы рассказать об арестах в «столице».
Впрочем, о перевороте в Здолбунове уже знали. Еще в районе 4-х утра недалеко от ставки Петлюры появился отряд Грызло. Но войска заговорщиков уперлись в два бронепоезда петлюровцев и хорошо укрепленное здание вокзала, а поезд Петлюры отошел от Здолбунова в сторону Дубно.
Люди Грызло думали, что Петлюра попал в плен к большевикам, а они едут его освобождать. Петлюровцам удалось вступить в переговоры и разагитировать значительную часть «оскилковцев», и Грызло вынужден был вернуться в Ровно. В 8 утра Оскилко отправил с целью арестовать Петлюру Галицкий полк во главе с подполковником Белоусом, но результат был тот же. По сути переворот провалился уже рано утром 29 апреля, когда не удалось арестовать Петлюру, который, оправившись от первого удара, начал действовать.
Впрочем, в Ровно дела у Оскилко первоначально шли хорошо. Его войска взяли город и железнодорожную станцию под контроль, почти все министры были арестованы. В газетах были опубликованы воззвания Оскилко, в которых он призывал к спокойствию и борьбе с большевиками.
Оскилко провозгласил себя головным атаманом УНР, а комиссаром по гражданским делам (то есть фактически премьер-министром при своей персоне) назначил народного республиканца Евгения Архипенко. Отдельной грамотой Петлюра и правительство были провозглашены «зрадниками». Петлюра также был выведен из состава Директории.
Выпустив эти постановления и будучи уверен в своей победе, Оскилко послал несколько телеграмм членам Директории Евгению Петрушевичу и Афанасию Андриевскому, сообщая, что «слава Богу, все идет успешно». Оскилко попытался объяснить галичанам, что произошедшее — это внутренние дела, и поэтому просил их не вмешиваться. Также он, надеясь на поддержку переворота со стороны галицких политиков, предложил их лидеру Петрушевичу занять пост президента объединенной Украины.
Украинский социалист Павел Христюк считал, что Оскилко «хотел сыграть роль маленького гетмана», и даже задавался вопросом, не случайно ли попытка переворота произошла 29 апреля — ровно в годовщину гетманского переворота? Но учитывая то, как развивались события, можно с уверенностью сказать, что это была случайность, так как Оскилко пришлось начать выступление ранее запланированного времени.
В середине дня петлюровский аэроплан разбросал над Ровно листовки, в которых в «зраде» обвинялся теперь уже Оскилко, а кроме того, сообщалось, что повстанцы хотят вернуть гетманские порядки. Петлюровская агитация внесла разброд и шатание в ряды войск Оскилко, и заговор начал трещать по швам. Большая часть войск, расположенных в Ровно, решила остаться нейтральной. Оскилко, все еще находясь в эйфории, устроил военный парад, принимал делегации от общественных организаций, планировал начать мирные переговоры с поляками.
Ближе к вечеру в Ровно вошли войска, оставшиеся верными Петлюре. Когда в 1-м часу ночи 30 апреля Оскилко пришел в штаб снабжения армии, находившийся в одном из вагонов около станции, он увидел, что на штаб наступают приблизительно 500 человек. Оскилко пришлось спасаться бегством, перескочив через платформу. Оторвавшись от петлюровцев, он вместе со своим адъютантом пешком выбрался из города.
Утром 30 апреля в Ровно приехал Петлюра, деятельность социалистического правительства возобновилась, начались аресты заговорщиков. «Комиссар по гражданским делам» Архипенко был также задержан, но после допроса его отпустили. Андриевский, замешанный в заговоре, отказался дать объяснения и был исключен из состава Директории. Часть галичан, очевидно, также симпатизировала заговорщикам, но к ним претензий никто предъявлять не стал. Генерал Агапеев, лидеры самостийников Макаренко и Мацюк и некоторое количество их сторонников бежали в Польшу.
Сам Оскилко в течение недели скрывался в пригородных селах, а затем, надеясь найти поддержку у поляков, также перешел на польскую территорию. После окончания Гражданской войны он вернулся в Ровно и издавал газету «Дзвін». В 1926 г. Владимир Оскилко был убит неизвестным. Польские следователи считали, что убийцей был агент ЧК.
Хотя скинуть Петлюру не удалось, а подавление заговора прошло без большого кровопролития, «оскилковщина» повлияла на моральное состояние армии. Кроме того, для подавления восстания часть войск пришлось снять с фронта, тем самым предоставив возможность полякам и большевикам перейти в решительное наступление.
Через несколько дней после подавления мятежа Оскилко поляки заняли Луцк, а большевики подошли вплотную к Ровно. Украинская народная республика, воссозданная всего за несколько месяцев до этого, оказалась на грани краха.
«Очевидно, на "нашей" Украине форменная анархия или "руина", которая была после смерти Хмельницкого и которая и теперь окончится, наверное, как и тогда, — разделом Украины между Польшею и Москвою…» — так прокомментировал итоги «оскилковщины» видный украинский общественный деятель Евген Чикаленко.
