Сфабрикованное дело против Андрея Лесика началось в ноябре 2017 года, когда СБУ объявила охоту на оппозиционного депутата Харьковского горсовета, не раз утверждавшего, что на Украине воцарился преступный режим, а также ратовавшего за сохранение исторических и экономических связей с Россией — «страной-агрессором», как ее называет режим Порошенко.
15 декабря 2017 года Лесик был арестован в Луганской области в доме своей жены, куда поехал на лечение. Его выволокли из дома и увезли в Киевский районный суд Харькова, где более 12 часов ему избиралась мера пресечения согласно подозрению по ч.2 ст. 110 УК Украины («Посягательство на территориальную целостность»). Ночью 16 декабря 2017 года его приговорили к содержанию в СИЗО сроком на 60 дней. Поводом для «сепаратизма» стал некий пост 4-летней давности, который депутат якобы перепостил в «Фейсбуке», об объявлении в Одессе «народной республики». Лесик смог выйти на свободу лишь 1 марта 2018 года. Однако уже 3 марта ему была вручена повестка об открытии нового уголовного дела по факту «причинения телесных повреждений» следователю и руководителю оперативного отдела СБУ», а чуть позже ему присудили домашний арест сроком на 6 месяцев. После окончания данной меры пресечения более полугода Лесик находился на свободе, ничем не нарушая украинское законодательство, посещая все судебные заседания, однако в начале марта 2019 года судья неожиданно вновь посадил депутата под круглосуточный домашний арест. Корреспондент издания «Украина.ру» получил информацию о деле Лесика из первых рук — от самого фигуранта.
- Расскажите, пожалуйста, что произошло на последнем заседании суда, где вам присудили домашний арест. Чем прокуратура обосновывает свою позицию?
— По сути в моей голове этот беспредел совершенно не укладывается. 1 марта я уже год как нахожусь на свободе по ст. 110 ч 2. А по избиению группы сотрудников СБУ, о чем мне предъявили подозрение 5 марта 2018 г., я уже просидел полгода под круглосуточным домашним арестом. 4 июля мне вручили ходатайство об изменении меры пресечения, на чем настаивала прокуратура. Такая постановка вопроса меня очень удивила. Мой адвокат был в отпуске, я заявил отвод судье, и рассмотрение затянулось. В июле и августе заседания были каждый день, мне не дали возможность даже поехать к жене, которая родила ребенка. Возле дома меня постоянно караулили сотрудники СБУ в надежде, что я нарушу режим, но этого не произошло, и 26 августа прошлого года срок домашнего ареста закончился. Суммарно я пробыл под домашним арестом полгода, это максимально возможный срок. С этого момента я уже находился на свободе, а заседания постоянно переносились по различным причинам и были назначены на декабрь. 12 декабря 2018 года в суд явились представители националистических организаций и устроили там драку, угрожали мне. В итоге ходатайство, заявленное обвинением летом, просто не стали рассматривать.
Вчера, 11 марта, мой адвокат Тихоненков Дмитрий Анатольевич обратился за официальными разъяснениями к суду. На каком основании мне была избрана мера пресечения в виде круглосуточного домашнего ареста, если это прямо противоречит ст. 181 УПК Украины, фиксирующей, что совокупный срок содержания лица под домашним арестом не может превышать 6 месяцев. Кроме того, адвокат попросил разъяснить, какие именно риски имел в виду прокурор, требуя для меня изменения меры пресечения, если учесть, что я постоянно по вызову являлся в суд и никоим образом не нарушал режим домашнего ареста ранее. Сейчас мы ждем данных разъяснений от судьи Цвирюка, после чего будем выстраивать новую линию защиты.
- Какие нарушения вы можете выделить в судебном процессе?
— Летом прошлого года судья нарушил мое право на защиту. Зная, что у меня есть законный адвокат, он привлекал других из центра бесплатной юридической помощи, что явно незаконно.
Заявленный ранее отвод судьи не удовлетворили, хотя было написано заявление в прокуратуру по данному факту и в отношении судьи Цвирюка начато уголовное производство. Позже оно было закрыто задним числом, меня по нему даже не допросили, хотя я являюсь потерпевшим. Данное решение мы обжаловали в суде, но жалобу до сих пор не рассмотрели. В Дзержинском районном суде Харькова большинство судей, которые фактически так или иначе пересекались с моими делами, брали самоотводы. Судья Цвирюк пошел на поводу у СБУ. 4 января этого года после заседания к нему пришел куратор из СБУ, весьма в жесткой форме сказав, какое решение судья должен принять. Перед этим домой к служителю Фемиды пришла группа националистов, требуя «закрыть» меня. Он обратился в Высший совет правосудия с жалобой об оказании давления, в совокупности с уголовным делом это являлось явным основанием для отвода, который не состоялся. Судьи сейчас находятся под постоянным прессингом СБУ, боясь потерять работу.
Отмечу, что во время допроса потерпевших они ни на один вопрос реально не ответили, хотя по сути СБУшник и прокурор были подельниками. Они вместе держали меня в СИЗО, согласовывали эти экспертизы. Когда я спросил, зачем ты это делаешь, мне отвечали «боюсь потерять свою работу». Закончится режим — они будут вынуждены бежать (из страны. — Ред.).
- Не могли бы вы напомнить нелепую ситуацию с «сопротивлением» и «избиением» сотрудников СБУ?
— Мой адвокат обращал внимание на тот факт, что по закону больничная палата, где я лежал при так называемом избиении эсбэушников, является временным жильем. И заходить туда СБУ могли только при наличии постановления следственного судьи. У них оно отсутствовало. В прошлом году в тот самый момент, когда я якобы избивал силовиков, у меня было сильное давление, диагностировали гипертонический криз, я лежал под капельницей. Трижды в мою палату врывались, выламывали двери, вырывали катетер из моей руки так, что я просто истекал кровью. Все эти противоправные действия у нас зафиксированы на видео.
- Каким образом шло расследование ваших дел?
— Что касается дела об избиении, 6 декабря 2017 г. в Харькове я получил подозрение, 7-го я написал заявление о желании ознакомиться с материалами дела, но мне не хотели их предоставлять. Через день, 8 числа, я пришел, сфотографировал документы, хотел их прочитать, но от меня потребовали подписать ходатайство об избрании меры пресечения. Я отказался это делать без адвоката и хотел уйти, позвонив своему помощнику. Однако они схватили меня за шею, начали валить на пол. Запись разговора, где слышны следы борьбы, сохранилась. Я кричал «отпустите меня, я иду к своему адвокату». Но позже СБУ утверждали, что я якобы не просил адвоката, для них это «мелочи».
Через 40 минут приехала скорая помощь, померили давление, отвезли в областную клиническую больницу и разместили в палате. А потом, по их версии, началось «избиение», когда я лежал на койке, почти теряя сознание. Меня пытались заставить подписывать бумаги, в буквальном смысле выкручивая руки и удушая, не давая оказывать неотложную медицинскую помощь. Только через 4 часа появилась бумага от главврача, где говорилось о возможности проведения со мной следственных действий, хотя тот меня даже не видел и не имел права давать такое заключение.
Хочу подчеркнуть, что раньше я не верил, что сотрудники СБУ могут пытать людей, пока сам с этим не столкнулся.
Кроме того, следует отметить, что они тщательно просматривали все мои выступления на телеканалах, пытаясь пришить «сепаратизм» на основании моих слов 2014 года по поводу событий в Луганске и Донецке, когда я говорил о необходимости договариваться с теми, кто захватил там здания. Это происходило с подачи тогдашнего губернатора Харьковщины Игоря Райнина. Но ни одна экспертиза не дала им нужного заключения, единственное, за что попытались зацепиться, — пост в Facebook, обнаруженный в июне, касающийся Одессы.
Судья на крючке, ему продлили полномочия, все адекватные судьи понимали, что мое дело — это фуфло. Для чего объединили дела? Чтобы в течение года слушать глупости про сопротивление СБУ в надежде хоть что-то спасти для себя. Я же, в свою очередь, уверен в оправдательном приговоре.
- Почему же работа спецслужб была настолько «топорной»?
Самая главная их задача — меня запугать, желательно, чтобы я убежал из страны. Я же всячески сопротивлялся их попытке лишить меня мандата депутата горсовета. Например, 24 мая 2017 года вызвали в СБУ с вопросом, что я имел в виду, говоря, что российский народ — братский. Один раз я не смог прийти, так как был в Киеве, потом следователи отсутствовали из-за командировки в АТО. Они подавали ходатайства на обыски, но суд им отказал. Когда были выборы, я чувствовал за собой постоянную слежку, организовывались провокации. Но я не собираюсь уезжать, потому что если бояться, то не стоит заниматься политикой совсем.
Интересно, что уже во время судебных заседаний по моим делам один раз я взял у судьи разрешение пойти на депутатскую комиссию, но на следующем заседании это пытались использовать против меня, мол, якобы я нарушил режим. Потом мне сообщили, что «закроют», если я снова приду в горсовет.
Пост на Facebook — вынужденная мера, так как больше просто ничего не смогли найти. Но проверить, существует ли та статья в реальности, на основании которой мне инкриминируют преступление, мозгов не хватило. В итоге 21 ноября 2017 года СБУ получает разрешение на негласные следственные действия. 23 ноября у меня проходит обыск, забрали технику, я просмотрел подозрение, кликнул по ссылке в соцсети, которую мне пытались «пришить», а там ничего не было.
Топорно работают, потому что дебилы в принципе. Нормальные люди оттуда ушли, там остались те, которые не самореализовались, паразитируют на государстве и непрофессионалы. Перед тем как СБУшники закрыли меня в СИЗО, они превысили свои служебные полномочия, зайдя в палату. Нарушили право на защиту, право неприкосновенности жилья. Только моим заявлениям против СБУ не дают хода.
Сейчас оба дела объединили в одно. Место, когда я совершил преступление, — неизвестно, время — неизвестно, ничего нет. Когда я сидел в изоляторе, изучали мои телефоны и планшеты, купленные в 2016 и 17 годах. Но! Невозможно с них было сделать публикацию за 2014 год. Меня «закрыли» с тем, чтобы «сплавить» на обмен в ЛДНР, убрать из страны. И держали на основании того, что надо сделать экспертизы в течение 90 дней. Ведь немногие сейчас в стране позволяют себе открыто выступать против власти, говоря свое мнение, мы видим, сколько пересажали журналистов, — Василец, Муравицкий, Волков и.т.д.
Подчеркну, я всегда считал и считаю, что Луганск и Донецк — часть Украины. Что же касается Крыма, то нужно спрашивать не чей он, а кто его отдал. Этот вопрос более актуален.
