Начальник оборонного района полковник Рейнер Штагель, попавший в советский плен, рассказывал на допросе, что прорвавшиеся советские танки отделяло от штаба группы армий «Юг» всего пять километров.
«Самолет Гитлера был на том самом аэродроме, о важности которого мне толковал фюрер. Русские танкисты были в 5 километрах от аэродрома, когда им преградил путь немецкий бронепоезд с зенитными установками. Одновременно с аэродрома были подняты самолеты прикрытия. Русские танки удалось задержать, и поздно вечером Гитлер на своем самолете с эскортом истребителей вылетел в Винницу. Гитлер был охвачен паникой», —
рассказывал полковник старшему оперуполномоченному Следотдела 2-го Главного управления МГБ СССР майору Даниилу Копелянскому.
Но получилась критическая ситуация на самом деле вне плана: из-за излишне оптимистичного подхода советского командования к окружению группировки немцев на Донбассе и стратегической хитрости Манштейна. Испуг Гитлера дорого обошелся Красной армии и на целых полгода отложил освобождение Донбасса, которое ограничилось одним только Луганском, тогда носившим имя товарища Ворошилова.
Поначалу войска Юго-Западного фронта генерал-полковника Николая Ватутина активно развивали успех, разгромив основные силы 8-й итальянской армии на Среднем Дону. В результате размашистых ударов Красной армии в обороне противника образовалась огромная, шириной в несколько сотен километров прореха, в которую и устремились наступающие ватутинские части. Уже 20 января они освободили Станицу Луганскую — пригород современного Луганска.
Успехи давались непросто — советские подразделения несли потери. Оставшиеся в строю люди требовали отдыха, а техника — ремонта. Однако командованием было решено воспользоваться создавшейся благоприятной обстановкой и без оперативной паузы провести наступление в северной части Донбасса.
20 января 1943 года Ставка утвердила план операции «Скачок», согласно которому армии фронта должны были прорвать оборону гитлеровцев в районе Ворошиловграда, через Краматорск выйти в район Мариуполя к Азовскому морю и отсечь группировку противника на Донбассе. Главная роль в этом отводилась подвижной группе генерал-лейтенанта Маркияна Попова, состоявшей из четырех танковых корпусов.
Перед общевойсковыми армиями были поставлены свои задачи: 6-й генерал-лейтенанта Фёдора Харитонова — прорываться к Днепру в общем направлении на Павлоград — Новомосковск, гвардейским 1-й и 3-й — ударами по сходящимся направлениям разгромить противника в районе Ворошиловграда и Славянска. Еще одной подвижной группе, основу которой составляла кавалерия, ставилась цель, наступая через Дебальцево на Макеевку и Сталино, соединиться с группой Попова.
Почти одновременно с Юго-Западным фронтом в наступление на Харьков должен был перейти его северный «сосед» — Воронежский фронт генерал-полковника Филиппа Голикова.
Видя надвигающуюся силу, немецкое командование торопилось восстановить сплошной фронт по правому высокому берегу Северского Донца. Сюда Манштейн спешно стягивал выводившиеся с Кубани тринадцать танковых и мотопехотных дивизий 1-й и 4-й танковых армий.
Из Европы начали поступать свежие силы, в район Харькова прибыли части танко-гренадерской дивизии «Великая Германия» и II-го танкового корпуса СС: дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер», «Дас Райх» и «Тотенкопф».
У эсэсовцев на вооружении было 317 танков, из которых 29 — новейшие тяжелые «тигры», лобовую броню которых 76-мм орудия советских танков могли пробить разве что при стрельбе в упор.
Сражение сразу же развернулось не так, как хотелось бы генералу Ватутину.
Если 6-я армия прорвалась сразу и пошла вперед, то у 1-й и 3-й гвардейских армий возникли проблемы. Пришлось незапланированно подключать к взламыванию вражеской обороны танки. На правый берег Северского Донца удалось переправиться только в ночь с 1 на 2 февраля в районе Славянска. Мороз местами сковал реку льдом, но он оказался непрочным — первый вышедший на лед танк ушел под воду. Пришлось наводить переправы.
Стрелковые части ввязались в уличные бои, в то время как танкисты обошли город с северо-запада и почти без боя захватили расположенный рядом Краматорск. В ответ вермахт бросил в атаку свои танковые дивизии, и группа Попова увязла в боях. Немцы упорно штурмовали Краматорск, наши войска безрезультатно отбивали Славянск.
10 февраля генерал Ватутин оценил обстановку: увязли. Лобовые атаки не давали результатов, части несли тяжелые потери. Надо было менять план операции.
Новый приказ возложил задачу отсечение донбасской группировки вермахта на 6-ю армию генерала Харитонова. До Днепра по прямой ей оставалось всего 100 километров, и значительных вражеских сил перед ней не было. Армии подчинили два танковых корпуса: 1-й гвардейский должен был прорваться к Днепропетровску и захватить переправы через Днепр, 25-й — освободить Запорожье. Таким образом план охвата немецкой донбасской группировки становился еще более масштабным, и выделилось крыло, которому придется испугать Гитлера.
Тем временем восточнее части 3-й гвардейской армии генерал-лейтенанта Дмитрия Лелюшенко с трудом «вгрызались» во вражескую оборону. Только 6 февраля удалось освободить Лисичанск, 14 февраля — Краснодон.
В этот же день наши войска заняли и Ворошиловград. Город обошли с севера и юга, поэтому командир немецкого 30-го армейского корпуса Максимилиан Фреттер-Пико решил отходить, хоть у него войск для обороны и было более чем достаточно.
В ночь на 13 февраля немцы начали отвод основных сил. На следующий день после 40-минутной артподготовки советские войска пошли на второй штурм. Оставшиеся прикрывать отход своих частей немецкие подразделения, в том числе и эсэсовцы из дивизии «Райх», вели ожесточенные бои.
Уроженец Ворошиловграда Георгий Чутников, которому довелось участвовать в его освобождении, вспоминал:
«…Сильнейший бой с врагом проходил в районе Острой Могилы. В город наши войска входили по улице Оборонной вниз и в сторону посёлка Тельмана. Ведя бои в районе мелькомбината, мы наткнулись на немецких снайперов. Много было ранено наших бойцов. Не миновала снайперская пуля и меня. И вместо дома я попал в полевой госпиталь…»
К концу дня 14 февраля город был все же взят ценой жизни полутора тысяч солдат и офицеров Красной армии.
Тем временем севернее крайний правый фланг Ватутина помог войскам Воронежского фронта пробиться в Харьков сразу с трех сторон. Первой частью, вошедшей в город16 февраля, стал 1850-й иптап под командованием сына Чапаева, Александа Васильевича. Под угрозой окружения командующий танковым корпусом СС обергруппенфюрер Пауль Хауссер отдал приказ своим частям покинуть город, несмотря на категорический запрет Гитлера.
А 6-я армия, закусив удила, стремительно продвигалась на запад.
17-го февраля был освобожден Павлоград, этому способствовало поднятое местными подпольщиками восстание. Передовым подразделениям армии генерала Харитонова до Днепра оставалось всего 50 километров. Но люди выбились из сил, машины с топливом и снарядами не поспевали за танками, в частях был угрожающе большой некомплект техники и личного состава. А Ватутин требовал продвигаться вперед. Он рассчитывал нокаутировать противника, перерезав все его транспортные потоки в нижнем течении Днепра.
Именно поэтому в Запорожье и прилетел фюрер: на месте разбираться, почему не выполняются приказы, и лично проконтролировать возвращение Харькова. Манштейн же явно понимал ситуацию и всячески тянул с отражением атаки прорвавшихся танков, чтобы до фюрера наконец-то «дошло», чем им угрожает этот «скачок» русских.
В своих мемуарах Маштейн вспоминал:
«…Противник, по-видимому, крупными силами овладел железнодорожной станцией Синзиноково. Тем самым он не только перерезал главную коммуникацию группы «Центр» и правого фланга нашей группы, но стоял уже в 60 км от нашего штаба, в котором находился фюрер третьей империи. Ни одной части не было между нами и нашим врагом! Я поэтому очень успокоился, когда Гитлер вечером этого дня вылетел в свою ставку».
Танки 25-го танкового корпуса генерал-майора Петра Павлова, которые 19 февраля вышли к окраинам Запорожья, оказались железным аргументом.
Гитлер одобрил план Манштейна. Он заключался в том, чтобы нанести удар в район Павлоград-Синельниково с севера силами II-го танкового корпуса СС, а с юга навстречу ему — 48-го танкового корпуса. После окружения передовых частей 6-й армии, образовавшийся «танковый кулак» можно было потом направить на захват Харькова и Луганска.
Этот план почти полностью удался.
Немецкое наступление началось утром 19 февраля. Уже на четвертый день дивизия СС «Дас Райх» захватила Павлоград и Синельниково. Кольцо замкнулось — в окружении оказались 4-й гвардейский и 25-й танковый корпусы 6-й армии. Они получили приказ на отступление только 24 февраля, но было уже поздно. Слишком увлекшись нокаутированием противника, Ватутин сам пропустил мощный удар, который очень дорого обошелся тем, кто очутился в окружении.
У оставшихся в строю танков 25-го танкового корпуса было мало горючего. Пришлось часть техники сжечь и идти на прорыв. Танкисты разбились на небольшие группы и дальше отходили кто как мог. Из окружения вышли немногие. Генерал Павлов попал в плен. 4-й гвардейский корпус уцелел, но потерял большую часть личного состава и техники.
После этого успеха танки Манштейна развернулись на восток. Уже 1 марта немцы вторично оккупировали Славянск, 3 марта — Лисичанск. Нами были потеряны Харьков и Белгород, однако, чтобы отбить Ворошиловград и Краснодон, у вермахта сил уже не хватило.
На юго-западном направлении образовалась судьбоносная Курская дуга, а освобождение Донбасса отодвинулось до осени.
