Конников просто использовали для разогревания мифов об отсталости РККА и кровавом диктаторе Сталине, губившем очередные тысячи молодых жизней. В данном случае — под гусеницами немецких танков, на которые шли в атаку с шашками наголо.
Тем не менее, кавалерия прошла всю войну, и удачных операций на её счету было гораздо больше неудачных. Об одной такой, отмечающей сегодня своё 75-летие, хотелось бы напомнить.
В середине января 1944 года после ожесточенных боёв на Житомирском направлении и освобождения города на правом крыле 1-го Украинского фронта установилось непродолжительное затишье.
Но Ставка требовала от генерала армии Николая Ватутина не упускать инициативу и подготовить новое наступление. Поэтому разрабатывать Ровно-Луцкую наступательную операцию начали исходя из того, что войск для создания сплошной линии обороны в Полесье у немцев не было. Густые леса и болота служили природной границей, отделявшей подразделения группы армий «Юг» от группы армий «Центр». Сил хватало только на крупные опорные пункты на основных транспортных магистралях, но все равно это были весьма значительные силы.
В четырехсоткилометровой полосе предполагаемого наступления нашим частям противостояли 16 дивизий противника, из которых три — танковые. 190 тысяч человек у немцев и венгров против 174 тысяч наших, 220 танков против 140. Перевес у Ватутина был только в артиллерии. Исходя из этого решили устроить прорыв на узком участке, а потом отправить по вражеским тылам два гвардейских кавалерийских корпуса 13-й армии: 1-й генерал-лейтенанта Виктора Баранова и 6-й генерал-лейтенанта Сергея Соколова.
Утром 27 января 1944 года (это была среда) все прошло строго по плану: 76-й стрелковый корпус прорвал вражеские порядки и форсировал речку Горынь. В получившуюся «дырку» устремились два кавкорпуса, которым уже никто не мог помешать, а они могли испортить жизнь почти кому угодно.
Вопреки мифам основным оружием кавалериста была не шашка, а карабин или автомат. Были в распоряжении конников и пушки, и пулемёты, и ПТР. Из кавалеристов, доживших до мирного времени, редко кто мог вспомнить, чтобы хоть раз использовал холодное оружие в бою. Шашку недолюбливали, так как в походе она била неопытных наездников по ногам, поэтому опытные оставляли ее в обозе. Опять же начальство любило проверить чистоту и остроту оружия, а солдату лишняя морока ни к чему. То ли дело автомат.
Лошади в кавалерию тоже поставлялись, отнюдь не предназначенные для лихих кавалерийских наскоков. Это были невысокие монгольские, киргизские или казахские коньки, легко переносящие дальние переходы, сильные морозы, неприхотливые в кормежке. Косматые и коренастые, они смогли в первый же день наступления по рыхлым снегам и болотам увезти всадников на 40-50 километров в глубину вражеской обороны. Но, конечно, это не было веселой героической прогулкой.
Эскадрон 115-го гвардейского кавполка 8-й Дальневосточной кавдивизии утром 28 января форсировал реку Стырь, но дальше продвинуться не смог. На захваченном плацдарме бойцы выдержали пять вражеских атак, отбив даже танки ценой жизни нескольких бойцов. Командир взвода пулеметчиков Нематжан Хакимов бросился под гусеницы, сжимая в руках связку гранат. То же сделал пулемётчик, гвардии рядовой Виктор Ершов.
Немецкое командование бросило к прорыву боевую группу СС Эриха фон дем Баха, а также полк «Лемберг» из состава полевой дивизии люфтваффе «Герман Геринг», но было уже поздно.
К исходу второго дня глубина прорыва достигла 70-80 км, и перед Ватутиным встал вопрос: приказать конникам двигаться дальше на запад, наплевав на угрозу немецкого удара во фланг, или развернуть их и атаковать Ровно и Луцк кавкорпусами с севера.
Подобная ситуация у него уже была в ноябре 43-го. После освобождения Житомира Николай Федорович решил двинуть войска ещё дальше на запад, в результате чего «прозевал» вражеское контрнаступление. Город потеряли, и его пришлось освобождать второй раз. Теперь он решил не рисковать, и корпусам отдали приказ разворачивать коней на юг. Занятые ими рубежи прикрыли стрелковыми частями.
Утром 29 января кавалеристы 1-го гв. кавкорпуса ударили по немецким тылам северо-восточнее Луцка. 6-й гв. кавкорпус обошел Ровно с северо-запада. 31-го января его полки занял поселок Клевань, перерезав тем самым автомобильное и железнодорожное сообщение по маршруту Ровно — Луцк. В этот же день эскадрон гвардии капитана Дмитрия Васильева захватил переправу через реку Цумань возле одноименного села и попал в окружение, в котором сражался сутки, отбив 18 атак. Дважды раненый комэск поднимал своих кавалеристов в наступление, и со второй попытки эскадрон прорвал кольцо, заплатив жизнью своего командира.
Командование 4-й танковой армии Вермахта бросило на удержание Ровно все свои резервы, включая зондеркоманды и полицейские подразделения. К Луцку в срочном порядке отправился 118-й дивизион штурмовых орудий. Спешка и неразбериха привели к тому, что два полка вермахта — охранный и (по иронии судьбы) кавалерийский, — направленные на перехват 6-го гв. кавкорпуса, двигаясь походным маршем без надлежащей разведки и боевого охранения, сами попали в устроенную конниками засаду. Полки были уничтожены практически полностью.
1 февраля пехотинцы 6-й гвардейской и 112-й стрелковой дивизий вышли на северо-восточную и юго-восточную окраины Ровно, начав штурм города.
Одновременно с северо-западного направления его атаковала 8-я гв. кавдивизия, в которую входил 4-й Добровольческий Тувинский эскадрон гвардии капитана Тюлюша Кечил-оола. Отчаянные тувинцы, как раз очень любившие сабельные атаки, произвели на немцев большое впечатление.
Например, «в бою за город Ровно 02.02.44 г. эскадрон тувинцев, невзирая на сильный артиллерийско-миномётный, ружейно-пулемётный и автоматный огонь противника, в конном строю с криком «Ура!» ворвался на ж/д-станцию и обратил в паническое бегство немцев, чем обеспечил внезапное занятие её нашими частями…». За освобождение города отдали свои жизни 24 тувинца.
В 16:30 после непродолжительной артподготовки начался общий штурм Ровно, который закончился полным разгромом немецкого гарнизона. Потери вермахта только убитыми составили до шести тысяч человек.
Гитлера сдача столицы рейхскомиссариата «Украина» весьма взволновала. Командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн вспоминал:
«…Гитлер… требовал голову генерала, виновного в сдаче города. Как сообщил мне Цейтцлер, Кейтель добивался даже расстрела на месте коменданта Ровно. Гитлер… распорядился произвести судебное расследование. В результате судебного разбирательства к смертной казни был приговорен не обвиняемый — комендант Ровно, — а вызванный в суд в качестве свидетеля командир дивизии, действовавшей под Ровно. Этот приговор, однако, был отменен Гитлером по моему ходатайству, к которому присоединился и командующий армией, в связи с тем, что причины сдачи города следовало искать в сложившейся в этом районе обстановке».
В ночь на 2 февраля конники 1-го гв. кавкорпуса скрытно приблизились к окраинам Луцка вместе с артдивизионом и раскатали прямой наводкой немецкие огневые точки, одновременно обойдя их с флангов. Уже к следующей ночи город был полностью зачищен от вражеского гарнизона, отступившего на юго-восток в сторону Дубно.
Бои на Волыни убедительно показали, что даже преимущество в силе не всегда гарантирует врагу успех, если ты, цитируя классика, «порхаешь, как бабочка, и жалишь, как пчела».
В результате Ровно-Луцкой операции вермахт потерял около 20 тысяч человек убитыми и ранеными, 1830 — пленными. Было уничтожено 87 танков и штурмовых орудий. Потери Красной Армии составили до 14 тыс. солдат и офицеров и около 300 партизан и подпольщиков. При этом была освобождена почти вся Волынь и заложены основы для скорых новых успешных наступательных операций: Проскуровско-Черновицкой и Львовско-Сандомирской.
Близилось полное освобождение Украины.
