Апрель 1982 года, в Польше — пятый месяц военного положения. По улицам польских городов ездят танки, и миллионы поляков «уходят» от этих реалий в мир отечественного кино, в котором «старая добрая Польша» 1930-х становится своеобразным эстетическим протестом против коммунистического режима.
Одним из таких фильмов был сразу ставший культовым «Знахарь» Ежи Гофмана, который в первый год проката посмотрели более 6 миллионов польских зрителей. История известного хирурга, потерявшего семью и память, ставшего сельским знахарем, который в результате спас свою дочь и вернул прежнюю жизнь — стала тогда для жителей Польши киновоплощением известной латинской поговорки «пока дышу, надеюсь».
При этом самого Гофмана сложно назвать диссидентом. К примеру, в 1978-м он снял вполне пропагандистский фильм «До последней капли крови» — о боевом пути воевавшей в составе Красной армии Первой польской пехотной дивизии имени Тадеуша Костюшко, со Сталиным, Молотовым, Вышинским и правильными идеологическими акцентами.
Конечно, к тому времени режиссёр был известен благодаря своим фильмам по романам Генрика Сенкевича «Пан Володыёвский» и «Потоп», и в 1981-м без проблем получил финансирование на экранизацию книги менее известного польского автора — Тадеуша Доленги-Мостовича. Его роман «Знахарь» был издан в 1937-м, и в том же году по нему впервые был снят одноименный фильм.
«Знахарь» как фильм об исчезнувшей… Белоруссии
Биография Тадеуша Доленги-Мостовича была не менее драматичной, чем судьба его героев. Он родился в конце XIX века в Окунево, в Витебской губернии. Подобно многим полякам-подданным Российской империи, постоянно перемещался по бывшим землям Речи Посполитой: гимназию он окончил в Вильне, право начал изучать в Киевском университете.
Когда началась польско-большевистская война, он записался в польскую армию. В 1920-х годах Доленга-Мостович стал известным журналистом и критиком диктаторского режима маршала Пилсудского, написал немало статей, в которых разоблачал новые порядки. В 1927 году его избили неизвестные, травмы оказались столь тяжелыми, что он вынужден был оставить журналистику и стал писать книги.
Хотя «Знахарь» не считается лучшим произведением Доленги-Мостовича, в этой книге ему удалось ярко и интересно описать межвоенную Польшу, особенно её глухой белорусский уголок, в котором время будто бы остановилось. В романе (и позже в фильме Гофмана) описаны места, находящиеся где-то между польским Подляшьем и Вильнюсом. Здесь тихо и спокойно, знахарь оказывается в этом краю самым ярким персонажем. Никто и не подозревает, что через каких-то пару лет грянет страшная буря, и эти земли станут полем битвы, несколько раз будут переходить из рук в руки и в итоге отойдут к разным странам.
Доленга-Мостович смог ухватить последние дни того старого мира, который пережил Российскую империю, но был окончательно сметен Второй мировой.
По настоянию Гофмана, большая часть «Знахаря» была снята в Бельске-Подляском, находящемся всего в нескольких десятках километров от нынешней польско-белорусской границы. Этот городок к началу 1980-х практически полностью сохранил свой старинный облик. Когда-то он был типичным еврейским местечком, и хотя война полностью изменила состав его населения, сам город не пострадал.
Кстати, после съемок фильма Бельск-Подляский стал туристической достопримечательностью Польши. Например, магазинчик, «сыгравший» лавку, в которой работала главная героиня, существует до сих пор и ныне называется «У знахаря».
Ольбрыхский отказался играть влюблённого графа
Режиссёр хотел построить фильм на игре трёх звёзд польского кино. Как неоднократно подчёркивал Гофман, с исполнителем главной роли (профессор Рафал Вильчур, он же знахарь Антони Косиба) он определился сразу и не видел в ней никого, кроме Ежи Биньчицкого.
Интеллигентный краковский театральный актёр, он выглядел простоватым мужиком, и две ипостаси главного героя должны были в нём ужиться, как доктор Джекил и мистер Хайд. На роль Марыси режиссёр выбрал Анну Дымну. Хотя актрисе ещё не было и тридцати лет, но в Польше ее уже хорошо знали благодаря главной роли в «Королеве Боне» Януша Маевского, а у самого Гофмана она сыграла в «До последней капли крови».
А вот в образе Лешека Чиньского режиссёр видел Даниэля Ольбрыхского — но тот наотрез отказался. Известному актёру было уже тридцать шесть, и роль влюбленного молодого аристократа он считал неподходящей для себя, да и сам герой его не очень привлекал. Так в фильме появился никому тогда не известный Томаш Стокингер, который до сих пор считает съёмки «Знахаря» одним из лучших периодов в своей жизни.
В первую очередь, по словам Томаша, благодаря «химии», которая возникла в их отношениях с Анной Дымной. Обоим актёрам особенно нравились сцены с поцелуями, они постоянно просили режиссёра снять ещё несколько дублей.
А вот самым запоминающимся событием на площадке, о котором вспоминают многие участники группы, стали съёмки эпизодов, когда молодой граф Чиньский мчится с огромным букетом роз к своей возлюбленной Марысе, и роняет цветы к её ногам. Накануне Гофман поручил декоратору обеспечить «самый лучший букет в округе», но в результате получил лишь несколько мелких розочек, больше похожих на цветки шиповника. В условиях тотального дефицита нормальные розы можно было купить только на рынке в Варшаве, куда за ними пришлось специально отправлять такси.
Фильм о благородстве и чуде
Несмотря на широкий успех у зрителя, «Знахарь» вызвал раздражение у польских кинокритиков. Анна Дымна вспоминает, как услышала от кого-то из них, что фильм — «кусочек лакированного дерьма для домохозяек». «Знахарь» упрекали в сентиментальности и прямолинейности, и с этим даже можно согласиться: некоторые сюжетные повороты, особенно сцена в суде, где Вильчур, обретая память, узнает в Марысе свою дочь, напоминают мексиканские сериалы и индийское кино.
Однако это не так уж важно. «Знахарь» оказался одним из самых пронзительных фильмов о вере и возможности изменить жизнь. Сам режиссёр подчёркивает, что для него это лента о благородстве, которое является отличительной чертой большинства её героев. По достоинству оценили фильм и в СССР: во время премьеры в 1983-м он собрал 41,1 миллиона зрителей — больше, чем любой другой фильм Ежи Гофмана.
А ещё это одна из лучших историй о природе чуда. Знахарь Косиба безвозмездно лечит крестьян, ставит на ноги людей, от которых отказалась официальная медицина, спасает Марысю от смертельной травмы — однако за этим стоят огромные опыт и знания хирурга Вильчура.
В фильме чудо — не эффект сказочного вмешательства высших сил, а результат колоссального труда и веры, но веры в первую очередь в себя. Поэтому вполне оправданными являются действия советских цензоров, которые изменили слова главного героя в тот момент, когда Марыся после тяжелой операции приходит в себя. В оригинале Косиба-Вильчур произносит «Спасибо тебе, Боже!», а в озвучке «Мосфильма» — «Я смог! Я смог!», что явно больше соответствует логике фильма.
В мире «Знахаря» всякий поступок любого героя, всякая попытка изменить свою судьбу оплачивается дорогой ценой. Мельник Прокоп вновь обрел своего сына после того, как тот получил страшную травму — которую, в свою очередь, все считали расплатой за нечестность самого Прокопа. Лешек добился Марыси и получил благословение родителей на брак с ней только после страшной аварии, в которой молодые люди чуть не погибли. Вильчур обретает дочь после утраты состояния, личности и памяти, после тюремного заключения и многолетних скитаний.
Все герои фильма платят за счастье свою цену. Но ведь чудо и бывает настоящим только тогда, когда оно выстрадано.
