Очередной острый кризис в русско-турецких отношениях, которому суждено было стать прологом новой войны, возник в 1735 г. 23 июня 1735 года фельдмаршал Бурхард Христофор фон Миних получил распоряжение императрицы Анны Иоанновны вывести войска из Польши для того, чтобы той же осенью начать осаду Азова. В ответном письме императрице, которая назначила его главнокомандующим в войне с Турцией, Миних писал о том, что он уже давно и с нетерпением ждал этого момента.
В письме к фавориту императрицы Бирону, написанном незадолго до начала похода, фельдмаршал изложил свое стратегическое видение войны против Турции. В 1736 году стояла задача взятия Азова, а также контроля над «крымской стороной» — ногайскими степями между Доном и Днепром. Следующий год должен был обеспечить полный контроль над Крымом, а также Кубанью и Кабардой. Целями третьего года войны назначались Белгородская и Буджакская орды, а также Молдавия и Валахия «которые стонут под гнетом турок» и несколько туманно Миних продолжает о том, что и греки найдут убежище «под крыльями русского орла». И, наконец, в 1739 году Миних планировал водрузить штандарты Её Величества Императрицы Анны Иоанновны в Константинополе.
Турецкая крепость Азов в низовьях Дона капитулировала 20 июня 1736 г. Одновременно с этим основные силы под командованием самого Миниха с боями прорвались в Крым и разорили земли ханства. Главной целью кампании 1737 г. был выбран Очаков — сильнейшая крепость турок в Северном Причерноморье. 30 июня была начата осада города, а 2 июля он был взят штурмом.
После этого успеха армия маневрировала вдоль Южного Буга, угрожая Бендерам и прикрывая Очаков. Неудовлетворительное состояние Днепровской флотилии, традиционные проблемы со снабжением и общим состоянием изнуренных походом войск, делали невозможным ведение дальнейших наступательных действий и заставили фельдмаршала весь август постепенно, несколькими партиями отправлял войска обратно к границе. Сам Миних с остававшимися при нем частями полевой армии отбыл от Очакова 29 августа и 23 сентября начал переправу через Днепр.
Миних оставил в городе гарнизон численностью 9000 человек, в задачи которого входило восстановление поврежденных крепостных сооружений. Предполагалось окружить пострадавшую при осаде крепость новым современным поясом бастионных фортификаций. Командиром гарнизона назначен генерал-майор Бахметьев, которого в конце августа по болезни заменил вызвавшийся добровольно генерал-майор Штофельн
Миних предавал огромное значение Очакову. Он видел в нем, прежде всего, базу будущего черноморского флота и ключ к реализации своих грандиозных планов. Вот как он писал об этом Анне Иоанновне: «Егда Ваше Величество сильный флот при Очакове будет, то и весь Крым, с своей стороны, в руках Вашего Величества состоит». Но, как уже было сказано, Крым виделся фельдмаршалу лишь промежуточной точкой на пути к главной цели. По его словам, из Очакова «в три или в четыре дня в Константинополь поспеть можно».
Но пока речь шла не о Константинополе, а о том, чтобы удержать за собой завоеванный плацдарм. А это было не так просто.
В городе практически не уцелело построек пригодных для размещения гарнизона. Их необходимо было построить. В условиях отсутствия строительных материалов очень пригодился опыт малороссийских казаков по строительству мазанок.
17 июля в крепости были завершены восстановительные работы, а через два дня в ее гавани появились корабли днепровской флотилии, которые доставили все необходимое. В начале августа по Днепру спустился второй караван. Параллельно была занята и приведена в порядок крепость Кинбурн на противоположном берегу лимана.
Кроме того в Очаков прибыли полторы тысячи запорожцев на 38 чайках, которые вскоре вышли в море. Они крейсировали между устьем Лимана и Крымом, атаковали черноморское побережье, подымались по Днестру вплоть до Бендер.
Тяжелые условия службы в непривычном климате наносили гарнизону сильный ущерб. К концу сентября он составлял 5000 человек, 1000 из которых были больны. Артиллерийский парк крепости состоял из 16 18-ти фунтовых пушек, 9 5-ти пудовых мортир, 35 трофейных турецких пушек и 4 мортиры разных калибров.
Все это время турки не беспокоили очаковцев. Первые их разведывательные отряды были замечены в районе крепости только в начале октября. 5 числа на рейде появилась вражеская эскадра. 8 октября спешившиеся сипахи попытались скрытно приблизится к одному из вновь возведенных редутов и взять языка, но были замечены и встречены плотным ружейным огнем.
После этого инцидента комендант крепости генерал Штоффельн отправил в разведку казаков, которые донесли, что в 40 верстах стоят турецкие войска. Штоффельн распорядился усилить бдительность и собрал военный совет, на котором было принято решение «защищаться до последней крайности, не сдавать крепость и не давать неприятелю пощады».
15 октября в 3 часа дня сильный отряд конницы, двигавшийся в авангарде турецких войск, атаковал укрепленные лагеря очаковского гарнизона расположенные перед крепостью, но был отбит артиллерийским и ружейным огнем. Затем к нему присоединилась шедшая следом пехота, и турки вновь пошли в атаку на правом фланге, но успеха так же не добились. К вечеру вся сорокатысячная турецко-татарская армия окружила Очаков. Во главе ее стояли Иентш-Али паша и хан Бегли-Герей. Утром турки преступили к осадным работам и для их прикрытия вновь атаковали на правом фланге и малороссийских казаков полковника Капниста. На этот раз успех им сопутствовал, турки захватили три недостроенных редута. Благодаря этому уже через день противник подвел свои осадные батареи на дистанцию обстрела крепости. Однако повторить этот успех на левом фланге турки не смогли, здесь русские войска стойко обороняли свои редуты.
Утром 17 октября турки повторили атаку на левый фланг, но вылазка защитников обратила их в бегство. Ночью турки возвели вокруг крепости еще семь батарей, а в следующую ночь прибавили к ним еще две. Они существенно усилили обстрел Очакова. Несколько раз им удавалось попасть в пороховые склады русских позиций, и тогда они подымались на штурм, но всякий раз с потерями откатывались обратно.
Гарнизон генерала Штоффельна отвечал умелым и интенсивным артиллерийским огнем, своевременными отважными вылазками, шанцевыми и минно-взрывными работами.
Самая массированная вылазка была предпринята русскими 20 октября, когда отряд под командованием майора Анцифирова на время отбил у турок редут на правом фланге заклепав несколько пушек и истребив до полутысячи неприятельских солдат. Русские потери были в пять раз меньше, правда при этом в числе погибших был и сам Анцифиров.
Еще один штурм укреплений левого фланга турки предприняли 24 октября и вновь, чтобы его отразить потребовалась вылазка. 28 октября турки подорвали два подкопа в надежде засыпать крепостной ров. Но мины были заложены не очень удачно, поэтому повредить укреплениям не смогли. Не смотря на это турки предприняли решающий штурм, бросив в бой даже спешенных кавалеристов-сипахов. Штурм велся одновременно на двух направлениях.
На одном из них туркам даже удалось ворваться на русские укрепления, а генерал Штоффельн лично командовал обороняющимся на этом участке. После того, как русские саперы взорвали собственные заряды, турки обратились в бегство. В этот день они потеряли до 4000 человек. Русские потери составили: офицеров — 5 убитыми, 8 раненными; нижних чинов — 66 убитыми, 168 ранеными.
На следующий день турки начали подготовку к новому решающему штурму, который был намечен на 30 октября. Но в этот момент турецкие командиры получили известия, что по Днепру к русским спускается крупное подкрепление (которое в тот момент только достигло порогов). Это известие привело их в смятение, и они спешно сняв осаду, побросав на позициях массу военного имущества, включая боеприпасы и даже пушки, отступили по суше и морю к Бендерам.
Отступление было настолько поспешным и труднообъяснимым, что Штоффельн сперва решил, что турки пошли на хитрость, чтобы усыпить его бдительность. Однако разведчики вскоре подтвердили факт отступления турок. Это была победа!
За две недели осады потери турок составили порядка 20 000 человек, из которых половина санитарные, т.е. не погибшие в бою, а умершие от болезней. В тех же пропорциях понес потери и гарнизон, но вот количество их было на порядок меньше — около 2000 человек (из которых только 321 убитый и 710 раненых).
Генерал-Майор Штоффельн был произведен в генерал-поручики, его заместитель бригадир Брадке — в генерал-майоры. Весь гарнизон получил жалование за несколько месяцев.
Однако если турки не смогли захватить крепость, то на следующий год явился враг, перед которым русское оружие было бессильно.
В Очакове началась эпидемия чумы, которая нанесла серьезный урон гарнизону и распространялась по всему Югу, поэтому от активных действий на этом направлении пришлось отказаться. От эпидемии скончался и назначенный по настоянию Миниха командующим Днепровской флотилии старый адмирал Наум Акимович Сенявин, который начинал свою службу еще в 1689 г. в знаменитой бомбардирской роте Преображенского полка.
31 августа по приказу Миниха были взорваны очаковская и кинбурнская крепости. Свирепствовавшие там все лето эпидемии сделали гарнизон практически небоеспособным. Были получены сведения, что турки готовят войска для возвращения себе этих укрепленных пунктов. Ни армия Миниха ни армия Ласси не имели возможности прийти на помощь Очакову. Учитывая эти обстоятельства, разрушение укреплений из них войск оставались единственным возможным решением.
Несмотря на то, что крепость так и не удалось удержать за собой, а по итога войны русской дипломатии так и не удалось конвертировать военные успехи в приобретение выхода к Черному морю, очаковская оборона стала славной страницей в истории русского оружия.
Прусский военный деятель и мемуарист Кристоф Г. Манштейн, воевавший под началом Миниха, в своих «Записках о России» так характеризует стойкость гарнизона: «Я сомневаюсь, чтобы на свете было другое войско, которое подобно русскому, в состоянии было или решилось бы терпеливо выносить такие непомерные труды, какие перенесены русскими в Очакове».
К этим словам стоило бы прислушаться известному гитлеровскому военачальнику Эриху Манштейну, который от рождения был воспитан в семье прямого потомка прусского генерала. Как знать, может быть ему приходилось вспоминать их под Севастополем и Сталинградом.
