- Теперь вы ведете кинолекторий в онлайн-режиме в YouTube, а раньше, не так уж и давно, на эти лекции собирались люди в зал Российского центра науки и культуры в Киеве… В чём причина «ухода в интернет»?
— Да, раньше у нас, конечно, проводились сеансы кинолектория перед весьма благодарной публикой, которые сопровождались демонстрацией заранее анонсированных кинопрограмм. Но еще до общеизвестных событий, до всех этих налётов (национал-радикалов на РЦНК — прим. ред.), которые стали поводом для временного прекращения публичных сеансов, мы стали параллельно практиковать видеозаписи различных проектов кинолектория, в существенно большем объеме, нежели позволяло время на сеансах при публике, и выкладывать их в YouTube.
Первая пробная примерно часовая программа, была записана в начале прошлого года. Это была беседа, посвящённая знаменитой «медийной особе» — великолепной актрисе и кинодраматургу Ренате Литвиновой. Ее название «Увлечение», соответствует наименованием одной из кинокартин, в которой она снималась и была автором сценария. Эта беседа набрала достаточно много просмотров. Тогда же было решено, делать подобные специальные виртуальные лекции-беседы, своеобразные введения предваряющие публичные сеансы кинолектория.
Ну а после февральских событий работа кинолектория переместилась в интернет и проходит пока в онлайн-режиме.
Разумеется, я не исключаю, что в недалеком будущем у нас возобновятся и публичные сеансы.
- Ну а пока онлайн-режим стал решением проблемы?
— Пока да. По крайней мере, до традиционного начала нашего нового сезона в сентябре работаем так, а там — будет видно.
- Присутствие в интернете имеет свои преимущества. Я слышал положительные отзывы о лекциях от многих знакомых из разных городов, из разных стран… Расскажите, как вы подбираете темы?
— Очень приятно, что отзывы положительные. Мы всегда работали и продолжаем работаем по заранее определенному плану. Как это повсеместно принято в СМИ, мы учитываем т.н. «информационные поводы», к примеру, различные знаменательные даты — откликаемся на юбилеи выдающихся деятелей отечественной истории и культуры, а также памятные дни, связанные с эпохальными историческими событиями. Новейший пример — записанная на днях программа — метражом около двух часов — посвященная 45-летию премьеры фильма режиссера Татьяны Лиозновой «17 мгновений весны».
Прекрасно помню исход лета 1973 года, когда эту картину впервые показали по телевидению. Я тогда был студентом исторического факультета Киевского пединститута имени Горького и работал в археологической экспедиции под Каневом, в связи с чем смог увидеть лишь пару серий во время краткой побывки в Киеве. Целиком же посмотреть этот фильм мне удалось лишь три месяца спустя, когда его продемонстрировали повторно.
На такую дату мы, разумеется, не могли не отозваться, потому что «17 мгновений весны» — не просто выдающееся явление в кинематографе, не только настоящий шедевр кино-телеискусства. Это — уникальный феномен нашей культуры в целом, ставший незаурядным фактом общественного сознания.
Когда мы ещё проводили публичные сеансы кинолектория, то записали очень успешную виртуальную лекцию, посвящённую исполнителю главной роли в «17 мгновениях…» — великому советскому киноактеру Вячеславу Васильевичу Тихонову. В феврале этого года отмечался его 90-летний юбилей. Лекцию смотрят, думается, что «рейтинг» ее продолжит расти.
Почему? Да дело в том, что созданный Тихоновым образ советского разведчика Исаева-Штирлица по-прежнему остается суперпопулярным. Он уже давно стал особым явлением отечественной духовной культуры и в том отношении, что это один из трёх киногероев — в нашей советской традиции, — который превратился в фольклорного персонажа. Первый —Василий Иванович Чапаев из одноименного киношедевра режиссеров Васильевых (1934), второй — поручик Ржевский из героической комедии Эльдара Рязанова «Гусарская баллада» (1962), а третий — Штирлиц. И всё!
- Своего рода культ?
Безусловно, хотя формально «культовыми» нынче называют очень разные явления в кинематографе — картины Тарковского, например, хотя это — далеко не массовое искусстве, а сугубый артхаус. Мы же в данном случае говорим всего о нескольких фильмах, ставших подлинно народными.
Первый из них, конечно же «Чапаев», с гениальным актером Борисом Бабочкиным в роли главного героя, хотя сейчас эта абсолютно великая картина, шедевр мирового кино — незаслуженно подзабыта. У меня на столе лежит том «Истории советского кино», в котором глава о «Чапаеве» называется просто — «Народный фильм». Ни один раздел, ни о какой другой выдающейся кинокартине, больше так не именуется. Словом, первым нашим народным фильмом стал как раз «Чапаев»…
Наверное, блистательную картину «Гусарская баллада» нельзя назвать аналогичным образом, но ее герой, воплощенный великим актером Юрием Яковлевым, как бы «оторвался» от сюжета фильма и стал воистину народным. Подтверждением тому являются между прочим и с полдюжины памятников поручику Ржевскому, установленных в начале XXI века в разных городах России и Украины.
Конечно и «17 мгновений весны» — это бесспорно народный фильм. Рязановская «Ирония судьбы» — тоже народный фильм — вот я уже загнул четыре пальца. Ну, и наверное, пятый и последний народный фильм в нашей традиции — «Место встречи изменить нельзя» Станислава Говорухина. И всё — пять картин! Лично я навскидку ничего больше назвать не могу.
- Действительно, можно пересчитать на пальцах одной руки.
— Да, на пальцах одной руки. Однако, все это фильмы, которые стали не просто явлениями кино- или кино-теле-искусства (ведь из них три — телевизионные: «17 мгновений весны», «Ирония судьбы…» и «Место встречи…»), но также — приобрели значение явлений общественного сознания!
Кстати, преобладание среди них телефильмов, причем целиком созданных на протяжении всего лишь одного десятилетия в 1970-х, с точки зрения формирования нашей духовной традиции, тоже крайне важно и показательно. «Чистая кинотрадиция» в том списке закончилась на «Гусарской балладе», снятой в самом начале 1960-х годов, к 150-летию Бородинской битвы. Зато уже в 1970-х гг. советское телевизионное кино с его беспрецедентной многомиллионной аудиторией превратилось в столь же значимый феномен духовной жизни общества, каким в предшествующий период 1930-х — 1960-х гг. являлся лишь классический кинематограф «большого экрана».
- Но ведь не только о кино вы рассказываете своим слушателям и зрителям?
— Используем, конечно, и другие информационные поводы. Например, наши традиционные темы — День русского языка, как и День Побды, День знаний, День учителя, День освобождения Киева… В этом году — юбилеи Льва Толстого, Ивана Тургенева и другие.
А в переломный 2014 год мы отмечали 200-летия со дня рождения Лермонтова и Шевченко, в связи с чем запустили комплексный проект «Два гения». Потому что Михаил Юрьевич и Тарас Григорьевич — ровесники, родившиеся в один год. К сожалению, масштабы этого проекта, по ряду причин оказались более скромными, чем планировалось первоначально. Тем не менее, мы его осуществили.
Традиционно, в прошлом и настоящем, некоторые сеансы нашего кинолектория целиком посвящаются выдающимся деятелям украинской истории культуры — были, например, проекты, посвященные Богдану Хмельницкому и Лесе Украинке, а в этом году мы вновь обратились к теме жизни и творчества Тараса Шевченко, в связи с чем записали соответствующую видеопрограмму, транслировавшуюся 6 марта в канун дня рождения поэта.
- Недавно мы видели весьма содержательную лекцию, посвященную Дню Крещения Руси.
— Конечно, мы отозвались и на это событие. Недавно состоялись два сеанса, посвящённых 1030-летию Крещения Руси.
А пять лет тому назад у нас был гораздо более масштабный проект, посвящённый 1025-летию Крещения когда проект кинолектория «Свет над Русью воссиял» демонстрировался нашим зрителям, на протяжении целого месяца, помимо чего были проведены тематическая научная конференции и другие мероприятия.
- До 2014 года проекты были масштабнее?
— Конечно. Пожалуй, самым масштабным проектом в моей практике — был обширный цикл сеансов кинолектория «И вечной памятью двенадцатого года…», посвящённый 200-летию победы в Отечественной войне 1812 года, который реализовывался на протяжении 9 месяцев.
В его рамках было запланировано несколько тематических циклов. Первый из них, условно говоря, «Русский цикл» — включал лекции и фильмы, посвящённые основным этапам той войны, а также ее отечественным героям — военачальникам — Кутузову, Багратиону, Денису Давыдову и так далее. Следующим был «Наполеоновский цикл», в котором мы познакомили зрителей с лучшими зарубежными фильмами о Наполеоне, начиная с фрагментов грандиозной многочасовой классической немой картины великого французского режиссера Абеля Ганса конца 1920-е годов.
Лучшим, на мой взгляд, звуковым фильмом о Наполеоне, который существует на сегодняшний день — является снятая в 1950-х двухсерийная картина классика французского и мирового киноискусства, великого режиссера, актера и драматурга Саша Гитри, родившегося, кстати, в Петербурге и крещёного императором Александром III.
Темой третьей части проекта — было участие России в наполеоновских войнах конца XVIII — начала ХIХ вв. до 1812 года: события, связанные с Италийским и Швейцарским походами гениального полководца Александра Суворова, а также средиземноморскими операциями адмирала Федора Ушакова.
Его четвёртая часть — цикл фильмов-экранизаций романа-эпопеи Льва Толстого «Война и мир». Мы показали тогда знаменитый американский фильм режиссера Кинга Видора, классическую отечественную киноверсию Сергея Бондарчука, а также познакомили зрителя с фрагментами британского и других западноевропейских телесериалаов. Вот такой был почти годичный «киномарафон».
Это проект имел и «побочный эффект», поскольку тогда же я подготовил учебное пособие «Отечественная война 1812 года», по уникальным документальным иллюстративным материалам, которые нам любезно предоставил Государственный исторический музей. Оно вышло в печатном виде и на компакт-дисках. Это пособие мы дарили всем школам, с которыми поддерживали связи, причем не только русским, но и украинским.
- Очевидно, подобные темы после 2014 года, после «евромайдана» не приветствуются новой украинской властью. Победы России, вообще российская культура — о чём говорить, если многие российские книги, фильмы, актёры теперь на Украине под запретом. Как это сказывается на вашей работе?
— Наш центр в своей работе строго руководствуется действующим законодательством Украины и прежде всего ее Конституцией, статья 15 которой гласит: «Общественная жизнь в Украине основывается на принципах политического, экономического и идеологического многообразия. Никакая идеология не может признаваться государством как обязательная. Цензура запрещена». Соответственно, при необходимости проиллюстрировать ту или иную тему, соответствующим, как правило, классическим киноматериалом, я не навожу справки о чьей либо «благонадежности». Наша задача — в любых условиях сохранять то общее гуманитарное пространство, которое у нас всегда существовало и, между прочим, существует до сих пор, несмотря ни на что.
- И всё же мы видим попытки искусственного отсечения Украины от России, от русской культуры. По вашим ощущениям, обедняет ли это культурную жизнь Киева, Украины?
— По ощущениям… Конечно, культурная жизнь Киева стала беднее. Хотя бы потому, что в былые времена в Киеве ежегодно гастролировало большое количество очень хороших театральных антреприз из России, с великолепными актёрами. Чулпан Хаматова, например, регулярно гастролировала в Киеве — я живу на Печерске, и в прошлом почти каждый год видел ее афиши. Сейчас этого нет. Меньше, наверное, стало выступлений каких-то музыкальных коллективов — моя загруженность не позволяет за всем следить, и у меня нет полных данных.
- Но Вы сказали, что возможно возобновление работы кинолектория в прежнем формате, с публикой. Значит, рассчитываете, что нынешняя неблагоприятная ситуация всё же изменится?
— Конечно. Я по натуре всегда был оптимистом и нынче остаюсь таковым. Во всяком случае, не думаю, что ежели, кто-то там что-то хочет сделать в ущерб нашему общему культурному наследию, то это в обозримом будущем у него получится.
Я — коренной киевлянин, по отцу, по меньшей мере, в третьем поколении. О более давних корнях, увы, пока не знаю. Подавляющее большинство моих земляков, в том числе и молодежь, не говоря уже о людях более старшего возраста, как общались на русском языке, так и продолжают говорить на нем, какие бы там не были у них умонастроения. Конечно, украинского языка на улицах стало больше, но это пока не влияет на общую лингвистическую ситуацию в столице. Независимо от умонастроений, повторю. В языковой сфере — как было в прошлом, так и есть в настоящем. Что, кстати, вполне соответствует той части статьи 10 Конституции, в которой сказано: «В Украине гарантируется свободное развитие, использование и защита русского, других языков национальных меньшинств Украины».
- Можно ли так сказать, что культурный код Киева пока не изменился существенно?
— Не знаю, насколько это можно назвать культурным кодом, но на уровне общеупотребительного языка — как был русский, так и остался.
- С языком понятно. Но если говорить об интересе к русской культуре, к русским книгам — этот интерес остаётся?
— Насчёт книг… Вроде бы был запрет на ввоз русских книг.
- Запрет есть. Но, например, Булгакова читают?
— Я даже не знаю, что и как сейчас читают. Поскольку я езжу в метро и в другом городском транспорте, то вижу, к примеру, как какие-то детективы или любовные романы на электронных носителях люди читают, на русском языке. Кто-то читает литературу на украинском языке. Иногда вижу, как читаются советские книги различного содержания.
К примеру, в разное время видел несколько молодых людей, которые читали в русском переводе советские издания американского писателя-классика Теодора Драйзера, издававшегося в свое время очень широко. Этот автор считался прогрессивным, поскольку критиковал капитализм, был другом СССР и так далее. Быть может, сейчас такие книги читаются и с утилитарными целями, ведь знаменитая драйзеровская «Трилогия Желания» («Финансист», «Титан» и «Стоик») ярко изображает классическую модель становления и развития личности крупного капиталиста, которое заканчивается, между прочим, разочарованием героя в финансово-приобретательской деятельности.
Не знаю, как теперь читают Михаила Булгакова. Ну, наверное, читают. Все-таки он всегда был так сказать «медийной фигурой» в сознании читающей публики.
- Ну, про Булгакова мы условно…
— Нет, вы не случайно назвали эту фамилию. Тем более, для Киева это личность знаковая. К сожалению, не столь символической фигурой являлся и является для наших читателей Константин Паустовский, хотя этот киевлянин, как мастер художественного слова — ничем не ниже и не хуже своего земляка Булгакова, а в чём-то быть может даже и превосходит его.
- А если сейчас перечитать «Начало неведомого века», то мы увидим, что и события описываются, в принципе, одни и те же.
— Вы знаете, не просто описываются одни и те же события, я думаю, что у Паустовского они изображены порой: и подробнее, и масштабнее и глубже. Булгаков и Паустовский в этих описаниях взаимодополняют друг друга.
- Они не предсказывали будущего, конечно, но когда это читаешь, невольно обращаешь внимание и на сегодняшнюю ситуацию.
— Безусловно. Это, наверное, такая «лакмусовая бумажка», индикатор вечной значимости настоящей классики. Ведь она является, так сказать, вневременной, как, к сожалению, может быть, вневременным явлением русской литературы является «История города Глупова» Михаила Салтыкова-Щедрина. Когда это читаешь сейчас, то понимаешь — вполне актуально! Как актуальна по-прежнему и сатирическая проза другого великого писателя — Николая Лескова с его «Грабежом», «Железной волей» и «Заячьим ремизом».
Или вот есть малоизвестный в России украинский советский писатель Юрий Смолич — который, между прочим, был и хорошим фантастом. У него есть замечательная историческая дилогия, посвящённая революционным событиям 1917 — 1918 гг. на Украине, в том числе — и в Киеве. Первая часть называется «Мир хижинам, война дворцам», а вторая — «Ревет и стонет Днепр широкий» (это цитата из стихотворения Тараса Шевченко). Так вот, эти книги, наряду с замечательными воспоминаниями автора о тех временах («Рассказы о беспокойстве» и «Я выбираю литературу») очень актуальны сегодня, в той же мере, как и книги Булгакова и Паустовского.
В такой же степени более чем актуален, например, киношедевр Александра Довженко «Арсенал» также посвященной событиях в Киеве в 1917-м — начале 18-го годов. Потрясающяя картина!
Или насколько же злободневны сегодня, в пору, когда реальные духовные ценности сплошь и рядом подменяются их убогими имитациями, слова героя-прохиндея из пьесы Александра Сухово-Кобылина «Смерть Тарелкина», провозглашенные им над «собственным» гробом с чучелом, набитым тухлой рыбой: «… Когда несли знамя, то Тарелкин всегда шел перед знаменем; когда объявили прогресс, то он стал и пошел перед прогрессом — так, что уже Тарелкин был впереди, а прогресс сзади (…) Не стало Тарелкина, и теплейшие нуждаются в жаре; передовые остались без переду, а задние получили зад! Не стало Тарелкина, и захолодало в мире, задумался прогресс, овдовела гуманность…».
Или еще пример актуальности классики. Как раз в начале 2014 года у нас был проект «Русский Шекспир», в рамках которого демонстрировались лучшие советские экранизации пьес великого британского поэта-драматурга. Во время февральских событий я изменил программу — и вместо запланированной кинокартины «Отелло» показал великий и, к сожалению, последний фильм классика нашего и мирового кино, киевлянина по происхождению Григория Михайловича Козинцева «Король Лир», который я десятки лет недооценивал и по-настоящему понял только тогда. Это невероятно актуальное кино… Там королевский шут (великий актер Олег Даль) поёт своему господину, решившему разделить государство между несколькими наследниками: «Тот, кто решился по кускам страну свою раздать, Тот приобщился к дуракам, и будет мне под стать. Мы станем с ним рука к руке, Два кру-у-углых дурака, Один в дурацком колпаке, Другой без колпака». Так вот перевёл перевел шекспировскую песенку поэт Пастернак. А потом пред нами — колоссальное пространство трагедии: преступления одних и безумие других владык, междоусобные войны и разорение страны, безмерное народное горе и полный духовный мрак.
- К сожалению, киевляне сегодня имеют возможность каждый день убеждаться в актуальности классики и классиков.
— Что ж, кто-то из мудрецов сказал: история учит только тому, что ничему не учит.
- Но не будем всё же оставлять надежду научиться чему-нибудь на этих уроках истории.
— Безусловно. Надежда, как известно, умирает последней. Или не умирает никогда.
