Однако в реальности далеко не все меры будут приняты, введение ответных санкций не помешает, а наоборот, ускорит подготовку первой полноценной встречи Путина и Трампа.
В этот раз ответ России на новые американские санкции будет не только быстрым, но и асимметричным, то есть более жестким. Окончательные меры могут быть приняты уже в этом месяце — и пока что руководство страны ведет информационную подготовку к принятию пакета ответных санкций.
Сначала то, что ответ будет, пообещал глава правительства, а в пятницу руководители Госдумы внесли законопроект «О мерах воздействия (противодействия) на недружественные действия Соединенных Штатов Америки и (или) иных иностранных государств». В нем предлагаются различные меры санкционного воздействия на США, причем их перечень настолько обширен, что его можно рассматривать как декларацию о намерениях.
Потому что он содержит всё, что возможно: от запрета на импорт американской сельхозпродукции и алкоголя до прекращения поставок в США ракетных двигателей и титана, от запрета американским компаниям выполнять аудиторские услуги для госкомпаний до разрешения российским компаниям производить товары без разрешения американских правообладателей.
То есть Москва демонстрирует Вашингтону тот максимум, на который мы можем сейчас пойти, — а дальше уже в зависимости от реакции США и развития ситуации в российско-американских отношениях в целом (в том числе и в Сирии) будет принято окончательное решение о том, что именно из предложенных мер оформить в виде закона и правительственных актов.
В отличие от США, где, продвигая жесткий антироссийский курс и обязывая президента вводить санкции, парламент сознательно загоняет президента Трампа в угол, преследуя при этом не только внешнеполитические, но и внутриполитические цели, российская Госдума играет вместе с исполнительной властью и президентом. У основных политических сил в России нет серьезных разногласий по поводу внешнеполитической линии в отношении США в целом — споры по тактике, конечно, есть, но одновременно есть и понимание того, что Владимир Путин имеет полное право определять последовательность и целесообразность тех или иных шагов. Поэтому в сознательно разыгрываемой сейчас схеме нет никакого лукавства — модель действий российской власти можно описать достаточно просто.
На первом этапе президент на Совете безопасности обсуждает возможные ответные шаги, выслушивает предложения. Принимается некоторое решение — введем запрет на ввоз этого и на экспорт из России того. Это решение, естественно, сразу не озвучивается — начинается информационная подготовка. Целью ее является не подготовка российской аудитории, а игра с Вашингтоном. Именно поэтому между принятием решения и его оглашением должно пройти некоторое время, в течение которого публично будут обсуждаться различные варианты ответа. Для этого и предлагается тому же Володину — спикеру Госдумы и члену Совета Безопасности — подготовить и внести в парламент законопроект с перечнем всех возможных ответных мер.
Что и было сделано. Дальше в течение ближайших дней будет идти «всенародное обсуждение»: депутаты в Думе и на телешоу будут рассказывать о предлагаемых санкциях, в прессе будут обсуждать, какой вред они могут нанести экономике самой России (это любимая тема со времен 2012 года, когда в ответ на американский «закон Магнитского» мы запретили усыновление американцами детей из России — дескать, в погоне за местью американцам Кремль опять «бомбит Воронеж»). Всё это будет очень громко, но совершенно второстепенно, потому что список действительно готовящихся санкций уже существует и, конечно же, не содержит ничего такого, что могло бы навредить российской экономике. Не будет в нем и отказа от соблюдения американской интеллектуальной собственности (но вопрос о ней поставлен совершенно правильно — коли в отношениях с нами нарушают все правила, то и мы заявляем о своем праве на это).
Но законы жанра — игры с США — требуют держать паузу между заявлением о возможных мерах и озвучиванием реально принятых.
Поэтому Кремль сейчас устами пресс-секретаря и делает такие заявления:
«Вполне объясним интерес наших парламентариев к теме противодействия недружественной санкционной политике, которая проводится в отношении нашей страны рядом государств. Совершенно объяснимо и понятно, что депутаты работают над вопросами минимизации последствий этих рестрикций для нашей страны и над ответными мерами. Пока мы еще не ознакомились внимательно с сутью предлагаемого набора антисанкций. На это потребуется какое-то время».
Что в итоге будет принято? И когда это произойдет? В ближайшие пару недель парламент примет подправленный законопроект, в котором, кроме всего прочего, правительству будет предоставлено право дополнять санкционные списки. Основная цель нового закона сформулирована в сопроводительной записке совершенно правильно:
«Послужит стимулом для развития и совершенствования собственного отраслевого рынка и укрепления политических позиций страны на мировой арене. Учитывая возможность замещения американских товаров, работ, услуг из других стран, будут укрепляться экономические отношения Российской Федерации с зарубежными партнерами, не поддерживающими санкционную политику США».
Действительно, закон ведь направлен не только на США — он касается и тех стран, которые поддерживают американские санкции. Это, по сути, только Европейский союз, который категорически не хочет вводить новые санкции, надеясь, наоборот, приступить к началу отмены уже существующих. Таким образом, жестко отвечая на американские санкции, Россия подталкивает Европу к тому, чтобы она сильнее отстаивала свои собственные интересы, а если у нее не хватит на это духу, не удивлялась всё большей переориентации России на Юг и Восток.
Означает ли наш жесткий ответ на американские санкции какой-то перелом в отношениях двух стран? Нет — и вот почему.
У России было три варианта ответа на новые американские санкции. Можно было ограничиться формальным ответом, то есть действием в какой-то одной сфере — например, ввести запрет на импорт американского продовольствия. Это было бы расценено как адекватный, но не конфронтационный шаг. Пользы, как и вреда, от него не было бы практически никакой.
Можно было пойти на асимметричный, жесткий ответ: принять целый ряд мер, вводящих жесткий запрет как на импорт, так и на экспорт ряда товаров и сырья. Это позволило бы показать, что Россия готова поднимать ставки в противоборстве — не экономическом, а глобальном.
И третий вариант: принять весь тот комплекс мер, который озвучен во внесенном сейчас в Думу законопроекте. Вплоть до отказа от выплат американским правообладателям за производимую в России продукцию под их товарными знаками. То есть, по сути, начать тотальное выдавливание американцев с нашего рынка — без национализации принадлежащих их компаниям предприятий, но с принуждением их к продаже и уходу.
Третий вариант можно было перевести в четвертый — полный разрыв экономических связей. Но это не нужно нам самим, ведь мы постоянно напоминаем, что это американцы начали войну санкций с нами, а мы готовы прекратить её в любой момент.
Скорее всего, Россия выберет второй вариант — с жесткими, но не радикальными мерами в отношении США. Геополитическим последствием такого шага станет, как это ни покажется кому-то странным, ускорение подготовки к встрече двух президентов. Потому что жесткость, продемонстрированная вкупе с намеком на возможную еще большую жесткость, станет дополнительным аргументом для Трампа в пользу того, что нужно быстрее начинать полномасштабные переговоры. Не потому, что Трамп боится российских санкций, а потому, что он не хочет, чтобы наступил момент, когда Россия откажется от диалога.
Повышение нами ставок в войне санкций демонстрирует, что терпение Путина и его готовность ждать, когда президент США освободится от внутриполитических оков и сможет приступить к переговорам, истекает. Так что новые, умные и даже резкие контрсанкции России в итоге могут сыграть на улучшение российско-американских отношений.
Петр Акопов
