Специально для издания Ukraina.ru экономист и политолог Александр Дудчак проанализировал заявления украинского президента, состояние и перспективы украинской экономики.
— В ходе своего визита в Давос Порошенко заявил о том, что Украина выполнит все требования МВФ для получения транша до апреля текущего года. Как это соотносится с заявлением Данилюка о том, что новая программа сотрудничества с МВФ не обсуждается? И насколько действительно необходимы Украине кредиты МВФ?
— Удивляться тут особо нечему, потому что очень часто заявления одних деятелей украинского государства противоречат заявлениям других, а порой и заявления одного и того же высокопоставленного представителя власти могут вступать в противоречия между собой. Но то, что Порошенко заявил о продолжении сотрудничества с МВФ говорит о том, что у них нет альтернативы. Строго говоря, украинские власти дошли до такого состояния, что уже не могут отказаться от кредитов фонда. И невзирая на то, что условия крайне жесткие, как с ними справится население, непонятно. Пока граждане молча терпят, и это позволяет Киеву продолжать сотрудничество с МВФ.
— Среди требований фонда — запуск Антикоррупционного суда. Не ударит ли это по позициям самого Порошенко?
— Конечно, нынешние власти Украины попытаются выполнить это требование таким образом, чтобы обезопасить себя, поставить на ключевые должности в антикоррупционных ведомствах лояльных себе людей. Вряд ли МВФ и Европейский Союз вместе с США воспримут эти попытки позитивно, и для Киева это серьезная проблема. Ведь затягивать внедрение независимых антикоррупционных ведомств уже поздно.
— МВФ также требует повышения цен на газ для населения. К чему приведет выполнение этого пункта украинскими властями?
— Я не представляю, как с этими новыми тарифами будут справляться жители Украины. Судя по всему, власти надеются, что уже больше половины зимы прошло, скоро закончится отопительный период, и повышение цен на газ не так сильно скажется на гражданах страны. Но потом с этими тарифами страна встретит очередную зиму. К тому времени доходы населения вряд ли вырастут — для этого нет никаких предпосылок. Для украинцев это будет колоссальная проблема. Этим, несомненно, воспользуются политические соперники Порошенко и нынешней украинской власти в целом. Использование темы высоких тарифов будет одной из основ предвыборных кампаний не представленных во власти партий.
— В Лондонском суде сейчас проходит рассмотрение дела о долге $3 млрд Украины перед Россией. Ваш прогноз по исходу этого разбирательства?
— Оно может затянуться на достаточно долгий период, до года, однако победа Украины в этом деле выглядит крайне маловероятной.
— Сейчас Украина накапливает долги, которые подтверждают международные суды. Сначала Стокгольмский арбитраж обязал Киев заплатить $2 млрд, теперь Лондонский суд может добавить проблем на $3 млрд. Пеня по обоим суммам уже приближается к $300 млн. В этом году Украина должна отдать $10 млрд без учета денег, которые страна должна России. Не получится ли так, что все транши МВФ идут только на оплату процентов по украинскому госдолгу, который по данным Минфина Украины уже составил $76 млрд? На развитие денег Украина уже не получает и может забыть о росте и модернизации экономики?
— Транши МВФ в принципе не предназначены для того, чтобы их средства шли на развитие экономики. Но главное — транши уже не покрывают расходов по обслуживанию долга. В прошлом году Украина выплатила МВФ больше, чем получила. Долговая петля затягивается все сильнее. Выплаты по долгам и их обслуживанию растут. Откуда брать на это деньги украинским властям — непонятно. Попытки выпустить еврооблигации не особо помогают. Во-первых, потому, что они очень дорого обходятся Украине. Все выглядит так, что нынешнее руководство страны рассчитывает, что отдавать эти долги придется не ему, а тем, кто придет к власти потом.
Возможно, будут запускать землю в оборот — хотя она и так уже, в принципе, поделена. В общем, платить особо нечем. Ком этих долгов растет, и властям приходится отвечать по текущим обязательствам.
— Порошенко заявил, что Украина скоро будет в первой 50-ке рейтинга Doing Business. Допустим, этого удалось добиться. Насколько это большое достижение?
— Порошенко в Давосе сделал достаточно много неправдивых заявлений. Например, он говорил, что инвесторы голосуют за Украину деньгами, заявлял, что 2017 год стал годом инвестиционной привлекательности Украины. На самом деле, все инвестиции упали и сумма переводов от украинцев, работающих за рубежом, в несколько раз превышает сумму иностранных инвестиций в украинские предприятия.
Вообще говоря, многие рейтинги, несмотря на то, что содержат интересные данные, не дают полного представления о том, как на самом деле обстоят дела. Властям стоит меньше заботиться о местах в рейтингах и больше делать для реального повышения уровня жизни населения.
— Почему трудно вести бизнес на Украине?
— Одна из причин — коррупция. Несмотря на создание многочисленных антикоррупционных организаций, это явление достигло в стране невиданных размеров. Такого, пожалуй, не было еще за все время существования Украины.
Другая причина — страна находится в состоянии войны. Она потеряла территории, люди разбегаются, уровень жизни падает. Какой нормальный инвестор пойдет в страну, которая фактически находится под управлением Международного валютного фонда? Заявления о том, что сотрудничество с МВФ — индикатор инвестиционной привлекательности государства, не более чем сказки. Скорее наоборот — это показатель того, что не стоит в эту страну сейчас вкладывать деньги, она находится под прямым внешним управлением.
— Эстония требует от Украины немедленного исключения её из списка офшоров. Почему Эстонию включили в этот список? Почему не включили Кипр, Нидерланды?
— Очевидно, что это просто имитация борьбы с офшорами. Потому что Кипр традиционно не попадает в украинские списки офшоров, хотя чуть ли не 90% так называемых иностранных инвестиций приходят в страну из Кипра.
— То есть в сущности это деньги украинского бизнеса, которые уводятся от украинского же налогообложения?
— Да, это так. То, что еще Эстонию включили в этот список, просто имитация антикоррупционных действий. Украинским олигархам это никак не угрожает.
— Как соотносится нежелание бороться с офшорами с попыткой запретить российским компаниям принимать участие в приватизации на Украине? Ведь определить, что собственником того или иного офшора не является, к примеру, российский бизнес, достаточно затруднительно?
— Крупный капитал не имеет родины, поэтому там, где это можно сделать так, чтобы всем было выгодно, украинская власть эту выгоду получает. Товарооборот с Российской Федерацией за прошедший год вырос на четверть, если не больше. Это показывает, что далеко не всегда украинские власти выполняют то, что декларируют.
Российский капитал до сих пор присутствует в украинской экономике, с ним работают — где официально, а где и неофициально. Власть понимает, что если российский капитал полностью уйдет из украинской экономики, то она сложится как карточный домик.
