Почему Древнерусское государство сформировалось на Днепре, а не на Волге? Какое отношение к его возникновению имели скандинавские викинги? Откуда появилось слово «русь»? Кто прав в нынешних ожесточеных спорах России и Украины за наследие Киевской Руси? На все эти вопросы «Ленте.ру» ответил доктор исторических наук, член-корреспондент Национальной Академии наук (НАН) Украины, заведующий Центром исследований Киевской Руси Института истории Украины НАН Украины Алексей Толочко.
Изначальная русь
Два года назад в Киеве вышла ваша книга «Очерки начальной руси». Почему слово «русь» в ее названии пишется с маленькой буквы?
Толочко: Это не случайно, и это не опечатка. Я писал о временах, когда еще не было «Руси с большой буквы». В книге идет речь не о государстве как политическом организме, не о нации, а о неких сообществах людей, которые согласно известным нам источникам — как западным, так и восточным — называли себя «русью». И именно с ними в моей книге связаны первые главы письменной истории Восточной Европы, хотя, разумеется, и до них на этой территории происходили события — просто мы о них ничего не знаем.
Русь с маленькой буквы — это кто?
Это воины и купцы, торговавшие пушниной и рабами и экономически осваивающие территорию Восточной Европы.
Кто они по происхождению? Это были викинги-скандинавы?
Судя по всему, да. По крайней мере, такое предположение логически укладывается в наши знания об истории Северной Европы VIII-IX веков. Это время получило название «эпохи викингов», когда выходцы из Скандинавии осуществляли свою экспансию во всех направлениях. В Западной Европе их знали под названием «норманны», в Восточной Европе они именовали себя русью.
То есть вы согласны со скандинавской версией происхождения слова «русь» от roths (гребцы)? И что современные наименования Швеции в финском (Ruotsi) и эстонском (Rootsi) языках имеют ту же природу?
Есть много версий объяснения этого загадочного слова. Ко всем я отношусь спокойно, в том числе и к этой. Насколько мне известно, большинство филологов именно скандинавскую версию происхождения термина «русь» считает наиболее обоснованной. Во всяком случае, она согласуется со всем прочим, что мы знаем об этих людях.
Почему вы утверждаете, что «Повесть временных лет» нельзя считать надежным историческим источником?
«Повесть временных лет» — замечательный исторический источник, подчас наш единый источник. Но она становится достоверной (в той мере, в какой достоверными позволительно считать летописи) только начиная с событий второй половины ХІ века. Это понятно: «Повесть временных лет» была написана в 1116 году игуменом киевского Выдубицкого монастыря Сильвестром. Однако так получилось, что она стала основным письменным источником по древнейшей истории Восточной Европы. Откуда ее автор мог знать о том, что происходило за 200-250 лет до его времени? Каковы могли быть источники его сведений? Почему мы сегодня должны доверять написанному? Ведь историки уже давно знают, что нарративные источники (летописи, хроники) — наименее достоверные свидетельства прошлого.
Но ведь именно «Повесть временных лет» лежит в фундаменте всей нашей исторической науки.
Да, так повелось еще с XVIII века. Более того, сведения из «Повести временных лет» легли в основу национально-культурной идентичности народов Восточной Европы. Поэтому моя книга начинается с вопросов, насколько достоверны сведения «Повести временных лет» и можно ли написать нашу раннюю историю без опоры на нее.
Упущенный шанс российской историографии
К каким же выводам вы пришли?
Что летописец знал все те же источники, что и мы сегодня: он читал византийские хроники, жития святых и выискивал в них сведения о руси. Но главным для него оказалось «археографическое открытие» начала ХІІ века: были отысканы, переведены на славянский язык и привезены в Киев три византийские грамоты, содержавшие тексты византийско-руских (византийцев с русами — прим. «Ленты.ру») договоров: Олега, Игоря и Святослава — 911-го, 944-го и 971 годов. Именно эти договоры позволили написать древнейшую историю, создав ее каркас и предоставив твердые даты, имена, события. На их основе летописец и сконструировал героическое повествование о первых князьях. Но он жил в ХІІ веке и мыслил в категориях власти, территории, подчиненного населения, словом, представлял себе историю как историю государства. И свои представления XII века о природе власти он перенес на эпоху двухсотлетней давности.
Таким образом, нет никаких причин доверять букве летописного рассказа. Научный синтез должен опираться на какие-то другие основания. Но, как легко убедиться, читая книги — от популярных очерков до вполне ученых трудов, древнейшую историю Восточной Европы продолжают писать, пересказывая сюжетную канву летописи. А попытки освободиться от средневекового, по существу, историописания едва ли не шокируют публику, привычно ожидающую рассказа о том, как Вещий Олег «отмстил неразумным хазарам».
Почему?
Эти привычки историографического происхождения. Так писали Татищев, Карамзин, Соловьев; так написано в массе учебников, изображено на множестве картин. Мы знаем эту историю и, читая очередную книгу, хотим убедиться, что знаем верно. Психологически это понятно: мы испытываем удовлетворение от узнавания знакомого, как средневековый человек, читавший все то же житие святого; как дети, бесконечно требующие рассказать одну и ту же сказку; как любитель музыки, находящий новую радость в знакомом произведении.
Это потому, что в истории мы ценим не только новые сведения. Помимо всего прочего, история выступает одним из устоев культурной идентификации человека. Она отвечает на извечные вопросы: кто мы? откуда? куда идем? Историю читают, чтобы подтвердить ожидания.
Но, повторюсь, это лишь умственная привычка. У российской историографии был шанс еще двести лет назад превратиться в занятие не только ученое, но и научное. Уже после того, как была издана моя книга, мне на глаза попалась замечательная работа блестящего Сергея Строева, брата знаменитого археографа. В 1834 году, полемизируя с Михаилом Погодиным, Строев наглядно продемонстрировал, что история Руси согласно летописи и история руси согласно достоверным и современным источникам суть два разных рассказа, мало пересекающиеся. К сожалению, Строев рано умер и был незаслуженно забыт, а Погодин же превратился в официозного и авторитетного историка. Шанс был упущен.
Северные агрессоры
Это правда, что первоначально скандинавы-русь пришли в Восточную Европу, чтобы через Волгу торговать с Арабским халифатом?
Да. Викинги поставляли по Волге в халифат рабов и пушнину, получая взамен дефицитное в Северной Европе серебро. Об этом говорят многочисленные археологические находки скандинавского происхождения, относящиеся к IX веку. На всем протяжении волжского торгового пути они основывали свои постоянные фактории. Огромные клады с арабскими серебряными монетами этого времени периодически находят и в самой Скандинавии. Есть даже свидетельства, что караваны русов доходили до Багдада. В любом случае это были посредники между двумя совершенно разными мирами: арабским Востоком и Северной Европой.
Что случилось потом? Почему скандинавы переориентировались на Византию и днепровский торговый путь?
В конце IX века в Арабском халифате произошел «первый серебряный кризис» — восточное серебро иссякло. Именно с этим связано появление русов в Среднем Поднепровье на рубеже IX-X веков и их контакт с Византией. Своим форпостом в начале X века они сделали Киев, где постепенно формировались первые зачатки политического организма будущей древнерусской государственности.
Но Киев же был уязвим с точки зрения безопасности, потому что находился на границе леса и степи, где обитали неспокойные кочевники.
Это правда. Но упадок волжской торговли с Арабским халифатом не оставлял русам иного выбора. Приходилось искать иные способы выживания и новые рынки сбыта своих товаров, тем более что после «второго серебряного кризиса» в середине X века торговые фактории скандинавов на Волге пришли в окончательное запустение.
Как вы думаете, если бы не истощение серебряных рудников на арабском Востоке, могло ли гипотетически Древнерусское государство возникнуть на берегах Волги, а не Днепра?
Не исключено, хотя на Волге для этого было два серьезных препятствия: Волжская Булгария и Хазарский каганат. А кроме того, это все были малолюдные и малопригодные для сельского хозяйства территории. Государству ведь нужны подданные. Ошибочно думать, будто торговля, даже хорошо организованная, всегда перерастает в устойчивую политическую структуру.
Но на Днепре именно это и случилось.
Это так, но это было уже в конце X века.
До прихода скандинавов в Среднее Поднепровье там существовали какие-либо протогосударственные образования местных славянских племен?
«Повесть временных лет» упоминает двенадцать племен, населяющих Восточную Европу. В исторической науке принято считать, что все эти племена обладали зачатками государственности (так называемые «племенные княжения»), на базе которых и сформировалась потом Киевская Русь. Здесь несколько проблем. Мы не знаем, какой «глубины» эта этнографическая картина. Археологическая картина древнего населения не совпадает с летописной. Поэтому к теории племенной предгосударственности в Восточной Европе я отношусь скептически. По крайней мере, достоверных свидетельств в ее пользу еще не обнаружено.
Приход руси в Киев — это была экспансия с севера?
Видимо, да.
А там были какие-либо признаки государственности? Раньше было принято считать, что Древнерусское государство было подобно двухъядерному процессору с двумя центрами: Новгородом и Киевом.
Это была попытка научным языком пересказать летописную историю — что было два ядра государственности, которые потом соединились вместе. Но судя по всему, на самом деле государство осваивалось и расширялось с юга на север: от Киева к Новгороду, а не наоборот.
Что вам дает основания так считать?
Хотя бы то обстоятельство, что Новгород впервые упоминается в середине Х века на страницах исторических источников как подчиненная Киеву крепостица, где сидит сын киевского князя.
Все известные нам византийские источники описывают тех русов, которые живут на Днепре. Например, знаменитый ученый император Константин Багрянородный приводит названия днепровских порогов на славянском языке и на наречии русов, в котором отчетливо прослеживается скандинавское происхождение. Кстати, Багрянородный очень интересно описал годовой цикл жизнедеятельности днепровских русов. Зимой они собирали дань с окрестных славянских племен («полюдье»), весной с накопленным товаром на военно-торговых караванах отправлялись на рынки Константинополя, а осенью возвращались обратно.
От руси к Руси
В своей книге вы пишете, что Киевская Русь как государство выросла из своеобразной «торговой компании» скандинавов. Вы ее сравниваете с европейскими торговыми компаниями времен Великих географических открытий — например, когда «Компания Гудзонова залива» постепенно стала Канадой.
Государства как такового в моей книге нет. Только в самом ее конце я размышляю, когда и при каких обстоятельствах возникло Киевское государство в ранних своих формах. Но до конца X века мы не видим никакой государственности на этой территории. Поэтому я и сравниваю деятельность руси в то время с функционированием европейских торговых компаний Нового времени. Те тоже обладали многими признаками государства, кроме самого главного — они были нацелены только на извлечение прибыли из местного населения и окружающей территории.
К какому времени вы относите окончательное превращение этого «торгового предприятия» в полноценное государство?
Это конец X века, когда под воздействием внешних причин (в том числе «второго серебряного кризиса») торговые предприятия скандинавов переживали острый кризис. Внешняя военная экспансия князя Святослава Игоревича во многим была связана со стремлением найти иные способы существования, помимо посредничества в торговле. Его сын князь Владимир попытался выстроить механизм постоянной эксплуатации местного населения для извлечения необходимых ресурсов. Но это уже можно считать ключевым признаком полноценного политического организма.
То есть именно при князе Владимире «акционеры» этой «торговой компании» скандинавов стали правящей династией, а Киевская Русь оформилась как государство?
Судя по имеющимся у нас более или менее достоверным источникам, да. Скандинавская русь обладала преимуществом в технологиях, знаниях, воинских навыках и ресурсах — поэтому она и стала ядром правящего слоя нового государства. Именно тогда русь постепенно превращалась в «Русь с большой буквы».
Русь как территория.
Да, сначала этим термином обозначили земли Среднего Поднепровья вокруг Киева, а потом с расширением Киевского государства это название распространилось и на другие территории и проживающее там население. Но, например, еще в XII веке Новгород не считал себя Русью — там фраза «пойти на Русь» означала поездку в Киев или Чернигов.
Это то, что историки разделяют на «Русь в узком смысле слова» и «Русь в широком смысле слова».
Совершенно верно. Но изначально распространение термина «Русь» как названия государства происходило именно от Киева.
Как вы думаете, могли быть у Киева другие конкуренты за статус «матери городов русских»? Есть свидетельства, что в то время существовали сильные политические центры в Полоцке и Турове.
У меня нет ответа на этот вопрос, хотя я и понимаю, почему жителю России нравится размышлять над такой возможностью. Я не поклонник альтернативных версий истории. Мне кажется, гораздо важнее понимать, что и как произошло в действительности, чем гадать об иных нереализованных вариантах. Случилось то, что случилось, — государственность на Руси началась с Киева, и для меня важно обсуждать именно это.
Почему, на ваш взгляд, у восточных славян первоначально возникло только одно государственное образование (Киевская Русь или Древнерусское государство — оба названия одинаково условны), в то время как у западных и южных славян их сразу было несколько?
Восточные, западные и южные славяне — это воображаемые сообщества. Так сгруппировали народы филологи, разделив по лингвистическому признаку. В истории существовали более дробные общности, с другими названиями и едва ли с осознанием именно такого разделения. Поэтому ответить на вопрос, почему в лингвистической общности должно возникать только одно государство, невозможно — это яблоки и апельсины. Различались территории, природные и демографические условия.
Вероятно, решающую роль тут сыграло то, что западные и южные славяне находились в соприкосновении и под неизбежным влиянием соседних сильных государственных традиций: Западной и Восточной Римских империй. А у восточных славян на всем обширном пространстве Восточной Европы было лишь два таких соседа: Волжская Булгария и Хазарский каганат на Среднем и Нижнем Поволжье. Поэтому у киевских князей на этой громадной территории не было каких-либо серьезных естественных конкурентов.
Битвы памяти Украины и России
Вопрос, который я не могу не задать, — это современные споры о наследии Киевской Руси, попытки «приватизировать» ее историю как в нашей, так и в вашей стране. Еще до печальных событий последних трех с половиной лет у нас в России во время празднования 1150-летия российской государственности подчеркивалось ее зарождение от Ладоги и Новгорода. А у вас на Украине и тогда, и тем более сейчас вообще отказывают в преемственности Московской Руси от Киевской Руси. Вы, наверное, помните заочную полемику наших президентов в мае 2017 года о том, чья Анна Ярославна, королева Франции.
Это огромный, серьезный и сложный разговор, который меньше всего имеет отношение к истории. Люди, жившие в обсуждаемые нами времени, понятия не имели, что спустя столетия возникнут Украина и Россия, которые будут яростно спорить между собой за право называть себя их наследниками. Это все идеологическое и политическое использование истории в качестве аргументов сегодняшнего дня, то, что называется «историческая политика». К сожалению, историю часто эксплуатируют для легитимации государств и их политических элит. Считается, что если у страны есть древняя история, то она имеет право голоса, если нет — то извольте быть скромнее по сравнению с соседями, ведущими отсчет с X века.
Я в свое время выпустил на Украине книгу об аналогичных спорах в ХІХ веке. А несколько лет назад в соавторстве с моим коллегой Георгием Касьяновым мы опубликовали книгу о современных политических манипуляциях с древней историей, в том числе в контексте упоминаемого вами юбилея российской государственности в 2012 году. В преддверии этих торжеств президент Медведев в своих выступлениях постоянно проводил историческую линию от Новгорода через Владимир-на-Клязьме к Москве, чтобы российская история «разминулась» с украинским нарративом. У нас на Украине пытаются соорудить нечто аналогичное, но противоположное по смыслу. С точки зрения историка все это выглядит печально и комично одновременно.
А как правильно с точки зрения историка?
Киевская Русь попала в российскую национальную историю раньше, чем в украинскую. Когда в XVIII-XIX веках начали писать историю России, непрерывный ее отсчет вели с летописных времен. Украинское самосознание в начале XIX века формировалось на основе так называемого «казацкого мифа», поэтому Киевская Русь поначалу его совершенно не интересовала. Это понятно — трудно представить себе запорожцев потомками киевских князей. Но в конце XIX века оказалось, что Украине тоже нужна своя глубокая национальная история. Выполнить эту задачу взялся Михаил Грушевский, автор многотомной «Истории Украины-Руси».
Это он придумал такое название?
Да, такой терминологический кентавр был призван продемонстрировать претензию Украины на древнерусское наследие. Эта схема Грушевского до сих пор лежит в основе официальной украинской истории.
Грушевский, кажется, одним из первых отказал нам, русским, в праве вести преемственность от Киевской Руси и постоянно пытался отсылать нас к наследию Золотой Орды.
Это правда отчасти. «Монгольское» и вообще ориентальное происхождение русских — это, скорее, из идей польской историографии начала ХIX века. Грушевский утверждал, что вся русская история структурирована неверно. По своим политическим взглядам он был социалистом, поэтому считал, что нужно изучать не историю государства (образования искусственного и несимпатичного), а историю народа. В одной из своих статей (кстати, опубликованных Императорской Академией наук на украинском языке) он так и написал, что историю московской великокняжеской династии перепутали с подлинной народной историей. По его мнению, русский народ не имеет территориального и генетического отношения к населению «подлинной» Киевской Руси, сформировался на базе финно-угорского субстрата, а украинцы, унаследовав территорию, вероятно, и этнически представляют собой единственных наследников населения Киевской Руси.
Грушевскому эта конструкция была еще важна и тем, что он рассматривал национальную историю украинцев как аргумент в дискуссиях о будущем украинской государственности и украинской нации. В этой логике, если украинцы обладают древней тысячелетней историей, то у них, несомненно, есть и великое политическое будущее. Поэтому для Грушевского «присоединение» Киевской Руси к национальной истории Украины обеспечивало ее глубину и равноправие по сравнению с российской историей.
Если не преимущество.
Конечно, тем более что Киев-то действительно остался за нами. И вот с тех пор и по сей день наследие Киевской Руси служит полем исторических битв и конкуренции межу нашими странами. За кем правда, а кто ошибается? На эти вопросы по обе стороны есть твердые и правильные ответы у политиков, пропагандистов и политтехнологов, а также у тех историков, кто хочет пополнить их ряды. Но историк, занимающийся Средневековьем, ими не задается. Он «живет» в том историческом времени, когда подобные вопросы еще не возникли, а потому и ответов на них не существует.
Беседовал Андрей Мозжухин
