2 октября министр иностранных дел Венгрии Петер Сийятро в ходе своего визита в Румынию заявил, что для Будапешта и Бухареста вполне естественно выступать вместе против нового закона Украины «Об образовании». Глава венгерской дипломатии после встречи с румынским коллегой Теодором Мелешкану сказал, что Венгрия заинтересована в создании и сохранении стратегического контакта с Румынией в этом вопросе, ведь «гораздо лучше создавать истории успеха, чем иметь дело с конфликтами».
Сийярто также отметил, что, по его мнению, закон об образовании противоречит Соглашению об ассоциации между Украиной и ЕС, подписание которого поддержали Будапешт и Бухарест. Министр в очередной раз повторил, что он воспринимает принятие украинского закона как «удар в спину» — причём не только Венгрии, но и Румынии. Кроме того, дипломат усматривает серьезную угрозу в том, что на рассмотрении киевских парламентариев находятся не менее дискриминационные для национальных меньшинств Украины законопроекты о языке и гражданстве.
Определённый парадокс состоит в том, что новый образовательный закон, задуманный в Киеве как инструмент «консолидации нации», не просто усилил внутреннюю напряжённость на Украине, но и объединил таких давних противников, как Венгрия и Румыния. Ведь вплоть до 1918 года на территории Королевства Венгрия румыны практически не имели возможности получить образование на родном языке. Однако когда до того тысячу лет подвластная Будапешту Трансильвания оказалась в составе Румынии, тут уж «под пресс» попали оказавшиеся в статусе меньшинства венгры. Причем речь не идёт только о межвоенном периоде или годах правления Чаушеску — всего лишь месяц назад между Будапештом и Бухарестом вспыхнул нешуточный дипломатический скандал из-за решения румынского правительства закрыть венгерский католический лицей в Трансильвании, где до сих пор проживают почти 1,5 млн этнических венгров. В ответ Будапешт пригрозил заблокировать вступление Румынии в Организацию экономического сотрудничества и развития.
Инцидент с закрытием венгерского лицея в трансильванском городе Тыргу Муреш вызвал широкий резонанс в венгерских СМИ, которые обвинили румынские власти в дискриминации венгерского этнического меньшинства. «Это очень недружественный шаг», — публично возмутился 11 сентября 2017-го госсекретарь МИД Венгрии Мадьяр Левенте. По его словам, в создавшейся ситуации Венгрия «на неопределенный срок дезавуирует свою подпись» под документом о поддержке вступления Румынии в ОЭСР.
И вдруг через три недели — заявления главы МИД Венгрии о «создании и сохранении стратегического контакта с Румынией» в образовательном вопросе, да еще и сделанные на территории Трансильвании — в городе Клуж, который венгры иначе как Колошвар не называют. Понятно, что выбор союзников у Будапешта невелик — ведь обнародованный 4 октября призыв заместителя главы комитета по международным делам венгерского парламента Мартона Генгеши ко всем странам, национальные и языковые меньшинства которых живут на Украине, в том числе к России, «действовать совместно, выступить с общей декларацией, объединившись, давить на Украину», пока повис в воздухе.
Недостаточно резкая реакция Москвы, скорее всего, объясняется прогрессирующим реализмом российской внешней политики, ведь рычагов влияния на Киев в Кремле сейчас практически нет — ни прямых, ни через Вашингтон, который новый украинский образовательный закон публично поддержал. В России явно надеются на консолидированную позицию именно европейских соседей Украины, которая способна повлиять на скатывающуюся в этнократию киевскую власть. К примеру, условием получения очередного гранта от Брюсселя в сумме 600 миллионов евро, страны ЕС могут определить снятие запрета не только на экспорт леса-кругляка, но и на закрытие в Украине школ на языках своих национальных меньшинств.
При этом, похоже, в Будапеште рассчитывали хотя бы на символическую поддержку своего давления на Киев со стороны Варшавы (кстати, упомянутый выше Клуж во время революции 1848-го отбила у австрийских войск венгерская армия во главе с польским генералом Юзефом Бемом). Ведь за последние годы между премьером Венгрии Виктором Орбаном и неформальным правителем Польши Ярославом Качиньским сложились весьма близкие отношения. Эти политики пытаются позиционировать свои страны, как некую «консервативную альтернативу» ускоренной глобализации со стороны Брюсселя, Берлина и Парижа. Именно Польша и Венгрия являются «локомотивами» Вышеградской четвёрки, в которую входят также Чехия и Словакия, — группы государств, созданной в 1991-м для совместной интеграции в ЕС.
Ныне же эта группа пытается заявить в Евросоюзе о собственной позиции, к примеру — отказываясь принимать мигрантов согласно установленных Брюсселем квот, несмотря на угрозы штрафов со стороны Еврокомиссии. Именно миграционный кризис в ЕС был главной темой саммита глав правительств стран «четвёрки» и государств Бенилюкса в Варшаве 19 июня этого года. При этом кульминацией встречи стала торжественная передача председательства в Вышеградской четвёрке премьер-министру Венгрии Виктору Орбану.
Трамп придержал польских коней
В то время со стороны Польши регулярно звучали критические выпады в сторону Киева относительно героизации ОУН-УПА и персонажей типа Шухевича и Бандеры, а также роста радикального национализма в целом. Однако всё изменил визит в Варшаву Дональда Трампа, который 5-6 июля принял участие в созванном президентом Польши Анджеем Дудой Саммите стан Троеморья. «Инициатива Троеморья» является проектом сотрудничества, охватывающим как страны Вышеградской группы и государства Балтии, а также Хорватию, Австрию, Словению, Болгарию и Румынию, — то есть практически все страны, расположены между Балтийским, Черным и Адриатическим морями. Варшава явно получила от Вашингтона «ярлык» на своеобразный патронат над всем этим регионом, в том числе и над Украиной — которую на саммит не пригласили, но зато от польских претензий избавили.
Именно после визита Трампа в политике Варшавы относительно Киева произошёл резкий разворот. Да, акции памяти жертв Волыни 11 июля, запланированные заранее, еще состоялись, но уже 7 августа в интервью российской газете «Коммерсант» глава МИД Польши Витольд Ващиковский фактически дезавуировал свое недавнее заявление о том, что «с Бандерой и Шухевичем Украина в Европу не войдет». Министр подчеркнул, что «у нас нет информации о растущем национализме в Украине», а продолжающуюся героизацию УПА руководитель польской дипломатии объяснил тем, что «Украина безотчетно пытается сформулировать, нащупать свою историческую идентичность, чтобы заложить основу для патриотизма — хотя кто-то может назвать его национализмом, и это нормальная тенденция».
Реакция Польши на новый украинский образовательный закон была де-факто поощрительной. Сразу после его принятия, 8 сентября МИД этой страны заявил: «Мы убеждены, что украинская сторона будет придерживаться обязательств относительно проведения консультаций с нами относительно возможных нормативных актов по употреблению языков нацменьшинств». 19 сентября заместитель министра иностранных дел Польши по вопросам безопасности, консульских дел и восточной политики Бартош Цихоцкий, находясь с визитом в Киеве, отметил, что Польша получила ответ от Украины по вопросам, которые заинтересовали польскую сторону в связи с этим законом. «Тем не менее со своей стороны мы хотели бы Украину также предостеречь, чтобы эти изменения не вызвали конфликта с международными обязательствами Украины о языках национальных меньшинств», — сказал Чихоцкий.
Таким образом, в Варшаве в упор не увидели очевидного конфликта нового закона не только с Европейской хартией языков меньшинств, но и с Конституцией Украины, статья 53 которой гласит: «Гражданам, принадлежащим к национальным меньшинствам, в соответствии с законом гарантируется право обучения на родном языке или на изучение родного языка в государственных и коммунальных учебных заведениях или через национальные культурные общества».
Обратить внимание Польши на угрозу украинских образовательных и языковых нововведений попытался лично премьер Венгрии Виктор Орбан во время своего официального визита в Варшаву 22 сентября. Но хотя он встретился и с премьером Беатой Шидло, и с главой правящей партии «Право и Справедливость» Ярославом Качиньским, критики Киева во время публичных выступлений польского руководства не прозвучало.
26 сентября посол Польши в Украине Ян Пекло в рамках конгресса «Инициативы Восточной Европы» в Люблине заявил, что правительство Польши еще не пришло к окончательному решению и не определилось с позицией относительно нового закона Украины «Об образовании». «Польша не присоединилась к письму стран, которые высказались против закона. Мы ждем встречи с министром образования Гриневич, на которой хотим услышать ее мнение», — сказал Пекло и добавил, что беседа состоится «на днях». Прошло уже больше недели после этого заявления, но ни обещанной встречи, ни реакции официальной Варшавы нет.
Единственный польский политик, который с самого начала резко выступает против нового украинского закона об образовании — депутат сейма Роберт Винницкий, лидер крайне правого «Национального движения». Но даже его заявления публикуют в основном ультраконсервативные польские сайты типа «Polonia Christiana» или «Kresy». Последний ресурс после вступления закона в силу опубликовал статью с саркастическим заголовком «Венгерская партия «Йоббик» выступает за образовательные права поляков на Украине», в которой отмечает, что единственное правительство, не возражающее против угрозы правам своих соотечественников в соседнем государстве, — это правительство Польши.
Конечно, время от времени на проблему обращают внимание и более серьёзные издания. Так, 28 сентября респектабельная Rzeczpospolita в статье «Закон об образовании на Украине: Порошенко выстрелил себе в ногу» написала о том, что заявления президента Украины аналогичны аргументам Лукашенко, ведь «в течение многих лет власти в Минске русифицируют польские школы, мотивируя это опасностью выезда молодежи». Однако критика польского правительства в статье весьма ритуальная, а цитируемый председатель «Союза поляков Украины» Антоний Стефанович и вовсе поддержал новый закон.
Стоит также учесть, что, в отличие от венгров и румын, поляки практически не имеют мест компактного проживания на Украине. Большинство польских поселений Волыни были уничтожены ОУН-УПА в 1943-м, поляков Галичины централизовано переселили в Польшу после 1945-го, а польские сёла Подолья и Полесья были сначала русифицированы, а теперь и украинизированы. При этом, как ни парадоксально, количество изучающих польский язык на Украине растёт с каждым годом — однако связано это не с польскими корнями учащихся, а с надеждой найти учёбу или работу в Польше. Недавний опрос показал, что 35% граждан Украины желают выехать за границу, и хотя Польша заняла лишь второе место (26%) по привлекательности как «новая родина» (на первом месте Германия — 37%), но легче польского украинцам выучить только русский (при этом в Россию собираются лишь 6% опрошенных).
Как заявила на этой неделе заместитель главы профсоюза работников образования и науки Украины Ольга Чабанюк, только в польских вузах обучается порядка 60 тысяч украинских студентов, туда же едут и преподаватели. Поэтому неудивительно, что во время церемонии начала нового академического года (в польских университетах он стартовал только 3 октября) вице-премьер, министр науки и высшего образования Польши Ярослав Говин ни слова не сказал о возможных проблемах польских школ на Украине.
Варшаву, в отличие от Будапешта, в Киеве всё устраивает.
