Александр Кабанов — украинский поэт. Окончил факультет журналистики Киевского государственного университета им. Т. Шевченко. Главный редактор литературного журнала «ШО». Один из создателей украинского слэма. Организатор литературного фестиваля «Киевские лавры». Член Национального союза писателей Украины. Основные сборники стихотворений: «Временная переписка», «Ласточка», «Крысолов», «Облака под землей», «Бэтмен Сагайдачный». Его стихи переведены на украинский, английский, немецкий и голландский языки. Лауреат многих литературных международных премий.
Влащенко: Сегодня у нас в гостях поэт, главный редактор литературного журнала «ШО» Саша Кабанов.
Здравствуй, Саша. Почему ты молчал три года, не давал интервью?
Кабанов: Я решил просто остановиться, оглянуться немножко. Были искушения разные, тем более от европейских изданий, где можно было и журнал прорекламировать, и о поэзии поговорить. Но я больше люблю дружеские посиделки, где можно по душам поговорить, чем какие-то пиар-ходы.
— А чем были эти годы для тебя?
— Годы были — ожиданием катастроф. Как раз начал писаться в 2011-2012 гг. цикл стихов «Русско-украинская война».
— А это предчувствие такое?
— Когда долго занимаешься чем-то, то это не пророчество, а ощущение беды, которая надвигается. Эту беду можно каким-то образом выговорить и замолить (вдруг все будет нормально?), создать некий защитный купол вокруг себя и своей семьи. Я уже в журнале «ШО» поднял тему: «Если к нам придут чужие, что вы будете делать?». А дальше это уже произошло, и разговаривать не о чем.
— Часть ваших коллег уехали. Почему ты не уезжаешь?
— Во-первых, здесь работа, и в Киеве мне комфортно. Хотя с каждым годом все меньше и меньше. Во-вторых, надо понимать, что за 25 лет независимости ни одна институция зарубежная, ни один фонд зарубежный никогда не давали грант русскоязычным авторам в Украине. Напрашиваться на российские гранты для меня в этой ситуации немыслимо. Обычно уезжаешь, когда нечего терять. Многие люди живут наездами: полгода — в Берлине (там грант), полгода — в Украине. И в основном это наши украинские писатели. Я очень радуюсь, когда человек уехал, полгода в Австрии живет и написал прекрасный роман или сборник стихотворений. Хорошего у нас мало, и его должно быть мало, чтоб от плохого могли его отличить.
— Почему беда случилась? Почему не рассеялось?
— Это шло по накоплению, с самого начала нашей независимости. Начались центробежные процессы, которые должны были прийти к тому, чтобы встряхнуть общество мирным путем, как было в 2004-м году на Майдане с большим уже потом эхом жуткого разочарования, и когда этот путь не сработал, пришел путь на крови, на горе трупов в центре Европы. Это невозможно было себе представить в Украине. И, в общем-то, беда не приходит одна — этот процесс будет лет 20-25 как минимум продолжаться. Мы и поколение наших детей попали в цугцванг, когда любой твой ход только ухудшает ситуацию. Поэтому здесь нужно просто делать свое дело и верить, что у нас что-то получится.
— Есть страны, которые прилично живут в войне. Например, Израиль. У нас получится прилично жить в войне?
— Вряд ли. Там случай особый и уникальный. Этому случаю тысячи лет. Евреи всегда там были. А здесь все совершенно по-другому — иная ментальность, иная культура. У нас очень много своих внутренних разборок по принципу языка и всего остального. Есть нации, которые объединяют, притягивают к себе все хорошее, а мы при том, что страна прекрасная, красивая, и люди хорошие, — мы выдавливаем из своей страны на протяжении десятков лет актеров, музыкантов, спортсменов. Делимся на какие-то гетто по принципу языка, еще на какие-то гетто, и этот разброд и шатание не работают на страну, на развитие государства, на смену качества интеллектуального человеческого материала. У нас очень короткая скамейка запасных в любой отрасли. И только с помощью решения общих вопросов, в том числе и связанных с языком, с общей культурой, с тем, что нам надо объединяться, накапливать (в одном окопе сидели и на русском языке, и на украинском, и на польском разговаривали), — это должно было объединять. Все мы этот период прошли, и нам нечего делить. Нет, оказывается, есть что делить.
— Каково сегодня, на твой взгляд, положение в Украине писателей и поэтов, которые пишут на русском языке?
— У меня, например, все нормально. То, что я пишу, публикуется. Если просят, я даю тексты. У меня изначально было эгоистичное отношение к творчеству и к поэзии. Я пишу для себя и получаю от этого кайф. А все остальное (премии и что-то там еще), оно приложится. Не даю интервью три года, не выступаю в Киеве пять лет. Ну и слава Богу. Не вижу в этом никакого смысла. А когда получается какой-то текст — замечательно! Ради этого, собственно, и пишешь. Сейчас к «Книжному арсеналу» выйдет первая мощная антология издательства «Фолио»: «Украинская поэзия и проза на русском языке». Но уже само это название вызвало огромный скандал в определенных кругах в ФБ: «Украинское это только то, что пишется на украинском языке». Вот это — тенденция, которой уже десятки лет, и конца и края этому не видно. И война не поменяла абсолютно ничего в головах этих людей. У нас большой корпус прекрасных авторов, которые известны в Европе, в России, в Америке, и публикуются там. Алексей Никитин, например, публикуется в Италии, Рафеенко к нам заходит только через книги «Эксмо-Украина». Большой корпус тех же донбасских писателей, которые переехали в связи с войной сюда. Как и во времена советской власти, так и при нынешней власти по отношению к русскоязычным авторам ничего не поменялось. И тогда все издания в Украине на 90% были направлены на издание только украиноязычной литературы, а ты мог издаваться только в одном журнале «Радуга», а также в издательстве «Таврия», если ты попадал в 5% в год тех авторов, которые издавались на русском языке. А дальше есть Москва, Россия. И так это было налажено десятилетиями.
— Ты это воспринимаешь для себя как трагедию?
— Я смотрю на это с сожалением. И не потому, что мне бы так хотелось быть украинским писателем — «признайте меня украинским писателем, пишущим на русском языке, я — такой же, как вы». У меня даже нет такого желания. Я не люблю слово «русскоязычный». Само слово звучит плохо. Я не российскоязычный, а пишу на языке, который был придуман и сделан здесь, в Украине. А в 1709 г. по указу Петра І наши «товарищи» из Киево-Могилянской академии его модернизировали, сделали светским и, даже не заключив франшизу, передали его российскому народу. И вот теперь он находится в этом положении. Есть русский язык, а есть русский российский язык. Вокруг этого можно долго спорить — годами, как некоторые люди в ФБ. В этой ситуации поляки молодцы: все, что там польского есть по принципу рождения, это наше, польское. Они будут бороться до последнего на объединение, и неважно даже, если писатель пишет на английском языке. А мы все спокойно раздаем — от Чехова до Гоголя. Вот мы и будем жить в единственно правильном гетто: «єдина мова, єдина нація, єдина країна». Журнал «ШО» публикует сотни прекрасных украиноязычных авторов, платит неплохие гонорары. Я делаю все, чтоб украинский язык стал модным. А навязать кому-то украинский язык по принципу «ты 25 лет живешь в Украине и не разговариваешь на украинском языке» — глупо. И самое печальное у этих людей, которые занимаются украинизацией, это то, что у них даже нет никакого плана, дорожной карты, как это делать. Специалистов у нас нет, которые могли бы заниматься мягко, аккуратно, с перспективой во времени. Это нужен не один десяток лет. Вместо того чтоб сейчас заниматься экономикой и объединением всего, как только наступает затишье на фронте, возникает сразу же тема украинского языка. Должно быть объединение только по здравому смыслу. Для меня дико и чудовищно, когда в 21 веке люди грызут горло друг другу по принципу языка, находясь в экономической разрухе. Я думаю, достигнув какого-то уровня, какого-то благоденствия, мы уже не будем касаться вопросов языка, потому что люди, которые обретают экономическую свободу, чувство достоинства, уже никогда не опустятся до того, что немецкий язык — это язык нацистов и Гитлера. А русский — язык Путина? Нет, это наш язык.
— А есть какая-то прямая связь между литературой и войной?
— У каждого по-разному. У меня точно есть. Выписался уже цикл. Надеюсь, он уже выйдет. Называется он «На языке врага». Это тексты, связанные с войной, с невозможностью того, что происходит: убийством людей, украинцев, — и там, и там. Кто-то вообще перестал писать, находится в каком-то шоке, оцепенении. Так бывает, когда наступает большая беда. Аппарат, который производит тексты, все-таки должен работать не только в одном режиме — негатива, готики. Необходимо и какие-то элементы счастья изготавливать, писать о любви, бабочках, чтоб основательно не заболеть.
— Зачем ты издаешь журнал? Ведь сегодня нет рынка потребления.
— Когда пришел кинематограф, все думали, что театр умрет. Такие базовые вещи, как книга, журнал, они будут в обществе то уменьшаться, то увеличиваться, но интерес будет более или менее стабилен. Само общество и Бог, растворенный в этом обществе, сохраняет все в том или ином количестве. Все это рано или поздно пригодится для какого-то нового ковчега, который грядет (или не грядет). Надеюсь, на полке в этом ковчеге будет стоять пару номеров журнала «ШО». Кроме того, мы больше работаем в поле: фестиваль «Киевские лавры», самый большой фестиваль поэзии в Восточной Европе, фестиваль пропаганды украинского языка. У нас там 70-80% составляют молодые авторы, которые пишут на украинском языке, которых мы продвигаем. Круглые столы на Львовском форуме, на «Книжном арсенале» — это реальные контакты, когда журнал выходит к читателям. Он не скрывается в интернете, как какие-то блогеры, которых никто не знает. Мы реально выходим к людям.
— А бумага умрет?
— Я думаю, что будет технология, похожая на бумагу, чтоб леса не рубили.
— Считается, что талант обязательно дается хорошему человеку. А ты как считаешь?
— Я не люблю слово « жизненная позиция», считаю его холопским. Я привык к каждому отдельному случаю подходить с точки зрения собственного понимания о добре и зле. Например, ко мне обращаются наши украинские дети, которые голодают на Донбассе, и если у меня есть какие-то деньги — я могу помочь. И человек, имеющий «жизненную позицию», тут же мне напишет, что я змеенышам сепаратистским корм в ротик засовываю. Люди, понятно, делятся на умных и тупых. Тупые — у них нет вопросов, они на все знают ответы. Они делятся по принципу религии, языка. Это огорчает. Каждый автор заточен Господом под свои определенные вещи.
— А бывает у тебя соблазн подчистить свою литературную биографию?
— Я не занимаюсь своей литературной судьбой — не вижу в этом смысла. Я понимаю и не осуждаю тех, кто ведет свои шикарные страницы в Википедии. Для меня очень важно, чтоб тексты писались. Есть литературно-экспертное сообщество, а есть обслуживающий персонал: продюсеры, критики, которые продвигают того или иного автора и говорят, что ему делать. Поэтам этим заниматься нет никакого смысла — ни денег, ничего там нет.
— Спасибо большое. Сегодня мы были с Сашей Кабановым, человеком, который пишет прекрасные стихи.
