Президент России Владимир Путин, безусловно, претендует на звание «человека года». Он стал символом возвращения России на международную арену, а созданный им образ лидера отличается от большинства других политических деятелей. Путин — воплощение России в глазах подавляющего большинства россиян. В марте 2012 года его переизбрали с результатом в 63% голосов в первом туре, а его нынешние рейтинги могут заставить позеленеть от зависти большинство других глав государств, и, в частности, Франции.
Можно ли быть голлистом, восхищаться Рейганом и Тэтчер начала 1980-х годов и в то же время высоко ценить Путина? Я, разумеется, отвечу вам «да». Кажется, эти политические и исторические деятели совершенно не похожи друг на друга. Едва ли найдется много общего у англосаксонского либерализма и социализма, выдающейся роли государства генерала де Голля и патриотизма отставного офицера КГБ, который легким движением руки объединяет в российской истории царское прошлое и советскую победу над нацизмом.
На самом же деле у этих людей — одна общая черта, которая куда важнее любых разногласий. Они воплощают в себе подъем своих стран.
Президента России и основателя V Республики сближает ряд важнейших ценностей. Главная ось их политики — патриотизм. Национальный интерес стоит выше идеологии. Де Голль говорил, что Россия впитывает коммунизм, как промокашка чернила. Но коммунизм мертв. А Россия жива. И она не отказывается от советского прошлого из-за той силы, которую оно ей принесло. Перефразируя де Голля, Россия без величия — это не Россия.
Сегодня она может вернуть его лишь иным путем. Прагматизм должен встать выше идеологии. Нация — это единое целое. Ее история — это преемственность. Идеология дробит историю и настраивает граждан друг против друга. Для де Голля Франция появилась не в 1789 году. Для Путина Россия родилась не в 1917 и не в 1991 году. Стоящий на службе национальных интересов прагматизм также ведет и к общности в политических позициях.
Первая — это существование национального суверенитета, который лежит в основе общего блага страны и является необходимым условием демократии. Вторая — это консервативная концепция общества. Если народ хочет стать хозяином своей судьбы, ему нужно в первую очередь обладать самосознанием.
В России это, прежде всего, означает религию, православие. Светское общество на французский манер становится в этом плане скорее препятствием, чем рычагом. Прочность семейной ячейки устанавливается как демографический императив решительной политикой государства. Такова позиция Путина.
Такой была и позиция де Голля, которую предали наши политиканы. Наконец, в любых политических шагах крайне важен реализм. Частная собственность, инициатива, административная и налоговая гибкость — все это куда эффективнее избыточных затрат разжиревшего государства. Ему следует сосредоточиться на важнейших задачах и посмотреть в глаза фактам. Не бояться применения силы. Именно так поступает Владимир Путин в Сирии и на Украине.
Christian Vanneste
