Война — не всегда бомбардировки, выстрелы и окопы. Хотя и это тоже, да, но не только. Есть разные типы, классы войн. Или, как классифицировал их Збигнев Бжезинский, войны разных поколений.
И мы, люди, находящиеся вне снарядов и бомб, тоже участники сражения — информационного, политического, социально-экономического; всех не перечислишь. Мы можем быть волевыми, стойкими, верными, а можем расползтись, как дешёвая обувь. Нам решать, чью сторону выбирать и как действовать, руководствуясь кривдой или правдой. Потому что главная война, идущая сейчас — это война смыслов. Идеологий, символов, знаков. Война внутри самого человека.
Реальные же очаги конфликтов — триггерные точки, где локализируется энергия разрушения, энергия зла, накопленная миром. И они же точки, где векторы цивилизаций сталкиваются друг с другом.
Сирия, на которую сегодня прут псевдоисламские радикалы, один из главных базисов христианского мира. По дороге в Дамаск Савл услышал глас Божий, став апостолом Павлом. И, возможно, по дороге из Дамаска к нам придёт анти-апостол, развенчавший божественное и ставший рабом Абаддона.
Вся эта бойня вообще весьма символична. Знаки раскиданы по ней, как в головоломке, которую необходимо решить, дабы добраться до главного. Эсхатологический контекст для понимания сирийского вопроса особенно важен. Глядя, например, откуда и как наступают радикалы, невозможно не вспомнить апокалипсического Зверя с Востока.
Неслучайно нам говорили, что Откровение Иоанна Богослова необходимо воспринимать, прежде всего, иносказательно, как набор образов и символов, как своеобразный код, шифр, и это во многом справедливо. Так же, как и то, что апокалипсис мозаичен; состоит из частных, локальных случаев.
Один из них — Сирия. Боевики Исламского Государства, наступая, руша святыни, совершают главное — уничтожают символы, точки силы. Так варвары оскверняли сакральные места, дабы оттуда ушла божественная благодать. И опять же неслучайно они делают это в театральной, гиньольной манере.
В этом есть что-то от оккультизма, но оккультизма практического. Так нацисты охотились за христианскими святынями. Так большевики наводняли территорию своими символами. Чтобы перепрограммировать сам код мира, людей вокруг.
Отдать Сирию на откуп боевикам — значит не просто открыть прямой путь на Россию, но сдать засечный камень, форпост православия на Востоке, значит утратить смыслы, дарующие силу. Допустить это ни в коем разе нельзя.
Тем логичнее бездействие Запада. Он выжидает. Так же, как Великобритания и США во время Второй Мировой войны, когда они наблюдали, на чьей стороне окажется перевес, дабы вмешаться в решающий момент и не допустить финальной партии симфонии победителя. Не понимают, что натворили, так как уверены: всё под их контролем.
Но иллюзии убивают. Возможно, наиболее эффективно. Зверь вырвался, хоть ещё и подкармливается у хозяина, но это лишь поиск возможности перегрызть ему горло. Хаос можно попытаться структурировать религией — и до определённого момента даже удачно, — но постепенно он подомнёт, трансформирует. Волна разрушения пойдёт на Европу, ведь люди, запускающие её, ничем не ограничены. Они есть абсолютное зло, потому что зло — это всегда сугубая, выхолощенная однозначность, распыляющая, как освежитель в сортире, популистские ароматы.
И вот против этого зла необходимо выставить заслон — заслон правды, называя вещи тем, чем они являются, не идя на компромиссы с лицемерием и несправедливостью, потому что тогда это будет преступление против самой конституции русского человека, против устройства и базиса государства российского, в основе которых лежит взыскание правды. Взыскание и торжество.
На первый взгляд, подобное может показаться набором красивых и не очень слов, составленных в общие предложения, но на деле за всеми этими образами и эпитетами есть вполне реальная основа, конкретные смыслы, оберегавшие и руководившие русскими людьми на протяжении всей их истории. Чувство правды вшито в подкорку, встроено в код идентичности народа, и тем правильнее он реагирует на происходящее в Сирии.
Эту святую землю нельзя отдать, её нужно оборонять, как любое иное место силы, но это должно быть именно противление, отпор, а не агрессия, не атака. Ни в коем разе не должно быть упоения от военных успехов, щенячьего восторга по данному поводу, ибо подобное противоречит самой русской природе, в основе которой — не сила, но правда.
Мы, русские, не упиваемся своей силой, нет. Мы демонстрируем её сугубо тогда, когда это необходимо. В крайнем случае. И делаем это скромно, без лишнего пафоса. Делаем это, по возможности, милосердно. Ведь не в плоти, не в мышце наша основа, но в душе и в духе. Мы взыскуем правды не ради демонстрации силы, но ради самой правды, а именно она сегодня подвергается нападкам в Сирии. Пришло время прекратить это, но всегда помня о том, что борющийся с чудовищем, сам рискует стать им.
Мы вступили в войну. Войну смыслов. Сирийский вопрос — не фактор геополитики или военного дела, нет, он главным образом лежит в метафизической плоскости, и оттого, как он разрешится, с какими итогом и какими методами, станет ясно: «Кто есть русский человек сегодня и какую правду может предложить Россия всему миру».
