Влад Панов, «АиФ»: Дарья, сколько, по вашим данным, сегодня ополченцев и мирных жителей ДНР находится в плену у украинских силовиков?
Дарья Морозова: В общей сложности 1500. Из них порядка 250 ополченцев, остальные мирные жители и политзаключённые. На днях вытаскивала женщину, которая ехала вместе с мужем на машине. Заблудились. И на украинском блокпосту их арестовали. Муж остался в плену, а его жену нам удалось вытащить.
— А сколько украинских военных находится в плену у ополченцев?
— На данный момент в ДНР нет ни одного пленного. Но есть люди, которые совершили преступления. Против них возбуждены уголовные дела, поэтому они находятся в СИЗО.
— Один из командиров ополчения с позывным «Моторола» заявил украинским журналистам, что лично расстрелял 15 украинских военнопленных. Как вы можете это прокомментировать?
— Я слышала об этом заявлении. Но как я могу комментировать эти слова! Никакими фактами по этому поводу я не располагаю.
— В каком состоянии находятся люди, которых удаётся вызволить из украинского плена?
— Все они и морально, и физически истощены, некоторые просто на людей не похожи.
— Украина охотно идёт на обмены и контакты?
— К сожалению, Украина очень тяжело идёт на контакт. Если бы украинская сторона, наконец, прекратила заниматься беспределом, мы бы уже давным-давно вытащили всех. Очень надеюсь, что процесс пойдёт быстрее, когда будут созданы украинские и дэнээровские подгруппы (их создание прописано в минских соглашениях).
— Опять возобновились боевые действия в близлежащих к Донецку посёлках. И люди снова стали попадать в плен?
— Дело даже не в боевых действиях. Проблема в другом. Украина идёт на такие уловки… Вот, например, в районе Старобешево есть блокпост, где висит флаг ДНР и стоят ребята в форме нашего батальона «Восток». Когда люди подъезжают к этому блокпосту, у них начинают проверять документы, а потом откуда ни возьмись вылетает группа захвата, упаковывает людей и увозит в СБУ.
— Помимо обмена пленными вы занимаетесь ещё и беженцами. Люди стали возвращаться в свои дома?
— Число людей, которые хотят жить в местах временного размещения, уменьшается. Люди пытаются возвращаться домой, налаживать быт и наводить порядок. Но ситуация, к сожалению, ухудшается с каждым днём. Как жительница Донецка я слышу, как у нас бахает по ночам всё сильней и дольше. Поэтому думаю, что сейчас люди опять начнут покидать дома. Но они всё равно хотят жить на территории ДНР, поток беженцев в Россию заметно спал.
— Как случилось так, что в свои 26 лет вы попали на эту должность и стали заниматься такой непростой работой?
— Когда ещё только начинались митинги протеста против того, что случилось в Киеве, я попала в Народный совет Донецкой области.
А когда захватили здание обладминистрации, и начались военные действия, к нам стало приходить всё больше людей и просить помощи. Помогать им было некому. И мне поручили создать комитет по беженцам и военнопленным. Я уже тогда понимала, что работа эта неперспективная. Ведь война закончится, беженцы и пленные вернутся домой. Но я и тогда не думала о перспективах и сейчас не думаю об этом. Моя самая заветная мечта — чтобы всё это быстрее закончилось. Хочу вернуться к домашним делам, воспитанию ребёнка, которому 3 годика.
Хотя понимаю, что скоро закончиться это не может. Но очень хочется, чтобы ДНР стала одной большой семьёй, признанной, чтобы каждый её житель вносил пусть маленькую, но свою лепту в развитие республики и она становилась всё лучше. В Донецке идёт война. Но вот на днях я еду в 9 вечера домой и вижу, как сотрудники ЖКХ красят фонарные столбы — готовят город ко Дню Победы. И это уже меня радует!
