Об информационных войнах сегодня пишут и говорят многие. Однако в их технологии разбираются единицы. Одним из них является сотрудник Центра оборонных исследований Российского института стратегических исследований (РИСИ), кандидат технических наук Игорь Николайчук.
Наш гость — специалист в области информационного противоборства и участник создания специальной информационно-аналитической системы, позволяющей в режиме реального времени отслеживать количество, тематику и тональность публикаций ведущих мировых СМИ.
- Игорь Александрович, по каким признакам вы констатируете момент начала информационной войны? Как и болезни, противостоять информационной атаке проще на ранней стадии…
— Как человек, поставленный на дежурство у экрана медийного радара и следящий за информационным пространством, поясню на примере. Так называемый пакт Молотова — Риббентропа является самым комментируемым военно-политическим событием ХХ века. Он стал крайне неприятным сюрпризом для англичан и французов, хотя с точки зрения дипломатической практики тех лет договор о ненападении между Германией и Советским Союзом ничего выдающегося собой не представлял. Сближению Берлина и Москвы предшествовали следующие события.
В СССР заметили, что в германской прессе прекратились нападки на СССР и его руководителей. Это было интерпретировано как желание Берлина улучшить отношения с СССР. После этого временный поверенный в делах СССР в Германии Георгий Астахов, обсуждая с германским дипломатом Карлом Шнурре второстепенный вопрос статуса советского торгпредства в Праге после присоединения к Германии Чехии, заметил, что Кремль положительно оценивает перемены в тоне немецкой прессы. В результате в дипломатических кругах двух государств начался процесс, приведший к визиту Риббентропа в Москву.
На этом примере видно, что мониторинг информационного потока стал спусковым крючком к серьёзным переменам на политической сцене мира. Чтобы улавливать подобные сигналы, требуется сидеть «у реки» и замерять «уровень воды». Это называется системой слежения за информационной обстановкой. Сегодня подобным делом занимаются профессионалы высшей пробы. Не поверите, в основном это умные, весёлые и привлекательные девушки. По мне, девчонки, обрабатывая инопрессу, каждый день рискуют получить вывих мозга или впасть в глубокую мизантропию. Но пока Бог миловал.
Когда мы перевели обработку информации на количественную основу, полезло такое, что раньше и не снилось. Выяснилось, что практически любое крупное международное событие сопровождается изменением динамики информационных процессов.
Приведу пару свежих и характерных примеров. Через день после победы на парламентских выборах «Грузинской мечты» Бидзины Иванишвили в грузинских СМИ прекратилась антироссийская истерия, процветавшая при режиме Михаила Саакашвили. А в начале июня 2014 года перед визитом президента России по случаю юбилея высадки союзников в Нормандии во французской прессе наступил «штиль». Французы делали всё возможное, чтобы визит Владимира Путина не был сорван.
Анализ количественных данных позволяет легко отслеживать начало стратегических информационных операций. Главное, чтобы была правильно организована система слежения за информационной обстановкой.
- Какой интерес для инициаторов информационных войн имеют данные социологических опросов?
— Огромный. Результаты опросов учитываются, когда власть принимает решения по изменению политического курса. Журналисты любят кричать об информационной войне, зачастую принимая за неё чисто пиаровские вещи. Если появилось некоторое число критических публикаций, то это ещё не значит, что началась информационная война. Мы чаще оперируем понятием «стратегическая информационная операция». Она может перерасти в информационную войну. Тогда происходит полная перестройка государственного механизма информационного противоборства.
Если число негативных публикаций за единицу времени превышает в пять раз число нейтральных, то мы начинаем рассматривать ситуацию как информационную войну. О позитивных вообще забудьте. Каждая позитивная публикация в зарубежной прессе в конечном итоге стоит больших денег. С чего это вдруг одна страна начнёт хвалить другую?
Если же число негативных публикаций меньше пяти, но больше двух, констатируем обстановку информационной напряжённости по отношению к России. Государства, в которых на одну негативную публикацию приходится одна или больше нейтральных, мы относим к числу нейтральных.
Когда сегодня говорят об информационной войне, обычно подразумевают, что началась обработка российского населения в нужном тем или иным элитам той или иной страны направлении. Основная драма любой стратегической информационной операции, однако, развёртывается внутри той страны, которая её проводит. Любое изменение политики сопровождается изменением содержания того, что правящие слои говорят своему населению. Чтобы делать что-то вне страны, элиты сначала должны прийти к консенсусу и осуществить подготовку своего народа, объяснить ему, что хорошо и что плохо.
Перед тем как начать действия против другого государства, например, приступить к организации Майдана, надо представлять, насколько эффективной оказалась работа по формированию общественного мнения внутри своей страны. Надо быть уверенными в том, что внешнеполитические акции получат одобрение собственного населения.
Для выяснения этого проводятся социологические опросы. На Западе социологические службы проводят два опроса — среди населения и среди элиты. Цель — добиться согласования позиций и получить мандат на проведение тех или иных действий.
- А сколько публикаций по России удаётся отследить за неделю?
— Примерно полторы тысячи по всему миру. Как минимум половина из них негативные. Но это обычная ситуация, а не информационная война. Говорить при таких цифрах можно разве что об информационном давлении, попытках повлиять на общественное мнение.
- Какое государство лидирует по числу негативных публикаций в наш адрес?
— Германия, где на одну нейтральную публикацию 70 негативных. Берлин проводит стратегическую информационную операцию по перестройке российско-германских отношений с формата модернизационного партнёрства на формат резкой конфронтации.
- С чем это связано?
— В стране созрело понимание, что ей пора становиться великой европейской державой и пересматривать в свою пользу итоги Второй мировой войны. Установление Германией над Украиной политического контроля (экономический — дело техники) означало бы прорыв в национальном германском бытии.
За период с 1918 года Германия предпринимает уже третью попытку оккупировать Украину. Немцы всегда были заинтересованы в монопольном использовании украинских ресурсов. Немецкий геополитик с мировым именем Карл Хаусхофер убедил Гитлера, что с Украины надо вывозить не только хлеб и марганец, но и чернозём.
- Кроме «индекса агрессивности» другие индексы вычисляете?
— Да. Медиаметрические показатели применяются уже довольно давно, но локально. Замерять медийную сферу сложно и дорого. Существует пресс-индекс. С его помощью можно посчитать, сколько раз СМИ процитировали заявление того или иного политика. Мне нравится следить за показателем скорости нарастания в информационном массиве числа острых заголовков. Накал информационной сферы отражается в квинтэссенции материала — его заголовке.
Посмотрим наугад Германию за 11 сентября. Можно написать: «Правительство в Шверине, несмотря на критику, будет проводить День России». А можно и взвизгнуть: «Царство зла существует: в Литве снова возрождается страх перед Россией».
- Какую роль в информационных войнах играет блогосфера? Ссылки зачастую идут на блогеров.
— Валерий Соловей в интервью «ЛГ» совершенно верно сказал, что главной информационной пушкой является телевидение. Блогосфера и все остальные в лучшем случае выполняют роль подносчиков снарядов. Во время информационной войны роль блогосферы снижается. На первое место выходит то, что может в массовом порядке формировать общественное мнение — телевидение и многотиражная пресса. В период киевского Майдана блогосфера использовалась слабо. Она в большей степени выполняла коммуникационные, а не пропагандистские функции.
- Наблюдая за тем, как ориентированные на Запад либералы ведут информационные кампании, поражаешься, как дружно они перескакивают с одной темы на другую. Вчера они Андрея Макаревича защищали, сегодня другие задачи решают. Создаётся впечатление, что команды им поступают из единого центра. Так ли это? Какова технология ведения информационной войны?
— Те люди, которые осуществляют против России стратегическую информационную операцию, назначают тему и доводят её до остальных. В том числе и до прозападных российских либералов. И те дружно начинают кричать, какой плохой Путин.
По внешнеполитическим вопросам по своей инициативе наши либералы в принципе ничего не начинают. По внутриполитическим вопросам такое случается. Центр по ведению информационных операций находится в Госдепе США. Там весьма умело играют такой категорией, как «жёсткость газетной риторики». Операции начинаются после крупных политических решений на самом высоком уровне и преследуют определённые цели. Затем в прессе США появляется упреждающий сигнал. Следом подключаются главные медийные рупоры. Этот конгломерат и обозначает тему для российских либеральных СМИ.
Стратегическая информационная операция может быть скоротечной, а может длиться годами. Самой крупной стратегической операцией, которую проводит Запад в отношении России начиная с 5 декабря 2011 года (день подведения итогов выборов в Госдуму) и по сей день, является кампания «Россия без Путина». Те, кто вышел на Болотную площадь, повторяли лозунги, которые чуть ранее фигурировали в СМИ США при обработке американцев.
- Почему одни информационные вбросы срабатывают, а другие нет?
— Не срабатывают те вбросы, которые не учитывают реальные настроения нашего социума. А срабатывают те, которые эти настроения учитывают. Но в последнее время я таких вбросов не наблюдаю. Вспомните кампанию вокруг закона Димы Яковлева… Злые русские не дают усыновить сироту, живущего в нечеловеческих условиях без тепла и ласки! Но эта тема была ориентирована в первую очередь на сентиментальную западную аудиторию перед Рождеством, а не на нас. Как и «дело Магницкого», который абсолютно неинтересен населению России.
В России большинство вбросов с Запада не срабатывает. Но Запад это и не волнует. Им важно, чтобы сработало в государствах самого Запада. А эта цель, как правило, достигается. Девицы из Pussy Riot не имеют поддержки и симпатий в России, а в Европе они в центре внимания. В западных СМИ они предстают как жертвы нарушения прав человека и зажима свободы творчества российской властью.
Ажиотаж вокруг нарушения прав ЛГБТ-сообщества вызывает в России крайне негативную реакцию. Политик, прошедший у нас впереди гей-парада, может ставить крест на карьере. Таково наше общество. А западное общество иное. Ему и предназначены крики о нарушении прав геев. На Западе их встречают с пониманием.
Основной темой критики Путина в ходе его визита в Амстердам в прошлом году стало обвинение в зажиме прав ЛГБТ-сообщества. Но ведь это полный абсурд! Однако в Нидерландах это обвинение получило массовую поддержку населения. Мэры городов, многие из которых геи, во время визита Путина приспустили на мэриях радужные флаги. Россия и Запад сильно разошлись в понимании добра и зла.
- Бытует мнение, что России сложно вести информационные войны за своими пределами, прежде всего, по причине отсутствия привлекательного имиджа страны за рубежом. Это действительно главная причина?
— Разговоры про привлекательный имидж России за рубежом надо закончить. Никто там этого имиджа не ждёт. И не даст его переменить. В настоящее время актуален имидж главы государства. Имидж государства сегодня подменяется имиджем власти.
Вскоре после войны главный редактор «Литературной газеты» Константин Симонов перед выступлением в одном из канадских городов узнал, что его речь готовятся освистать люди, считающие, что «лучше быть мёртвым, чем красным». В момент, когда ситуация готова была взорваться, Симонов произнёс: «Россия. Сталин. Сталинград». Клакеры промолчали. Так Симонов создал имидж Советского Союза всего тремя словами.
Вот когда кто-нибудь из современных поэтов и писателей сформулирует такой имиджевый слоган в отношении России, тогда можно будет утверждать, что Россия выздоровела.
- Одна из самых ожесточённых информационных схваток минувшего лета развернулась вокруг сбитого малайзийского «Боинга». Кто её выиграл?
— Все решили свои задачи, причём одинаково успешно. И «Боинг», и то, что каждый день происходит на Украине, американцам, грубо говоря, до лампочки. Но этот информационный повод идеально ложится на менталитет западного обывателя.
Проблемы терроризма и безопасности полётов касаются каждого. Зверское убийство Муамара Каддафи оправдали тем, что он устраивал теракты на самолётах. Для совокупного Запада что Каддафи, что Путин — один чёрт. Надо неугодного лидера убрать и привести к власти нужного Западу политика или создать хаос.
Поэтому, как только «Боинг» потерпел крушение, то ещё до всякого расследования причин трагедии Запад в одночасье назвал виновником Путина. Сбитый «Боинг» стали использовать в кампании «Россия без Путина».
В силу славянского фатализма глубокого следа в нашем обществе катастрофы в небе не оставляют. Но мы сумели представить дело так, что это, мол, они сами «Боинг» сбили, а на нас валят. Задача использовать это во внешней пропаганде, по-моему, даже не ставилась. В итоге каждый выиграл у себя дома. Это не боевая ничья, а достижение каждой стороной своих целей. Мы не можем обратить всех американцев в свою веру.
- Каковы в таком случае цели и возможности России в информационной войне? Россия ведёт лишь сугубо оборонительные бои, защищая своё информационное пространство?
— Из того понимания информационной войны, которое я до сих пор излагал, должно быть ясно, что наша главная задача не состоит в том, чтобы окучить зарубежное общество.
Вместе с тем никто не снимает задачу по иновещанию. Россия должна доносить до западной аудитории свою точку зрения. Все, включая наших западных оппонентов, признают успешность работы телеканал Russia Today. Он работает по западным стандартам, но продвигает наши представления о событиях и их интерпретацию.
В нормальной обстановке деятельность канала на англосаксонском направлении трудно переоценить. Он представляет точку зрения России и альтернативную информацию той части западного общества, которое не доверяет своему правительству. Задача-максимум — расширять аудиторию и привлекать значимых людей. Русофилы есть везде, но их надо организовывать.
Почему до начала кровопролития в Сирии и на Украине власти США в целом спокойно относились к работе Russia Today на своей территории? Решение задачи по формированию нужного Вашингтону общественного мнения в США наш телеканал затрудняет минимально. В таких условиях, «мели Емеля, твоя неделя». Однако когда начинается крупный конфликт вроде сирийского или украинского, то деятельность чужих телеканалов на территории США воспринимается элитой страны как вражеская, которой надо противодействовать.
Пытаться развернуть массированное информационное наступление на США, даже если мы создадим десять телеканалов Russia Today, бессмысленно. Американцы давно работают в других государствах через неправительственные организации, преследуя цель изменить общество изнутри. А какие русофильские организации работают в США? Если назовёте, очень удивлюсь и скажу вам спасибо.
- Каково состояние российской информационной машины? Хорошо ли она отлажена с организационно-кадровой точки зрения?
— Система политического влияния на СМИ, формирование редакционной политики, финансовые и организационные аспекты деятельности журналистских коллективов в любой стране являются одной из самых закрытых тем.
- Как можно по результатам оценить работу государственной информационной машины?
— В 2008 году она была признана плохой. После событий в Южной Осетии заговорили о том, что Россия проиграла информационную войну. России инкриминировалось то, что она — агрессор. Наши СМИ не предприняли достаточных усилий, чтобы убедить общество в обратном. А непатриотичные СМИ фактически стреляли в спины нашим солдатам.
Перед тем, как присоединить Крым, была проведена огромная, кропотливая, болезненная и почти невидимая работа по исключению из медийного поля России тех СМИ, которые могли бы стрелять в спину. Информационная война требует подавляющего преимущества тех СМИ, которые работают на реализацию государственного проекта. Пропагандистский ужас первой чеченской войны, когда били по своим, не забыт и не должен повториться.
Возвращение Крыма знаменательно ещё одним событием. Впервые за постсоветскую историю России был создан позитивный миф о «вежливых людях». Хотя ранее много людей уже было удостоено звания Героя России, ни один миф не возник. А теперь он есть. Недавно в Чехии были выпущены замечательные пластмассовые фигурки «вежливых людей». Раньше там выпускались фигурки чеченских боевиков, которые держали отрубленные головы наших солдат. А теперь вот «вежливые люди»…
Беседовал Олег Назаров
