Когда 30 июня поздно ночью я с сыном выходила из своей квартиры, то и подумать не могла, что вижу родной город последний раз. Луганска — такого, каким я его запомнила, больше нет. Сейчас мой город умирает, умирает, как большой раненый зверь, еще готовый оправиться, если прекратят охоту. Но с каждым днем ран становится все больше и больше, шансов на спасение все меньше.
30 июня был последний день перемирия, объявленного Порошенко. В этот день я со своим 17-летним сыном уезжала в Харьков, чтобы принять участие в дополнительной сессии внешнего независимого оценивания (ВНО, украинский аналог ЕГЭ), которое было отменено для луганских и донецких выпускников 11 классов.
На вокзале было оживленно, много абитуриентов с родителями, таких же, как мы. И даже встретившиеся нам в зале ожидания и на перроне вооруженные люди в камуфляжной форме не вызывали особой тревоги. Харьков встретил нас радушно. После заметно опустевших улиц Луганска было приятно попасть в город, живущий полноценной жизнью.
Однако уже на следующий день мы узнали о начале активных военных действий в Луганске. Позвонили коллеги, сообщившие о попадании снарядов на территорию ПАО «Лугансктепловоз», где я работала врачом в медсанчасти. К счастью, никто не пострадал. 2 июля мы узнали о гибели восьми мирных жителей, в том числе 5-летнего ребенка, в результате авиаудара по Новой Кондрашовке — пригороду Луганска.
И так каждый наш день начинался и заканчивался лихорадочным просмотром новостей в интернете. Экзаменационные волнения отошли на второй план. Хозяева квартиры, где мы поселились, нам сочувствовали. Но в их лицах я читала страх, как бы война не пришла и в их дом. Ежедневно публикуемые сводки о погибших и раненых мирных жителях в Луганске вынудили меня отказаться от возвращения домой — я не могла рисковать жизнью своего сына.
После сдачи последнего теста, созвонившись с дальними родственниками на Киевщине, отправилась в маленький городок Буча, что в 30 км от Киева. Приехав туда, мы обнаружили, что в этом большом гостеприимном доме нашли приют еще две семьи из Луганска. И снова потекли дни, наполненные страшными военными новостями из родного города. И каждый новый день был страшнее предыдущего.
Быстрее, чем в интернете, мы узнавали о бомбежках и артобстрелах знакомых улиц и домов по звонкам наших родителей и друзей, все еще остававшихся в городе. А Киев продолжал в это же время жить спокойной сытой жизнью. И все чаще мне приходила в голову как-то услышанная от сына тема экзаменационного сочинения по украинскому языку — «Моя хата с краю». Неужели, думала я, все мы — украинцы — живем по такому принципу? Неужели, если бы беда не пришла в наш дом, мы бы так же спокойно наблюдали, как совсем рядом гибнут ни в чем не повинные люди, дети.
Убеждения моих киевских родственников практически полностью совпадали с точкой зрения украинских СМИ. Многие их знакомые и друзья сражались добровольцами в рядах украинской армии. Всюду на улицах Киева — в университетах, банкоматах, на вокзалах с экранов электронных таблоидов — меня преследовали призывы поддержать Вооруженные силы Украины. Реально ощущалась ненависть к России, особенно усилившаяся после падения малайзийского «Боинга».
После длительных колебаний я все-таки решилась ехать в город Дубна Московской области, где временный приют нам предложила сестра моего мужа. И вот я в безопасности, на территории Российской Федерации, я знаю, что придется нелегко. Цены на продукты питания, проезд в России примерно в 2-2,5 раза выше, чем в Украине. За 1 гривню в обменниках дают 1,5 —максимум 2 рубля, хотя официальный курс 2,7-2,9.
Впереди длительная процедура получения разрешения на временное пребывание или проживание на территории России, медицинское освидетельствование, что, в общем, может стоить около 5 тысяч рублей, которых, к сожалению, у меня уже нет. Но я не отчаиваюсь. Самое ценное — это человеческая жизнь. И она стоит того, чтобы за нее побороться.
Самое страшное для меня сейчас — читать сводки новостей из Луганска, ведь там остались мои престарелые родители и кот. На сегодняшний день у них нет света, воды, газа, перебои с продуктами. Хлеба практически нет. Да и просто дойти до магазина бывает смертельно опасно, можно попасть под минометный огонь. Так и было с моей мамой, она чудом спаслась, спрятавшись за бетонным прилавком.
Выехать из Луганска уже невозможно. С 27 июня все автобусные и железнодорожные рейсы отменены. Каждый день в городе гибнут мирные люди. В это трудно поверить. Мне и самой иногда кажется, что это просто кошмарный сон. Нужно только проснуться. От осознания реальности происходящего противно ноет в груди и постоянный комок в горле. Я люблю Луганск и хочу вернуться домой. Неважно, сколько придется ждать.
