Подобные, причем еще более мощные взрывы не раз происходили в разных портах планеты — в американских городах Порт-Чикаго и Тексас-Сити, в канадском Галифаксе и в советской Находке.
Однако, ЧП в Бейруте получило беспрецедентный медийный эффект, потому что пожар и взрыв снимали с разных точек сотни людей, а их видео мгновенно распространились по всей планете, создавая эффект присутствия на месте событий. Такого еще не случалось прежде — к примеру, во время взрыва в китайском порту Тяньцзинь, когда катастрофа произошла ночью, а информацию о случившемся приглушила сетевая цензура.
Бейрут определенно можно назвать несчастливым городом. Ведь столица Ливана долго оправлялась от последствий многолетней гражданской войны и агрессивных вторжений своих соседей. Посетив этого город в нулевых, мы застали его исторический центр в полуразрушенном состоянии — повреждено было практически все, включая памятники, жилые дома и мечети. Именно здесь, на главных улицах города, проходила граница между западной и восточной частью ливанской столицы, где перестреливались между собой противоборствующие отряды. А раздирающий страну конфликт был заложен еще во время создания Ливана — в 1926 году, во время французской оккупации Сирии, когда из нее выделили область компактного проживания христиан-маронитов, превратив эту территорию в независимое, и очень своеобразное государство.
Французы разработать для Ливана этноконфессиональную систему власти, которая по сей день является для него чем-то вроде политического проклятия. Пост президента Ливанской Республики может занимать только маронит, пост премьер-министра достается сунниту, а должность председателя парламента отведена шиитской общине. Однако демографическая ситуация быстро менялась — к концу двадцатого века почти 60% населения Ливана исповедовали ислам, и лишь 39% считали себя христианами. Кроме того, в страну массово переселялись бежавшие со своей родины палестинцы.
Желая удержать страну под контролем, маронитские элиты создавали ультраправые военные группировки. Они провозглашали своей целью борьбу за евроатлантическое будущее Ливана — считая себя потомками древних финикийцев, которые не имеют отношения к «Арабскому миру». И эти местные добробаты активно поддерживали в Вашингтоне и Тель-Авиве. Эскалация насилия постоянно росла, и в итоге это привело к затяжному конфликту, где поучаствовали военные из Израиля, Сирии и США.
Строго говоря, война никогда не заканчивалась в Ливане по-настоящему. Страна оказалась разделена на различные зоны влияния под контролем парамилитарных формирований, а в Бейруте то и дело случались теракты — как раз накануне нашей поездки на его набережной взорвали премьер-министра Рафика Харири, что привело к «Революции кедров» — право-либеральному мятежу, организованному по образцу первого украинского майдана.
Через несколько месяцев город опять бомбили самолеты Израиля, разрушив аэропорт и другие объекты ливанской столицы. Тогда это сплотило ливанцев, а также усилило популярность шиитской организации «Хизболла». Израильские войска отступили из страны, которая, наконец, стала возрождаться, обретая подобие внутреннего консенсуса. А в исторической части Бейрута прошли масштабные восстановительные работы, придавая ему праздничный вид типичного средиземноморского порта.
Катастрофа 4 августа 2020 года в один миг перечеркнула все эти положительные тенденции. Взрыв разрушил практически всю припортовую зону Бейрута, а многие уцелевшие дома оказались повреждены до такой степени, что тоже пошли под снос. В результате взрыва погибли сотни людей, а многие трудовые мигранты даже сейчас, год спустя, числится пропавшим без вести. Кроме того, ливанцы весь год страдают совершенно реального голода — ведь все запасы зерна, хранившиеся на портовых складах, смешались с песком и бетонной крошкой
Экономический ущерб от взрыва оценивается в несколько миллиардов долларов. Всемирный банк включил бейрутский кризис в десятку самых серьезных мировых катастроф с середины XIX века, а сам Ливан до сих пор находится в полнейшем коллапсе — курс местного фунта рухнул, сбережения обесценились на фоне роста продовольственных цен, страна испытывает постоянные перебои с электричеством и бензином. Вакцинация от ковида провалена, а медицинские клиники заполнены больными. Взорванное государство все глубже погружается в политический хаос — отношения между этноконфессиональными группами резко ухудшились, что периодически приводит к локальным войнам, а политики не способны создать сколько-нибудь эффективное правительство, которое смогло бы добиться элементарного доверия своих граждан.
Какие уроки можно извлечь из этой трагедии? Прежде всего, она наглядно показывает, к чему приводит деградация государственных институтов, такая привычная для стран Третьего мира, ослабленных военными конфликтами и закономерными последствиями антисоциальной политики — которая подчас разрушает сильнее любого взрыва.
Причиной катастрофы в Бейруте стал большой груз аммиачной селитры. Ее перевозили из Грузии в Мозамбик на судне с молдавско-украинским экипажем, которым когда-то владел перебравшийся на Кипр российский предприниматель. Старое судно сломалось, его морякам не выплатили зарплату, а ливанская таможня конфисковала селитру — причем, это случилось еще в 2013 году. Мешки с опасным грузом пролежали все это время на складе бейрутского порта, недалеко от центра многолюдного города, в ангаре с дырявыми стенами, которые как раз пытались заделать перед аварией — игнорируя правила технической безопасности.
Эксперты не раз предупреждали чиновников об угрозе, которую представляет собой селитра. Но в кабинетах игнорировали проблему, пытаясь отфутболить ее в другие ведомства и структуры. В правительство вошли молодые грантоеды, которые призывали к борьбе с коррупцией, опираясь на поддержку западных институций. Однако они не смогли решить проблему опасного груза. Взрывчатые вещества не утилизировали, не отправили их в более безопасное место — мотивируя это нехваткой финансов или технических средств. Что и создало условия для грянувшей в конце концов катастрофы.
Все это напоминало историю с танкером «Delfi», которая разворачивалась в прошлом году на фоне бейрутского взрыва. Это судно, промышлявшее нелегальной перевозкой горючего, затонуло возле одесских пляжей и полгода пролежало на дне, загрязняя нефтепродуктами акваторию самого большого украинского курорта. А местные власти постоянно спорили с иностранным судовладельцем, пытаясь переложить друг на друга стоимость аварийных работ. Ситуация в столице Ливана разворачивалась по тому же сценарию — с бесхозяйственностью, некомпетентностью и «черными» бизнес-схемами. И за нее пришлось заплатить слишком большую цену.
«Трагедия в Бейруте, ко всему прочему является еще и дальним эхо развала советского флота. Судно с таким количеством технических нарушений, долгами по зарплате перед командой, не только не смогло бы получить в прежние времена приписку в молдавском порту, но и выйти из него в море. Технический и профсоюзный надзор в Черноморском морском пароходстве делал это невозможным. Соответственно, судно с грузом селитры не было бы арестовано в бейрутском порту, а спустя годы не послужило бы источником взрыва. А теперь морская отрасль в постсоветских республиках — это убежище металлолома, на который можно купить любые разрешения. Близкий родственник танкера «Delfi, но с куда более ужасными последствиями» —указывал на эти параллели известный одесский блогер, профессиональный моряк Вячеслав Азаров.
Украина не извлекла из этой истории никаких реальных уроков. Об этом свидетельствует авария на химическом предприятии, которая произошла несколько дней назад возле Ровно — когда над кварталами поднялось оранжевое облако кислотных паров. Причиной инцидента стала коррозия трубопровода. Он не проходил капитального ремонта еще с конца советской эпохи, а выделенные на это средства таинственно исчезали.
К счастью, ровенская авария обошлась без жертв. Но опыт техногенной катастрофы в Бейруте, которая была прямым результатом деградации и коррупции, показывает, что так везет не всегда.
