В Сингапуре на 96 году жизни скончался Роберт Мугабе — один из самых известных африканских политиков ХХ и ХХI века. Этот противоречивый, но незаурядный человек свыше тридцати лет управлял Зимбабве, постоянно оставаясь в мировых новостях. С 2014 года и вплоть до своей отставки в ноябре 2017 года он являлся самым пожилым действующим главой государства на планете и блестяще доказал, что возраст не является помехой для деятельного занятия политикой. Напротив, с годами его влияние только росло. И даже после отстранения от власти, которое было оформлено в виде почетной отставки, Мугабе пытался влиять на новое зимбабвийское правительство — благо, оно почти целиком состояло из людей, которым он дал в свое время путевку в жизнь.
О Мугабе принято говорить в режиме хулы или в режиме хвалы. Если в доперестроечное время он обычно преподносился телезрителям как борец за социалистическое будущее освобожденных африканских народов, то постсоветские СМИ привыкли хаять его в качестве «черного диктатора», динозавра брежневских времен и борца с цивилизационными европейскими ценностями — который отобрал землю у белых фермеров, чем-де обрек Зимбабве на нищету. Причем эта критика обычно основывалась на не самых проверенных данных и отдавала вполне ощутимым душком расизма.
На самом же деле фигура Мугабе никогда не укладывалась в прокрустово ложе медийных стереотипов. Сын африканского крестьянина из британской колонии Южная Родезия, он сделал карьеру при поддержке иезуитской миссии. Церковь помогла ему получить добротное европейское образование — степень бакалавра искусств в одном из учебных заведений ЮАР, а затем Роберт получил заочную степень бакалавра экономики и магистра права Лондонского университета. В молодости Мугабе много преподавал у себя на родине, увлекался политикой и в результате стал генеральным секретарем Африканского национального союза Зимбабве (ЗАНУ).
Все это время его идеи развивались в русле классического британского парламентаризма — хотя за легальными партиями африканцев стояли левые повстанческие движения. Однако в 1965 году власть в Южной Родезии захватили белые расисты во главе с Яном Смитом, которые создали апартеидный режим, лишив черное большинство населения основных политических и гражданских прав. Совет Безопасности ООН ввел против этой диктатуры санкции — причем против белых националистов ситуативно боролись СССР, Великобритания и США. Мугабе, который оказался в тюрьме, был тогда рукопожатым для Свободного мира, что, собственно, помешало расистам прикончить его в заключении.
В ходе победоносной гражданской войны против режима Смита партия Мугабе окончательно перешла на социалистические позиции, однако ориентировалась не на Москву, а на враждебный к ней маоистский Пекин. Придя к власти, африканский лидер умело отодвинул на задний план просоветскую фракцию в правительстве и некоторое время поддерживал вполне конструктивные отношения со странами Запада, не исключая контактов с совсем уже антисоветским Израилем.
По сути он всегда был крайне прагматичным политиком, который умел найти в каждой ситуации выгодный для себя альянс и сочетал радикальные заявления с осторожными, хорошо выверенными практическими шагами. Об этом рассказал мне в интервью легендарный советский африканист Владимир Шубин — бывший руководитель группы (сектора) Международного отдела ЦК КПСС, которого можно назвать одним из главных действующих лиц советской политики в Южной Африке.
«Я немного его знаю, мы встречались три или четыре раза. О Мугабе один из исследователей сказал: «Это такая гремучая смесь иезуитского католицизма с марксизмом китайского разлива». Он был очень левым, очень радикальным в своих заявлениях. Но эта риторика нередко расходилась с реальностью. Это сказалось даже в быту. Сначала они, по примеру Танзании, где был действительно скромный лидер Джулиус Ньерере, ввели для руководителей ограничения на личную собственность — в частности, на жилье. Потом это ушло».
Сейчас Мугабе привычно называют диктатором, однако формально он пришел к власти парламентским путем, на организованных британцами выборах, и при нем всегда сохранялась достаточно активная и боевитая оппозиция из числа различных племенных группировок и политических групп.
«По-моему, это одна из самых свободных стран в Африке. До недавнего времени, например, спикер парламента был из партии, противостоящей Мугабе. Кстати, у них высокий уровень образования. Конечно, многие специалисты уехали на заработки в Англию, особенно когда стали расти цены. Мне жаловался на это ректор университета в Хараре еще в 2010 году. Трудности в стране велики, но, например, какого-то серьезного бандитизма у них не было никогда. Даже в самый тяжелый период, лет десять назад, во время огромной инфляции», — рассказывает об этом профессор Шубин.
Демонизация этого политика связана исключительно с тем, что он попытался решить аграрный вопрос, предоставляя наделы для безземельных крестьян, и задевал этим интересы крупных иностранных инвесторов, которые владели самыми плодородными землями во всей Африке. При этом, несмотря на многочисленные конфликты, этот черный передел не перерос в истребление белых, как это часто пытаются представить в украинских медиа.
«Роберт Мугабе покусился на «священную частную собственность» — на землю. Местное правительство делает немало ошибок, некоторые порядочные люди, которые в нем работали, поссорились с Мугабе и ушли в оппозицию. Но это правительство не расистское. Мы там заходили в рестораны и видели почти одних белых, которых якобы выгнали. А официанты, естественно, были черными… Кроме того, земля-то раньше принадлежала черным. Я общался с нынешним министром Чингой Дубе, который, учась в МАДИ, был руководителем зимбабвийского союза студентов, а до этого одним из партизанских командиров. Мы вместе ездили на границу с Ботсваной, и он рассказывал: «Вот здесь у нас было хозяйство, а после Второй мировой войны пришел белый и сказал: «Все, ребята, это мое». Так что люди помнили, как белые забрали у них эту землю. И, естественно, первым делом вернули ее назад. В этой райской стране вплоть до семидесятых годов черным не разрешалось ходить по тротуарам», — говорил мне Владимир Шубин.
Несмотря на социалистическую риторику, Мугабе все равно строил в Зимбабве государственный капитализм с местной спецификой. Однако тот факт, что он помог вернуть черному большинству отобранную расистами землю, выделяло его среди прочих местных политиков, помогая мобилизовать зимбабвийцев на защиту своей личной власти. Несмотря на гиперинфляцию и экономические проблемы, несколько поколений черных африканцев увязывали свое право на землю с личностью престарелого патриарха, обладавшего навыками и хваткой старой иезуитской школы. Они боялись, что, потеряв этого лидера, они потеряют вместе с ним вновь обретенные плантации и поля. И именно это обстоятельство главным образом заключало в себе секрет удивительного политического долголетия Мугабе, который мог позволить себе самые эпатажные заявления, игнорируя гневные окрики из Лондона или Вашингтона.
Однако у всякого патриарха наступает своя осень. Мугабе с большим трудом отстранили от власти в 93 года — и оказалось, что Зимбабве живет без него в прежнем режиме, без новых катаклизмов и потрясений. Построенный им режим оказался стабильным, в чем, в общем, и заключается самое удивительное достижение последнего выдающегося политика из прошлого века, умевшего с выгодой для себя сотрудничать то с Западом, то с Китаем, то с СССР, сохраняя контроль над обильно политыми кровью землями.
