Ранее пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков заявил, что Владимир Путин отдал российским войскам приказ уйти из Киевской области, чтобы создать благоприятные условия для переговоров, как жест доброй воли.
— Виктор Николаевич, как вы оцениваете ход спецоперации?
— Я понимаю, почему были переформатированы наши войска в Киевской и Черниговской областях. На Донбассе остается в окружении бандформирование численностью в 70 тысяч человек, их надо ликвидировать, потому что они продолжают обстрелы мирного населения. Наших войск на Украине не хватает и взять их неоткуда. Наша армия — это всего около миллиона, но это не только сухопутные войска, это еще и флот, и авиация, и ракетные войска стратегического назначения.
По неофициальным сведениям, на Украине у нас находится около 130 тысяч человек. Часть из них находилась на севере Украины, для того чтобы сковывать украинские подразделения возле Киева и Чернигова, чтобы они не могли прийти на помощь окруженной группировке в Донбассе. Также наши силы находятся на юге: в Херсоне, охраняют Запорожскую АЭС, в Бердянске и Каховке. Если мы уничтожим эту группировку и пойдем дальше (на север, на запад), мы должны быть уверенны, что на юге нам не будет удара в спину.
Видимо, поэтому президент принял такое решение на фоне переговоров с Украиной. Но эти переговоры в любом случае бесполезны. Потому что Украине недоговороспособное государство, которое не выполнило и Минские соглашения, и договоренности с Януковичем во время Майдана. Может быть, переговоры нужны только для того, чтобы Украина признала свою ответственность за то, что она делала, и признала основные параметры после того, как произойдет капитуляция профашистского режима.
— Сохраняется ли еще опасность прорыва на помощь группировке Донбасса?
— Если противник пойдет на прорыв, то нам это будет выгодно. Потому что боевые действия будут проходить не в городских условиях, где нам будет сложно их разгромить. Сейчас они в основном окапываются в жилых кварталах, и мы делаем все возможное и невозможное, чтобы не пострадали мирные граждане. Но если противник выйдет на оперативный простор, с ним можно будет разобраться при помощи авиации, «Калибров» и «Искандера-М».
Но вряд ли они на это решатся, потому что «молодец среди овец, а против молодца и сам овца». Потому они и прячутся в жилых кварталах. Они не готовы вступить в честный бой с открытым забралом. Трусоваты эти нелюди. А те, кто в Мариуполе, понимают, что у них два пути — или в тюрьму, или в могилу, поэтому они сражаются с отчаянием обреченных.
— Ранее СМИ сообщили, что целый ряд офицеров стран НАТО, которые застряли в «Азовстали», вышли на связь с российскими военными и просят предоставить им коридор для выхода. Если выяснится, что это правда, то как нам было бы выгоднее с ними поступить — взять живьем или уничтожить вместе со всеми?
— Наши войска нанесли удар по крупным НПЗ в Одессе и Кременчуге, в связи с чем возникло много вопросов, почему этого не сделали в самом начале операции?
— Такие задачи ставит Генштаб и главное оперативное управление. Они обосновывают свои решения. Видимо, настало время для нанесения удара по этим НПЗ. Потому что есть главные задачи и есть второстепенные. Такие решения принимают генералы, а не журналисты.
— А сколько должно пройти времени, прежде чем вы почувствуем, что у противника действительно заканчивается топливо и боеприпасы?
— Опять же, это вопрос не к журналисту. Мы же знаем, что восемь лет на этом направлении готовилась глубоко эшелонированная, долговременная и совершенная в инженерном отношении оборона. Понятно, что штурмовать ее непросто. Если бы мы штурмовали ее с применением всех видов вооружений, авиационных и ракетных ударов, это был бы один вопрос. Но мы должны действовать хирургическим и ювелирным путем, и это затягивает время проведения спецоперации. Генштаб и наши войска знают условия, в которых им приходится работать, и они работают.
— У нас возник спор по поводу «Байрактаров». Одни говорят, что мы их активно сбиваем, уничтожаем, другие утверждают, что их беспилотники кошмарят бойцов на передовой. Кто тут ближе к правде?
— Где-то, может быть, и кошмарят, но мы их сбили уже почти 400 штук. О какой эффективности тут можно говорить? Они эффективно действуют против городов, когда бомбят школы и наносят удары по площадям. Видимо, у них работают разведывательно-ударные системы. Я не знаю, был ли беспилотник над Донецком, когда туда прилетела «Точка-У», но, в любом случае, для этого даже необязательно иметь беспилотник. Потому что координаты площадей у украинских ракетчиков и артиллеристов есть и так. Это же была украинская территория. По поводу «кошмарить» не знаю. Это надо спрашивать у тех, кто находится на поле боя.
— А применяются ли наши «Орионы», которые называли охотниками на «Байрактаров»?
— Конечно. Нам показывали видео применения и «Орионов», и других беспилотников. Когда средства объективного контроля фиксируют, что наши ракеты попадают в тот или иной склад, то это же снимается с беспилотника. Это же не сам летчик снимает.
— Хватит ли у нас сил закончить спецоперацию с теми военными и экономическими средствами, которые на нее выделили, или придется привлекать дополнительные ресурсы?
— Какие-то дополнительные средства точно придется привлекать. Потому что мы сегодня находимся только на востоке и на юге Украины, а продвижение к Днепру и за Днепр потребует дополнительных свежих сил. Когда эта операция планировалась, многие вещи были учтены. А то, что не было учтено, будет корректироваться. Так всегда было и будет.
— Последний вопрос напрямую не будет касаться Украины, но он с ней точно связан. Министр иностранных дел республики Литвы, заявил, что республика обсуждает возможность закрытия границы с Россией и Белоруссией. Если они пойдут на это, придется ли нам прорывать Сувалкинский коридор, или есть более мягкие методы?
— Ничего мы прорывать не будем. У нас есть суда, которые будут ходить в Калининградскую область, и самолеты, которые будут летать туда. Войны нет, поэтому никакой Сувалкинский коридор, о котором любят говорить литовцы и поляки, никто прорывать не будет. Тем более что Сувалки — это заросли из деревьев. Это не дорога. Какой смысл прорывать лес?
