— Александр, на выборах победили социал-демократы. Почему это произошло?
— Я думаю, выборы преподнесли много сюрпризов, пока даже трудно все их проанализировать. Действительно, социал-демократы в конце весны стояли на планке 13%, получили на 10% больше, даже на 12% больше. С чем это связано — пока объяснить очень сложно. А христианские демократы в тот момент стояли например, на уровне 35% поддержки, и получили 24%. Как возможны такие громадные изменения?
Тут есть много причин. По всей видимости, действительно немецкий избиратель при выходе из пандемии счел, что социал-демократы вели более успешную политику, чем христианские демократы. Христианские демократы были замешаны, во всяком случае, их лидеры, в скандалах, связанных с продажами защитных масок. Они были виноваты, что где-то масок одно время сильно не хватало, потом они появились. Политики слишком застряли во всяких политических спорах: нужно прививаться или не нужно?
Социал-демократы и министры в коалиционном правительстве имели очень комфортное положение, потому что они фактически сидели на деньгах. Министр финансов — Олаф Шольц, который сейчас выиграл выборы — он был кошельком немецкого правительства. Налево и направо раздавал всем нуждающимся, а их было миллионы в Германии, горячие деньги во время пандемии. За это его полюбили. В то же самое время у социал-демократов было министерство социальных вопросов. Там тоже деньги не только капали, а лились ручьями, куда нужно. Поэтому социал-демократы в пандемии смогли успокоить немцев, а христианские демократы — нет.
Но мне кажется, еще одна причина заключается в том, что мы живем в медийной демократической системе, в медийной демократии. Можно сказать, «медийной диктатуре». Я думаю, многие немцы вообще не видят разницы между христианскими демократами и социал-демократами. Между ними действительно по существу разницы нет. Они проводят ту же самую политику, но картинка решает все.
Вспомните, когда в 2015 году начался миграционный кризис. Почему столько немцев приветствовало приход арабов из Сирии, из Афганистана, из Ирака в Германию? Из-за того, что во всех газетах была опубликована жуткая картинка маленького мальчика, который утонул, а его тело лежало на пляже то ли в Италии, то ли в Греции. Здесь у людей слезы на глазах были.
И после того, как эту картинку мусолили практически во всей мировой прессе, немцы сказали, что по моральным соображениям мы не можем держать границы закрытыми, они будут открываться. Потому что большая часть немцев так сказала.
И то же самое сейчас. Во время этой жуткой катастрофы с наводнением президент Германии выступал с добрыми словами в адрес пострадавших. Многие потеряли имущество, машины утонули, подвалы затонули. Многие потеряли своих родственников. И президент Штайнмайер, федеральный, всем обещал помощь. А на телевизионных съемках этой речи сзади стоял господин Лашет — и громко смеялся. Конечно, не над речью Штайнмайера, а над каким-то анекдотом, который в этот неудобный момент рассказал ему кто-то из помощников. Но картинка разошлась по всему миру.
И люди возмутились! Он хочет быть нашим канцлером, а не проявляет пиетета или эмпатии в адрес пострадавших. И это ему сломало политическую шею, потому что после этого рейтинг христианских демократов полетел просто катастрофически вниз.
Этими двумя факторами можно объяснить историческое катастрофическое поражение Народной партии христианских демократов. Я думаю, что они от этого с трудом оправятся.
— Есть ли некий региональный разрез голосования за ХДС-ХСС и социал-демократов? Региональная специфика?
— Нужно сказать, что христианские демократы катастрофически проигрывают почти всюду. До этого они шли всюду к власти, а социал-демократы, которых всех списали со счетов, сейчас начинают опять выигрывать. Они выигрывали выборы в Берлине, и выборы в Мекленбурге — передней Померании, где победила Мануэла Швезиг, которая ратовала за «Северный поток — 2». Так что все идет сейчас в пользу социал-демократов, а у христианских демократов фактически только одна победа, одна политическая база осталась — это Бавария.
— Бавария — это христианский социальный союз.
— Зойда правит как маленький король.
— Каковы сейчас коалиционные перспективы? Какие есть варианты коалиции?
— Вчера были жаркие дискуссии: христианские демократы говорят, и говорят многие комментаторы, что Шольц не может быть канцлером просто автоматически, потому что 75% немцев, больше чем две трети немцев фактически, проголосовало против него. То есть его не хотят. Он канцлер 25%, то есть одной четверти немцев. Он не может требовать для себя права руководить Германией с таким паршивым результатом.
А вот христианские демократы, конечно, имеют на процент меньше, но они говорят, что у них тоже есть право создавать правительство, потому что они более договороспособны с другими двумя партиями, маленькими партиями, которые не такие уж маленькие на самом деле. Которые вместе имеют больше голосов, чем их старшие братья, христианские демократы и социал-демократы. И что эти маленькие партии должны фактически сами предложить, с кем они хотят иметь коалицию.
Это же уникальная ситуация в немецкой демократии, когда партия, которая на праве большего количества голосов, как партия Лашета или Шольца, создает правительство, а более маленькие партии, такие как «Зеленые», либералы, свободные демократы, которые будут сегодня-завтра вести закрытые переговоры сначала между собой, а не с Шольцем и Лашетом, по поводу общей позиции, с кем этим двум партиям создавать правительство.
При этом усложняет ситуацию то, что свободные демократы, а не правоцентристы — они хотят коалиции с Лашетом, и требуют, чтобы правительство было во главе с христианскими демократами. А леволиберальная партия партия «Зеленых» требует, чтобы правительство возглавлял Олаф Шольц, потому что у них больше близости с социал-демократами. Вот эта каша, которую немецкий избиратель заварил — сейчас ее нужно расхлебывать.
Ситуация абсолютно неопределенная. Если вы меня спросите, я по-прежнему считаю, что и у Шольца, и у Лашета шансов стать канцлером ровно наполовину — пятьдесят на пятьдесят. Такая у нас ситуация сложилась.
Хотя по моральным соображениям, конечно, Шольц должен стать канцлером, он все-таки победил. Но, судя по тому, что все-таки в тройственном союзе, который сейчас будет создан тремя партиями, общий знаменатель легче будет найден в той коалиции, которую будет возглавлять Лашет, то я не исключаю, что в конечном итоге он станет канцлером.
Но один вывод нужно из этого всего делать. И это новый вывод, и очень важный, что будущий канцлер будет настолько слаб, и будет фактически постоянно под давлением и гонимым в политическом смысле двумя младшими партнерами, которые, в принципе, имеют достаточно большой вес в правительстве.
И сейчас, кстати, даже без разговоров с тем же Лашетом или Шольцем, начинают уже распределять министерские портфели между собой. Это тоже уникально. Не канцлер решает, кто становится министром, а две маленькие партии.
— Александр, каков ваш прогноз касательно будущей политики Германии по России и Украине? По вопросу Донбасса, по «Северному потоку — 2»?
— Я должен себя откорректировать. Я еще до вчерашнего дня говорил, что при Шольце и при Лашете ситуация будет складываться в пользу больше прагматизма в отношении России, и будущий министр иностранных дел, если будет от партии «Зеленых», конечно, будет более критически настроен к России, но мешать он процессу не сможет. Но теперь я вижу, что две маленькие партии уже распределяют портфели и будущую политику решают между собой, и уже выйдут со своими предложениями к старшему партнеру.
И тут я вижу, что и «Зеленые», и либералы, это видно было вчера, во время дискуссии — они в принципе сверяют часы и создают общую позицию по внешней политике. И либералы поддерживают «Зеленых» в этом отношении. То есть пост министров иностранных дел точно отойдет партии «Зеленых», а те заявляли, даже после своей победы с результатом 14% они будут с Россией говорить очень жестко. А свободные демократы это поддерживают.
Это означает, что, может быть, возможности канцлера вести прагматичный курс в отношении России, он может быть сужен. Хотя это еще неизвестно.
У них не те советники, они просто считают, что Россия — слабая страна в демографическом плане, в экономическом плане. Что на самом деле большинство российского населения Путина не поддерживает, что Запад по-прежнему является магнитом для России, что это вот-вот должно в эту сторону меняться. И поэтому они должны эти процессы как будто даже подталкивать.
Это очень опасное развитие, мне оно очень не нравится, но я ничего не могу сделать, потому что сейчас в Германии приходит к власти достаточно радикальная молодежь, именно в рядах партии «Зеленых», и свободных демократов, которые ставят права человека, или защиту, или борьбу за права человека во всем мире, на передний план. Еще более на передний план, чем это было у госпожи Меркель.
