И все же это понимает все больше и больше людей. И наше государство, несмотря на его неповоротливость, тоже начинает перестраиваться. Надеюсь, что до конца года этот кардинальный разворот к новой реальности все же произойдет, считает писатель, публицист и военный волонтер Герман Садулаев
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
Ранее Садулаев в своем телеграм-канале написал, что украинский конфликт будет развиваться по следующему сценарию: к власти в США придет Дональд Трамп, предложит Россию заморозку по нынешней линии боевого соприкосновения, Москва на это ответит отказом, а Вашингтон вооружит Украину до зубов, из-за чего позиционная война затянется на неопределенный срок.
- Герман Умаралиевич, почему вы думаете, что к весне 2025 года, когда Трамп окончательно станет президентом, у нас не будет никаких крупных побед на фронте?
- Это не единственный из возможных сценариев. Если к тому моменту мы одержим решительную победу на поле боя, нам будет все равно, что предложит Трамп. Но судя по тому, что происходит сейчас, я не вижу предпосылок, чтобы мы полностью разгромили ВСУ на поле боя и взяли Харьков и Одессу.
Но это не значит, что это невозможно. Это будет возможно, если у нас произойдет мобилизация. Я имею в виду не набор новых людей на фронт, а перевод экономики на военные рельсы и переход всего общества к военной жизни. Пока же идут тяжелые позиционные бои. Я бы даже сказал, что это – позиционный тупик.
Да, мы продвигаемся. Но если темпы продвижения будут такими, до Одессы мы дойти за это время явно не успеем.
- А что США могут передать Украине из оружия, что резко затруднит нам положение на фронте?
- Авиацию, больше систем ПВО и больше дальнобойных высокоточных ракет.
Сейчас мы успешно работаем корректируемыми авиабомбами. Но если Украина получит достаточно авиации, они смогут затруднить работу наших ВКС. Тем более, за штурвалами тех же F-16 явно будут сидеть натовские летчики. Я не верю, что Запад сможет массово обучить украинских пилотов. Я даже не верю в то, что другими серьезными натовскими системами управляют украинцы. Поэтому нас ожидает дальнейшая эскалация конфликта.
Так что я думаю, что нас ждет тяжелая война, которая продлится еще не один год.
Повторюсь, я совершенно не настаиваю, что мой прогноз сбудется. Но пока очень многое говорит в его пользу.
- А что точно будет к весне 2025 года, если не взятие Харькова и Одессы?
- Какое-то продвижение у нас будет. Надеюсь, что мы возьмем Часов Яр, Дзержинск и Волчанск. Это возможно, учитывая, что наши войска каждый день выбивают ВСУ из мелких населенных пунктов.
Вообще не факт, что Трамп придет к власти. Демократы открыли против него уголовное дело и хотят посадить его в тюрьму. Демократы могут выбрать нового кандидата или победить на выборах с тем же Байденом. Но даже если к власти придет Трамп и он предъявит нам этот ультиматум, предварительно набросанный его помощниками, к этому моменту линия соприкосновения будет за десятки километров от тех мест, где она находится сейчас.
- За счет чего мы еще можем отдалить линию фронта?
- Нашим войскам нужна серьезная организационно-управленческая перестройка.
Первое. Нам нужны крупные соединения операторов БПЛА. Сейчас у нас есть роты дроноводов, которые приданы к бригадам. Но я считаю, что нам нужны целые бригады операторов БПЛА, снабженные всеми видами беспилотников (разведывательными и ударными), которые смогут появляться на направлениях главного удара и выполнять тактические и оперативные задачи, тем самым способствуя выполнению стратегических задач.
Второе. Нам надо решить застарелые проблемы нашей армии. Нам нужна защищенная цифровая связь, встроенная в единую систему разведки и управления. У нас уже неплохо налажено взаимодействие между разведывательными БПЛА и ударными комплексами. Они уже работают очень эффективно по сравнению с тем, что было год назад. Но надо еще продвигаться в этом направлении.
Третье. Для достижения стратегического успеха на фронте нам нужно подготовить и ввести в бой свежие соединения (вплоть до дивизий), оснащенные самой современной техникой.
ВСУ сейчас несет большие потери в личном составе и технике. Потери в технике Запад довольно быстро восполняет. Также Запад дает Киеву неограниченное количество боеприпасов (наши бойцы на фронте это ощутили). Но с количеством и качеством людей у Украины есть проблемы, потому что многие опытные солдаты уже выбиты, а у насильно мобилизованных не хватает выучки и мотивации.
Если бы мы сейчас могли ввести в бой крупные и свежие соединения, это могло бы переломить ситуацию в нашу пользу.
- Вопрос в том, из кого могут состоять эти резервы: свежесформированные соединения из новобранцев или опытные ударные части?
- Поскольку мы проводим хороший набор добровольцев и контрактников, мы не только восполняем потери, но и формируем новые резервы. Эти резервы состоят как из добровольческих соединений, так и из контрактных частей Минобороны.
Они не бросаются в бой с колес. Уже нет ситуаций начала СВО, когда неподготовленных мобилизованных из ДНР/ЛНР бросали на штурм мощных укрепрайонах. Новобранцы проходят основательную подготовку.
Кстати, мне недавно писал один из моих старых-друзей добровольцев, который сейчас заходит на третий контракт. Несмотря на то, что у него есть хороший боевой опыт, его не отправляют сразу на фронт. Он уже не первый месяц находится в учебном лагере.
Поэтому я надеюсь, что наши резервы закончат проходить эту основательную подготовку и вступят в бой.
- При каких условиях нам нужно будет спешить с вводом в бой этих резервов?
- Их могут ввести в бой в двух случаях.
Первое. Если на каком-то участке будет угроза, что ВСУ прорвут фронт. Пока предпосылок к этому нет. Вряд ли противник сможет где-то собрать ударный кулак. Во-первых, киевский режим ограничен в резервах, которые сточились во время контрнаступа. Во-вторых, из-за качественной разведки сосредоточить его будет очень тяжело.
Второе. Мы можем ускоренно ввести в бой эти резервы, если у нас наметится прорыв вражеской обороны с выходом на оперативный простор.
Так что мы можем ввести эти резервы в бой либо в случае затыкания дыры в обороне, либо для перехода в наступление с решительными целями.
- Если нам предстоит долгая война и бои с F-16, то как бы вы прокомментировали недавний наш "страйк" на аэродроме в Миргороде, когда мы одним махом накрыли шесть украинских самолетов.
- Это, конечно, хорошо. Но я против шапкозакидательства. Не надо думать, что эти F-16 ничего не поменяют на поле боя. Они осложнят нашу боевую работу.
Наши оптимистичные военные аналитики в 2022 году уже говорили, что "Хаймарсы" якобы ничего не поменяют, но они поменяли очень многое. Они наносили эффективные удары наши склады, штабы и коммуникации в глубоком тылу. Мы до сих пор не можем до конца купировать эту угрозу.
Конечно, пять-десять F-16 ничего не изменят. Но если это будет сразу сто самолетов, бремя войны станет для нас еще тяжелее.
- Вы выступаете за мобилизацию, и я бы хотел, чтобы вы прокомментировали ее экономические аспекты. Как нам в случае мобилизации сохранить ситуацию, при котором десять человек в тылу будут работать на одного человека в окопе (а не наоборот)?
- Нам нужна мобилизация, чтобы вернуть домой хоть какую-то часть мобилизованных первой волны, потому что многие из них физически и психологически устали воевать. Эти люди вернутся к мирной жизни и займут рабочие места тех, кто отправится на фронт. В этом случае никакого коллапса в экономике у нас не настанет.
Людской ресурс у нас есть. Даже если мы проведем еще одну мобилизацию на 300 тысяч человек, наша экономика не рухнет, потому что у нас есть большие резервы в плане повышения производительности труда, которое может высвободить рабочую силу.
Вообще я против того, чтобы решать стратегические проблемы нашей экономики за счет завоза мигрантов как неквалифицированной рабочей силы. Нам нужна автоматизация труда.
- По официальным данным, нашей оборонке не хватает 150 тысяч человек. Мы можем покрыть этот недостаток за счет повышения автоматизации труда?
- Нам не хватает 150 тысяч квалифицированных рабочих с соответствующим образованием, подготовкой и опытом. Мы очень страдаем из-за того, что у нас была разрушена система подготовки рабочих кадров. Многие ПТУ и техникумы или закрылись, или не дают такого количества и качества выпускников. Так что нам надо начинать воссоздавать систему профессионально-технического образования.
Нам нужны не чернорабочие, а специалисты. Современное производство – это не про то, что надо бросать лопатой уголь в топку. Это про управление компьютеризированными линиями. А для этого нужна профессиональная подготовка.
Кроме того, нам надо повышать престиж рабочей профессии. Слесарь или токарь высокого разряда, который умеет трудиться на станках с числовым программным управлением, должны получать больше, чем курьер или бариста в кафе. То есть у нас есть рабочая сила, но она уходит в сферу услуг, потому что там можно заработать больше 100 тысяч рублей.
- Ситуация с деньгами и престижем вроде бы выправляется, но есть другая проблема. Мне рассказывали, что в Самаре крупный двигателестроительный завод "Кузнецов" сейчас приглашает людей на зарплату от 150 тысяч рублей, но не может никого найти, потому что толковые кадры уехали в Москву.
- Да, у нас есть проблема в негармоничном развитии территорий. Москва и Санкт-Петербург выкачивают подготовленные кадры. В Самаре только сейчас стали возрождать крупное производство, но ведь этого не было десятилетиями. Предприятия закрывались, а люди уезжали. Нам понадобится время, чтобы люди убедились, что в их родных регионах тоже есть, где работать и развиваться. Пока же мы пожинаем плоды бездумной политики на уничтожение региональных производств.
СВО, как и любая война – это большая трагедия. Но она положительно подействовала на нашу страну, потому что позволила нам прийти в себя и понять приоритеты. Мы не можем сидеть в офисах и что-то перепродавать друг другу. Нам нужны производства. Не только военной техники, но и гражданской продукции. А для этого надо воссоздавать региональные центры промышленности.
С началом СВО мы начали это понимать. Но, видимо, потребуется еще какое-то время, чтобы почувствовать эффект от позитивной перестройки, которая происходит в нашем обществе.
- А сколько времени должно пройти, чтобы мы избавились от иллюзий о возвращении жизни, которая была до СВО?
- Я сам задаюсь этим вопросом. Я не знаю, сколько для этого нужно времени и какие еще нужно приложить к этому усилия.
Значительная часть нашего общества, экономики и государственных институтов пытается жить так, будто ничего не происходит. Это большая проблема. Наверное, только НАТО в полном составе должен на нас напасть, чтобы мы поняли, что мы ведем глобальную войну с Западом, от исхода которой будет зависеть наше выживание.
И все же, это понимает все больше и больше людей. И наше государство, несмотря на его неповоротливость, тоже начинает перестраиваться. Надеюсь, что до конца года этот кардинальный разворот к новой реальности все же произойдет.
О том, какие еще существуют проблемы в отношениях России и Запада на фронте спецоперации - в интервью Дмитрия Тренина "Белоусов сделал последнее предупреждение США, проигнорируют - беспилотники будем сбивать"