Об этом в интервью изданию Украина.ру рассказал профессор факультета мировой политики МГУ имени М. В. Ломоносова, эксперт Российского совета по международным делам Алексей Фененко.
Германия готовится к войне между НАТО и Россией после поражения ВСУ, пишет издание Bild со ссылкой на якобы секретный документ бундесвера. Утверждается, что столкновение начнется в конце 2024 года с пограничного конфликта в Сувалкском коридоре между Белоруссией и Калининградской областью.
— Алексей Валериевич, для чего такие публикации появляются в немецкой прессе? И на кого он рассчитаны?
— В Германии открывается новое окно Овертона. Становится возможным сценарий ее войны с державой-победительницей Второй мировой войны — Россией (при определённых условиях), которая в свое время приняла капитуляцию Германии и является постоянным членом Совбеза ООН.
Россия как правопреемник СССР также выступала по Московскому договору 1990 года. Это означает, что поднимается и статус самой Германии, раз она может посягнуть уже и на такое.
Это все укладывается в общий контекст происходящего в мире.
Германия и Япония выскальзывают из тех ограничений суверенитета, которые мы (СССР и США) наложили на них в годы холодной войны. Мы рассматриваем ее в основном как период советско-американского противостояния, но забываем, что навязали Германии, Италии и Японии свои правила.
А что, если холодная война была ещё и периодом, когда эти государства отдохнули, восстановили свои силы, укрепились и теперь начинают снова претендовать на участие в крупных событиях?
— Тридцать лет нам говорили, что эти общества стали миролюбивыми и пацифистскими...
— Меня часто смешат в этом отношении встречающиеся в прессе фразы о том, что, по данным социологических опросов, только каждый пятый или семнадцатый немец, финн, поляк и так далее пойдет воевать. Я им отвечаю: возьмите книги Ремарка, почитайте их на досуге.
После Первой мировой войны все были больными усталыми пацифистами — ничего, через 15 лет все на фронт пошли. Современное государство — это гигантская переразвитая бюрократическая система. У современного государства есть колоссальные ресурсы для быстрого изменения общественного мнения.
— Неужели за сто лет после Ремарка ничего не изменилось?
— Эти ресурсы только многократно возросли. Посмотрите, как быстро якобы постиндустриальная пацифистская Финляндия возвращается в состояние Финляндии Маннергейма. А якобы нейтральная гедонистическая Швеция снова говорит о войне с нами на Балтике.
— Таким образом Германия хочет взять реванш?
— Немцы желают разместить войска в Восточной Европе и восстановить свои традиционные сферы влияния. Мы часто забываем, что до 1947 года мы жили в совершенно другой Европе.
Давайте вспомним, что четыре современные польские территории — Силезия, Предпомерания, Познань и Восточная Пруссия— были немецкими; что никакой Чехословакии до 1919 года не существовало в природе, — она была частью Габсбургской империи, где жили немцы.
Не было никакого Брно — был Брюн. Не было Зноймо — был Цнайм. Не было Братиславы — был Пресбург.
Вспомните «Войну и мир» Толстого, где говорится, что немцы своей земли не знают. А ведь для них это была нынешняя Чехословакия, и немецкой рекой в романе назван Дунай, а не Рейн или Эльба.
Немцы жили в современных Венгрии и Румынии. Жили немцы в современной Югославии, на территории нынешней Воеводины, в Словении. Любляна была до конца Первой мировой войны сугубо немецким городом Лайбах. Прибалтика была населена особым народом — остзейскими немцами.
Забавно: когда поляки и эстонцы говорят «давайте Калининград переименуем в Кенигсберг», я спрашиваю, что будет, если мы всем литовским и латвийским городам вернём исконные названия? Цесис был Вендоном до 1918 года. Елгава — это Митава, немецкая столица Курляндии. Вентспилс — это бывшая Виндава; Лиепая — Либава.
В Эстонии вместо Тарту был Дерпт, вместо Таллинна — Ревель; вместо Палдиски был Рогервик. Никаких островов Хийумаа и Сааремаа не было — был чисто немецкий край и называли эти территории Даго и Эзель. Помните роман Пикуля «Моонзунд»?
Если бы мы с вами жили при Александре II, он, услышав слово «прибалт», сказал бы: «А, остзейский немец!» Никаких эстонцев и латышей тогда в помине не было — нынешние прибалтийские города населяли немцы, откуда впоследствии они были выселены в 1939–1940 годах в Германию.
Эсты и ливы были сельским населением Эстляндии, Лифляндии и Курляндии. Юг Украины занимали большие немецкие колонии; Запад — карпатские немцы.
Санкт-Петербург до революции считался в России во многом немецким городом. В начале XX века даже шутили: «В Петербурге проживают Беркендорф на Бенкердорфе».
Думают ли немцы о реванше? Конечно, думают. Поэтому и открывают окно Овертона. Сначала они получили экономическое присутствие в Восточной Европе, сейчас претендуют на военное присутствие, а потом спокойно задушат местные правительства и изменят границы в свою пользу. Где гарантия, что они не изменят границы Польши, Чехии?
— Как США относятся к амбициям Берлина? Разве им нужен сильный лидер с мощной армией в Европе, каковым становится Германия?
— Получается интересная сделка между США и Германией. Берлин становится основным щитом против России и при этом получает сферу влияния в Восточной Европе и право на воссоздание своей армии.
Германия претендует на роль лидера антироссийского восточного блока: Финляндия, Швеция, три прибалтийских страны, Польша, Словакия, Румыния. Посмотрите на эту карту — это те же страны, с которыми немцы сотрудничали в 1934–1938 годах против СССР.
Вспомните: Московский договор от 1990 года об объединении Германии постулировал, что с немецкой земли будет исходить только мир. С тех пор Германия все время где-то воюет. И мы уже не удивляемся, что немецкая техника присутствует на Украине — при этом никто не денонсировал указанное соглашение.
То есть немцы через серию прецедентов создали окно обхода этих ограничений. Теперь они создают полноценную мощную армия якобы для противостояния с Россией.
— Несколько недель назад министр Германии Борис Писториус сообщил, что у Берлина есть 5–8 лет на подготовку к возможной войне с Россией. Как немцы представляют себе это противостояние?
— В Германии есть силы, которые мечтают отобрать Калининград у России. Конечно, сделать это они хотят не сами, а спровоцировать Литву или Польшу на конфликт с Москвой — дескать, это ваши разборки. А потом Берлин тихонько заберет эти территории у Польши или Литвы.
На Западе сценарий войны вокруг Калининграда обсуждают всерьез. Там не верят, что Россия применит ядерное оружие, если объявят блокаду области, например, через Финский залив, Литва прекратит железнодорожный транзит.
Они создадут нам трудности на Украине и в Белоруссии. А потом России предложат договориться: давайте демилитаризируем Калининград в обмен на что-то, и будут его выводить из-под юрисдикции России.
— Каких следующих шагов ожидать от Германии?
— Будет несколько шагов.
Первое: изменится отношение к Пруссии. Долгое время немцам говорили, что ликвидировали союзников Пруссии в 1947 году как опору милитаризма.
Немцы, кстати, отчасти здесь держав-победительниц переиграли. Они во многом скинули с себя историческую ответственность, дескать, два рейха — это не Германия, а злая Пруссия, которая нам, рейнским и баварским немцам, чужая страна.
Где эта Пруссия? Ее больше нет? А на нет и суда нет.
Теперь начнутся разговоры, что Пруссия — это хорошо, это был щит и защитник Европы, опора против русских и советских варваров. В общем, воскреснут темы, которые еще Шпенглер описывал в 1918 году.
Далее пойдут заявления, что немецкая история — это не только Гитлер, а великая Пруссия и великие войны. Почему тогда у нас нет права на свою сильную армию, пусть демократическую, опору НАТО?
В итоге в контексте происходящего с Израилем пойдут по Европе разговоры: не так уж много свидетельств о холокосте, как мы думаем; не так-то эта тема проработана — там много темного и неизвестного. И так далее.
— Есть ли в Германии силы, нацеленные на прагматичные отношения с нами?
— Есть, конечно. Но они были отстранены от власти в 2005 году.
Приход Меркель после досрочных выборов и отставки Шрёдера — это отстранение от власти той части элит, которая желала договорится с Россией. К моему глубокому, сожалению, тот тур борьбы мы проиграли.
— Россия сейчас полностью сконцентрирована на СВО. Должны ли мы как-то реагировать на подобные статьи в Bild?
— Меня волнует здесь больше вопрос заявления швейцарского МИД о том, что надо учитывать мнение России на переговорах по Украине.
Представьте, какая получается картина. Запад соглашается с формулой Зеленского, и нам милостиво говорит: «Ну ладно, какие-то ваши озабоченности мы готовы учесть — садитесь с нами за стол переговоров».
А наш президент, напомню, объявил целью СВО демилитаризацию и денацификацию Украины. Если мы пойдем на переговоры на их условиях, это будет выглядеть как чье поражение?
В США и Европе поймут, что мы слабые и тогда уже точно поставят вопрос о лишении России Калининграда. Это будет цена невыгодного компромисса.