Исполняющий обязанности командира мотострелковой роты с позывным «Сыч» пояснил: «Беспилотники мы слышим, можем по ним открыть огонь, можем спрятаться в блиндаже. Даже выстрел миномета можно услышать и успеть спрятаться. То же самое с тяжелой артиллерией. А выстрел танка мы услышим после прихода снаряда по нашей позиции».
Речь о наших советских танках, которые сейчас работают по обе стороны линии боестолкновений (ЛБС). За исключением специальных прибамбасов, о которых речь впереди, наши и украинские машины мало чем отличаются.
125-миллиметровая пушка танка Т-80БК — грозное и безжалостное оружие. Огромная скорость снаряда, сам танк приближается к ЛБС на самое короткое расстояние — до двух километров. Скорострельное, маневренное, бронированное. В общем, почти неуязвимый монстр войны.
…С командиром роты танкистов с позывным «Хан» мы сидим на кухне, которая одновременно является и местом развода экипажей, где комроты отдает указания бойцам, кому что делать. Кто-то выезжает на ЗОП — закрытую огневую позицию, это примерно в пяти километров от ЛБС, экипаж получает указания целей по рации, ориентирует орудие и открывает огонь, не видя противника.
Кому-то сегодня отправляться в опасный рейд в непосредственную близость к ЛБС, помогать мотострелкам, которые, зарывшись в землю, наблюдают за противником и ведут огонь из стрелкового оружия. Кому-то обслуживать танки, работавшие вчера. Эта тяжелая и непростая работа, все должно быть проверено, очищено и подготовлено к новому боевому дежурству. А кто-то сегодня займется хозяйственными делами — уборка, приготовление пищи и проч.
Тем же твердым голосом, которым отдает команды подчиненным на разводе, Хан спрашивает, есть ли у бойцов проблемы, вопросы, все ли обеспечены необходимым — трусы, носки, белье. Хан молодой, пожалуй, один из самых молодых мужчин в роте. Красивый брюнет с восточными чертами лица. Ему 25 лет. Но слушаются его даже те, кто годятся ему в отцы, беспрекословно. Авторитет основан не на погонах, а на знаниях, умении, выдержке и силе воли. А всего этого у Хана, судя по моим наблюдениям в течение двух суток, что провел я с танкистами, не занимать.
По кухне сегодня назначен дежурить боец Змей. На Змея он совершенно не похож и почему получил такой позывной, знает, наверное, только командир, который их, позывные, и раздает подчиненным. Лицо доброе, умные глаза с хитрецой. До войны работал на заводе в Северодвинске плотником и мастером по сборным конструкциям — строил подводные лодки. Имел броню от призыва в армию. Но уволился с завода с тем, чтобы уйти добровольцем в зону спецоперации. Теперь — наводчик танка Т-80БК.
Змей не спеша, размеренно нарезает салаты, мясо, варит макароны. По телевизору идет фильм «Брат» и заходящие на кухню солдаты, перекурить и выпить чаю, краем глаза наблюдают за похождением Данилы Багрова. «В чем правда, брат?»
Кухня танкистов
Так в чем же правда, брат?
Этот вопрос в той или иной интерпретации задаю и я солдатам, с которыми мы беседуем в той же кухне. Что для них война, почему они здесь, — мобилизованные, контрактники, кадровые офицеры?
Ответы разнообразные: кто пришел сюда по зову сердца, потому что понимает, что «если не мы их, то они нас», у кого-то погиб лучший друг на этой войне, и он пришел мстить за него, кого-то призвали по повестке, кто-то логично продолжил военную карьеру. Есть и те, кого привлекла высокая зарплата.
Но как рассказал командир танка Малой (низкорослый, худенький, но уже опытный старший сержант), те, кто пришли за деньгами, «уже не здесь». Потому что те, кто приходят на войну за длинным рублем, долго здесь не продержатся. Они либо меняют свои приоритеты, либо исчезают с мест, где идет боевая работа в непосредственном соприкосновении с противником.
Никаких денег не стоит жизнь, а смерть тут не просто ходит по пятам, а живет рядом с вами. Ежедневно, ежесекундно. Всегда. Это знают все, кто уже побывал в боях, на фронте, в непосредственном соприкосновении с противником. Как бы ни был защищен танк толстой броней и грозным оружием, смерть всегда рядом…
Хан рассказывает, что прежде чем выйти танку на боевую работу, командир экипажа внимательно осматривает и пешком проходит по местности, изучая подступы к огневой позиции — нет ли мин, определяет пути отступления и запасные пути отхода. При всей простоте изложенного на бумаге, это тоже весьма опасный момент — тут и снайперы работают, и беспилотники кружат в небе.
Броня крепка
«Когда в самом начале спецоперации мы заходили на Украину, — вспоминает Хан, — мы не понимали, что нас ожидает. Поэтому были потери. Враг постоянно совершенствуется. Вот, например, одно время нас доставали магнитные мины».
Изобретение явно не украинское. Танк передвигается вроде бы по полю, которое было заранее обследовано. А магнитные мины выскакивают с боков, из-за пределов обследованного маршрута движения машины.
Много вреда доставляли танкистам ПТУРСы — противотанковые управляемые реактивные снаряды, которыми обстреливает противник наши танки в непосредственной их видимости. Такая ракета прожигает толстенную броню танка, входит в него как нож в масло.
А за линией фронта — беспилотники, которые круглые сутки кружат над ЛБС и в нашем неглубоком тылу. И это тоже угроза.
Несмотря на мощную броню, если «Баба-Яга» (на самом деле это БПЛА «Валькирия», одна из последних натовских разработок) сбрасывает специальный, прикрепленный у нее под брюхом противотанковый снаряд, он также несет с собой смерть и танку, и экипажу, только с неба.
По рассказам наших танкистов, первые недели и даже месяцы войны все это нанесло значительный ущерб российским войскам. Но постепенно против всех этих, в основном «чужестранных игрушек», наши солдаты, умельцы и изобретатели с инженерным мышлением и навыками, приобретенными на «гражданке», придумали самые различные виды защиты. Танк теперь не выглядит таким красивым, как на параде, зато защищен и от магнитных мин, и от ПТУРСов, и от беспилотников.
Всё это можно пощупать, посмотреть, даже развернуть. Но нельзя рассказать, поскольку каждое изобретение — военная тайна. Да и наш ВПК, Министерство обороны тоже поставляют сейчас в войска много аппаратуры, которая делает те же беспилотники практически бесполезными для бронетехники. Небольшие компактные приборы приходят в армию практически ежедневно.
Впрочем, и западные разработчики тоже не сидят на месте. Буквально в те дни, когда я находился у танкистов, в небе над ЛБС появились новые карбоновые (то есть неметаллические) беспилотники самолетного типа. Делают их в Польше и поставляют на Украину. Такая вот у нас война с Западом.
А теперь сам танк. Даже издали он выглядит мощной бронированной крепостью. Обслуживают его три человека — командир, наводчик и механик. На более ранних моделях, том же Т-34, их было четыре. Помните, «Четыре танкиста и собака», польский многосерийный фильм, в котором было показано, как польские солдаты вместе с советскими освобождали нашу землю, а потом и Европу от фашистов? Теперь всё иначе — мы освобождаем свою землю от фашистов, а поляки воюют против нас, за украинских нацистов.
Место механика-водителя отделено от командира и наводчика, у него отдельный вход, люк, пролезть в который своеобразная физическая задача, мне кажется, этому надо тоже учиться. Места в отсеке механика только для тела, рук и ног. Само управление просто: несколько рычагов и две педали — газ и сцепление, четыре скорости плюс задний ход. В общем, отличие от обычной автомашины только в отсутствии ручного тормоза. Но есть и свои сложности. При закрытом люке обзор, как мне показалось, весьма ограничен, он ведется через специальные небольшие с бронированным стеклом окошки-амбразуры. Их тоже три — можно увидеть то, что находится впереди, справа и слева. Понятно, что танк не по автодороге рассекает, поэтому главный обзор — то, что видишь впереди. То есть где находится противник.
На месте командира есть тоже подобное приспособление для обзора. А вот наводчик в основном следит за механизмами и приспособлениями для наводки орудия. Все это сжато, пространства в кабине, размещенной под башней, минимум, но зато все здесь под рукой, все легко и без особого напряжения сил действует, крутится, наводится. Сам заряд поступает в казенник (заднюю часть орудия) автоматически. Ну и, конечно, у каждого из членов экипажа свой вход на рабочее место — узкий люк.
Переговоры с экипажем осуществляются по внутренней связи. Как, впрочем, и с командованием вне танка, которое имеет полную картину происходящего с наших «птичек» — беспилотников-наблюдателей и потому может точно указывать направление движения и цели для стрельбы.
Из задних сопел танка на мгновение вырывается огонь, и эта грозная бронированная крепость легко и непринужденно трогается с места. Внутри танка в шлемофоне звуки резко приглушенные, а движение напоминает легкое покачивание на моторной лодке, стремительно плывущей по озеру.
Но всё это, конечно, не так. Просто это впечатления глубоко штатского человека. А весь этот механизм, закованный в броню, — одно из самых грозных видов оружия на фронте. По словам украинских пленных, именно танки являются самым опасным и непредсказуемым оружием войны.
…После «обкатки» журналиста на танке вместе с Ханом и его бойцами идем на кухню, где танкист Змей уже сварил суп, приготовил на второе макароны с мясом и нарубил овощной салат. Танкисты, как и все здесь на ЛБС, готовят себе сами, нет штатных поваров, зато стараются удивить товарищей по оружию домашними изысками. А вот тарелки после еды, замечаю, каждый тщательно моет за собой сам. Никакого ранжирования здесь нет. Это, кстати, не только в роте, но и в батальоне такое негласное правило: поел — убери за собой, будь ты простой наводчик, командир танка, командир роты или батальона.
В принципе, все эти мелочи — общий стол, общая казарма, большое и важное общее дело, общее стремление к победе — делают батальон, роту, экипаж единой семьей, единым организмом. Так, наверное, было и в той Великой Отечественной войне, почти 80 лет назад, когда деды нынешних танкистов дошли от Сталинграда и Москвы до Берлина и Вены.
«Не всех тогда добили», — говорит мне один из танкистов. И добавляет: «Теперь дело за нами».
Мы говорим о политике, о Зеленском, о НАТО, о Байдене и Шольце. Для танкистов это не какие-то отстраненные понятия, а вполне конкретные враги. Практически все, с кем беседовал в танковом батальоне 200-й бригады Северного флота, готовы идти до Победы. Именно так, с большой буквы. Говорят об этом без пафоса, а как о само собой разумеющемся деле. «Другого пути у нас нет».
Пока разговариваем, по штанине на руки ко мне влезает забавный, с наглыми и злющими глазами разноцветный котенок, в черную его шкурку вплетены рыжие и белые пятна. «Мультикам» — такой позывной дали ему за его разноцветность танкисты. Мультикам, если кто не знает, специально адаптированная под окружающую солдата обстановку экипировка, может по разноцветности использоваться в любое время года, кроме зимы.
Неожиданно на кухню врывается огромный, кажется, чуть меньше танка, командир взвода обеспечения с позывным «Восход». Он юморит, смеется, не стесняясь своего значительного для худых и поджарых танкистов телосложения. «Меня в танк не взяли из-за этого, — хлопает он себя по впечатляющих размеров туловищу. — Зато я в другом специалист».
Еду, горючку, запчасти, предметы солдатского обихода он доставляет из тыла сюда, в место расположения роты. На этот раз привез вместе со всем необходимым для военной работы и посылки от родных. В одной из них, уверяет он, гири или гантели. «Ну вы, мужики, и даете», — горячо говорит он, используя, правда, несколько другую лексику. Танкисты дружно смеются.
После ужина — баня. Настоящая, русская, с веничком, с жаром. Баньку солдаты тоже оборудовали сами. И не просто для мытья, а чтоб с парком, с экстрактом эвкалипта, с удовольствием, одним словом, чтобы можно было попариться после тяжелого дня — боевого или трудового. Смыть с себя все страхи и невзгоды тяжелой солдатской жизни.
За разговорами о том, чем для каждого из здесь воюющих является война, смерть товарищей и о чем они мечтают после войны, к нам подобралась полночь. Уже засыпая, я почему-то вспомнил, как нагло и настойчиво лез ко мне на колени разноцветный Мультикам. Он, наверное, в силу своей молодости единственный, кому здесь неведом страх. Просто все другие умеют его побороть. А ему это и не надо.