Об этом в интервью Украина.ру рассказал немецкий политик, депутат Бундестага 19 созыва, глава международного совета российских немцев Вальдемар Гердт.
— Господин Гердт, что вас привело в Москву на этот раз?
— Общее понимание того, что наша многовековая история связывает два народа – российский, немецкий, это действительно так. Когда-то русские князья правили до Шверина, до Магдебурга, когда-то немка, императрица Екатерина сильно послужила России в процветании.
Конечно, военные годы затмили это все, но я считаю, что это два народа, близкие друг к другу, и что разделять их – это значит, вредить всему миру.
Это сделали англосаксы один раз, они повторили это второй раз, и теперь они это делают третий раз, и поэтому я не могу равнодушно смотреть на то, как под угрозой находится пространство, где живут мои дети, где мои внуки живут, где я хочу жить. И мы все хотим вместе жить, сотрудничать в условиях добрососедства.
– Говоря об угрозах, вы имеете в виду экономические проблемы, которые постигли Евросоюз, Германию, в связи с военными действиями, с санкциями?
— Эти угрозы и, будем говорить, эти все события, они же имеют определенного режиссера, они происходят не сами по себе, они имеют план, и этот план – это разрушение европейской экономики.
Одна из глобальных проблем, или задач, которые поставили себе англосаксы – разрушить или уничтожить платежеспособность европейских покупателей, это шестьсот миллионов человек.
Они перестанут покупать китайские товары, и тем самым в результате такой мягкой силы остановится развитие Китая. При этом всем приносится в жертву целый континент, понимая, что это приведет к нужде, возможно к социальным беспорядкам, возможно, к разрушению того строя, который сейчас есть в европейском пространстве.
И разделение с Россией – это инструмент для исполнения этого плана. Поэтому надо нам противостоять этому плану, и постараться сейчас хотя бы на уровне народной дипломатии восстанавливать те связи, которые политики — точнее даже не политики, а просто марионетки заокеанские — умудрились разрушить за последние пять-семь лет.
– Правда ли то, о чем говорят многие СМИ, что сейчас из Германии уезжает много людей, в том числе, бизнес переносит свои мощности, активы куда-то?
— У бизнеса не осталось никакого выбора.
Вся немецкая экономика, благосостояние немецкого народа, и то, о чем говорят, как о немецком чуде, были построены на очень простой формуле. Это дешевые энергоносители, которые мы покупали за 190 долларов, своему народу и предприятиям продавали за 450 долларов, и вот эта дельта-маржа, она давала нам очень хорошую возможность выстраивать ту Германию, которую все знают.
И предприятия, за счет своей эффективности, за счет того, что немцы умеют работать, при этой цене все-таки еще оставались конкурентоспособными.
Это очень раздражало Америку. Потому что BASF, наша химическая индустрия, автомобильная – мы были серьезными конкурентами американскому рынку, и они сделали все, чтобы это прекратилось.
Теперь у нас в одно время цена тысячи кубов газа повысилась в десять раз, от 190 до 1900 долларов. При таких ценах на энергоносители, энергоемкое производство не может больше конкурировать.
И перед предпринимателями-немцами встает выбор – или обанкротиться и потерять все свои наработки, которые они за это время сделали, или искать место, где адекватная среда для их обитания, и там постараться выжить, и двигаться дальше.
Адекватная среда обитания – это такой трюк. На сайте американского правительства стояло и стоит правильно выстроенное предложение: "Что вам переживать, приезжайте к нам, мы предоставляем вам энергоносители в четыре раза дешевле, чем у вас", при всем при том, что они все сделали, чтобы цены на энергоносители были такими.
"Мы дадим вам одиннадцать лет налоговых льгот, мы дадим вам дешевые кредиты на подъем вашего бизнеса. Америка — страна неограниченных возможностей ждет вас".
Президент нашей страны повторяет почти то же самое: "Что вы так разнылись, езжайте в Америку, и работайте там нормально".
Это наш президент? Это тот человек, который допустил весь этот украинский конфликт, он его, если не сфабриковал, то очень много сделал для того, чтобы он состоялся, и теперь защищает чьи интересы? Он отправляет предпринимателей в Америку. Это точно не нашего народа президент.
Остальные предприятия, которые сильнее пострадали – малый и средний бизнес, им тяжелее всего — для них и создана моя инициатива по релокации бизнеса, которую сейчас важно дальше распространять.
Я считаю, что малый, средний бизнес, может переехать на территорию России, или будем говорить, на территорию Евразии, где ожидается будущий бум, развитие и рост демографии, и экономической активности.
Многое говорит о том, что центр экономики смещается сюда. Это было бы очень хорошо, чтобы малый и средний бизнес в Германии прежде, чем принять решение о банкротстве прежде, чем принять решение о перемещении в Америку, выбрал бы эту страну.
Потому что я считаю, что, освоившись здесь, укрепившись, развив свой бизнес, как только Германия создаст адекватные условия – этот бизнес вернется своими филиалами, чтобы восстанавливать свою родину. Из Америки не вернется никто.
— То есть, бизнес все-таки слушает эти предложения, и сейчас перемещается в Америку?
— Да. По статистике одиннадцать процентов уже подписали, и я думаю, что и остальные — те, кто еще пытался удержаться у себя дома — в ближайшее время примут решение.
– А есть ли случаи, когда пытаются переехать в Россию?
— Случаев очень много. Вот, к примеру, есть канал австрийца, немца, живущего сейчас в Краснодаре (я не буду без разрешения сейчас называть его блог в телеграме), у него более 40 тысяч подписчиков, и это не только российские немцы, это бизнесмены – голландцы, итальянцы, французы, немцы.
Он проводит очень интересную работу, они обмениваются мнениями. Туда никто не заходит просто так. Раз они там, значит, они ищут вот эту возможность переехать в Россию. К сожалению, эта возможность очень ограничена.
– Что за ограничения, что мешает людям переехать, если они действительно хотят этого?
— Первое – это российское миграционное законодательство, которое было написано в девяностые годы, по лекалам США, или самими американцами, или с их помощью. А их законодательство призвано ограничивать въезд мексиканцев.
Мы теперь оказались мексиканцами. Теперь они нас ограничивают во въезде. Элементарные вещи. Бюрократия… Ладно, мы все уже понимаем, что она есть.
Для нас же даже нет визы по эмиграции — с первого шага мы должны врать. То есть, мы должны брать туристическую визу, ехать в Россию, чтобы проверить возможность, можем ли мы переехать в Россию.
Один американец выступал на экономическом форуме и говорит: а вам не кажется странным, чтобы для того чтобы переехать в Россию, надо в ней жить? Ну вот так вы законодательство свое сделали.
И мы очень много сейчас работаем над тем, чтобы изменить это законодательство. Это главная причина. Если человек не может переместиться через границу, как же он перевезет свой бизнес?
Я, например, российский немец. Я родился в Казахстане. У меня не было российского паспорта никогда, мы уехали из Казахстана, когда еще был Советский Союз. И мне дверь сюда практически закрыта, как бы я ни относился к русскому миру, к русскости. Несмотря на то, что я понимаю значимость России в сегодняшнем новом миропорядке.
Я всем и всегда говорю: Россия – это ковчег человечества, который пытается сохранить те нравственные ценности, в которых мы выросли, которые ногами, руками и всем, чем можно, были попраны за рубежом. Но несмотря на это законодательство не позволяет мне переехать.
Может быть, я немножко опережу события, но я скажу, что процесс очень скоро изменится. Очень скоро будет возможно посетить Россию, избежав этих всех препятствий.
Мы долго с командой анализировали – как улучшить законодательство. Это очень длинный процесс, его надо начинать делать. Законодательство должно поменяться, но время так сжалось, что 280 тысяч уехало в Латинскую Америку только потому, что там нет бюрократических препон.
Они бы наверняка приехали сюда, потому что это в основном люди нашего покроя. Но поехали туда, где легче и проще пересечь границу, и где меньше бюрократии.
– Хотя, казалось бы, так далеко.
— Так далеко, и чужая страна. В принципе, нас не связывает почти ничего с Латинской Америкой, хотя российских немцев там живет очень много. Вообще российских немцев около 26 миллионов по всему миру.
– На крупную страну хватит.
— Да. Я был в Бразилии и других странах. Они себя с гордостью называют "волжскими немцами". И они бы с удовольствием и с радостью посетили ту родину, откуда когда-то уехали их предки. Но для этого надо, чтобы что-то изменилось, и мы пошли по пути того, что уже однажды в России было.
Мы же знаем, что во время футбольного Чемпионата был такой указ президента, который позволял фанатам и болельщикам приехать по визе болельщика. Они ее могли дома получить, без всяких сложностей. И страну тогда два-три миллиона человек посетило Россию.
Это был огромный имиджевый удар по всей англосакской пропаганде. Люди, приезжая назад, рассказывали: "Слушайте, ни одного медведя на улице мы не увидели. Там магазины полные, люди улыбаются. Нас встречали!"
Я бы очень хотел, чтобы это повторилось. Мы совсем недавно создали движение русофилов, спасибо и МИДу, и президенту русофилов — Малинову. Малинов очень долго занимается этой темой, он сам болгарин, и у него более двадцати лет существует это движение, а сейчас вместе с нашей поддержкой мы превратили его в международное движение.
– И кто туда входит?
— Более 42 стран изъявили желание почти сразу быть в этом движении. И меня очень приятно удивила реакция у нас в Германии на это. Средства массовой информации провели очень хорошую работу, они меня там сразу же порвали на всех страницах.
– В этом смысле хорошую?
— Да. Как он посмел, он там стоял рядом с Лавровым… А с другой стороны, они сделали очень хороший пиар, я бы сам так не смог.
Мне начали звонить люди, мне начали писать люди: "Мы вообще очень рады, как вы пришли к такой идее? Мы смотрим на вот эту русофобию – нам так обидно, мы любим Россию, мы знаем русских, и мы знаем их душу. И мы хотим дружить, но вы первый, который дает нам такую возможность. Дайте нам возможность вступить в вашу организацию".
Вот это и есть мягкая сила, которая на сегодня, я думаю, последний шанс, чтобы остановить мир от скатывания к холодной войне.
Теперь, если мы приложим на это движение русофилов закон о болельщиках – ну почему бы не дать возможность приехать тем, кто вступит к нам в это движение? Сюда никто не поедет, кто к России относится плохо, за это букеты никто не даст.
И на работе если узнают, что вы в этом движении – вам придется немного пострадать, и на улице, и может быть, от соседей. Но тот, кто решился и стал членом этого движения и не побоялся об этом сказать – эти люди должны иметь возможность посетить Россию.
У них должны быть большие возможности, чем у болельщиков, которые ехали сюда болеть за другие команды. Эти люди болеют за Россию, болеют за мир, за русскость, и за добрососедские отношения.
Я думаю, что меня услышат в этом вопросе. Мы работаем сейчас с МИДом, мы работаем с "Россотрудничеством".
– Это предложение государство уже получило?
— Многие отделы уже получили, и я думаю, очень скоро об этом узнает и услышит Владимир Владимирович. Поскольку методика принятия решений, скорость и прочее говорит мне о том, что мы очень скоро услышим об этом, и начнем работу по тому, как наладить эти познавательные туры.
Если мы сможем 1 миллион человек привезти в Россию, показать места – я уверен, что это даст больше, чем любая другая пиар-акция. А если кто-то уже посмотрел и ему понравилось, и он захотел остаться – ну значит, нам надо помочь ему это сделать.
Какой-то предприниматель, который сейчас все еще колеблется – приехал, посетил одну свободную экономическую зону, другую, посмотрел, какой спрос, на что спрос.
Я уверен, что не только мне хочется засучить рукава от тех возможностей, которые сейчас есть, но и у всех предпринимателей, когда они поймут, что есть кто-то, кто их встретит, покажет, кто поможет им освоиться в этом экономическом пространстве. А для этого мы собираем большую команду, и это будет процесс, аналогичный тому, что сделала когда-то Екатерина Вторая.
Это экономический масштаб, это глобальный масштаб, это политическая акция, экономическая, социальная.
– Это и вопрос. Люди, предположим, через эти бюрократические препоны смогут пробиться и приедут. Как им здесь начать социализироваться? Что вы для этого предлагаете?
— Я просил тех, кто в регионах – губернаторов, тех, кто отвечает за это, предоставить нам места компактного проживания для переселенцев, инвесторов, потому что мы будем приходить сюда и с деньгами.
Если мы приедем даже с семьями, с бизнесом – то понятно, что мы не беженцы, мы инвесторы. Но нужно компактное поселение на базе каких-то регионально значимых проектов больших.
Вот мы предлагаем, например, современную технологию по глубокой переработке пшеницы. Я уверен, что у России сейчас следующая проблема будет с этим, потому что как нефть пытаются ограничить, так сейчас будут пытаться ограничивать вывоз сырья из страны.
Поэтому надо налаживать свое производство, а из пшеницы можно делать крахмал, можно делать сироп, можно делать аминокислоты, можно в 12 раз увеличить стоимость этого продукта здесь на местах, и тогда он становится по логистике, по всему остальному, доступным всему миру. Это не закроешь.
Если мы договоримся с каким-то регионом о строительстве такого объекта, нам понадобится 700-800 рабочих мест и рук. И эти 700-800 рабочих мест и рук найдутся – мы разместим рекламу, наверняка вместе с производством приедут и те люди, которые могут и хотят на этом работать.
Мы будем строить домостроительные комбинаты, мы перевезем сюда фирму по производству бытовой химии, немецкую, которая продавала на этот рынок, но потеряв его из-за этих санкций, пошла банкротом почти, и теперь она с удовольствием переместится сюда и будет работать там, где ее ждут, где ее покупатели.
Я уверен, что, когда мы составим небольшой каталог о возможностях, начиная с цены энергоносителей, потом включая федеральные дотационные программы, региональные дотационные программы, создание рабочих мест, обустройство сельских площадей, если все это собрать в одно предложение – редко какая страна может предложить такой пакет.
Дело в том, что этот пакет разрознен, никто его никогда не предлагал компактно, его надо изучать. А на это у предпринимателей нет времени, и у них совершенно нет времени, и у них совершенно нет опыта хождения по бюрократам.
Для этого нам надо создавать здесь консалтинговую структуру сопровождающую, которая получит легитимно эту задачу. Не только релокацию этого бизнеса, но и сопровождение его юридическое, техническое, технологическое. Я думаю, мы справимся с этой задачей.
Тем более, насколько я знаю российских немцев, куда бы они не селились, они обустраиваются очень быстро. Это генетический потенциал. Я был в Бразилии – самые красивые места в Бразилии обустроили российские немцы. Это они подняли производство сои, на чем живет сейчас вся страна.
То есть, мы умеем, знаем, как это делать, но, естественно, против закона мы не можем идти, и не хотим идти. Потому надо, чтобы закон… ну даже если не помогает, ну хоть бы не мешал тогда переехать и обустроиться, и к этому сейчас приближаемся.
– То есть, агентство по релокации в процессе создания? Правильно?
— Да.
– И вы будете помогать тем, кто хочет переехать, пройти бюрократические препоны и социализироваться здесь? То есть от и до будете вести их на этом пути?
— Конечно, иначе это было бы безответственно. Решить вопрос, не решая второго и третьего, и четвертого, можно и навредить человеку, потому что не все так восторженно видят здесь свою перспективу, но слушая меня поднялись – приехали.
А здесь столкнулись с действительностью, где-то там в глубинке, где участковому захотелось показать свою власть. Мы же знаем, о чем то. У меня были такие случаи, когда люди, переехавшие в Горный Алтай, тоже попадали под не очень правильные действия кое-каких лиц.
Но, несмотря на это, их не оттолкнуло, они так же любят свое место, где живут, они в восторге, пишут об этом все. А что были сложности – ну прошли и прошли.
И чтобы этого избежать – этим надо заниматься. Мы же говорим сейчас не только о Германии, а не говорю сейчас про только немцев, приезжающих сюда. Я говорю о всем мире – бразильцы, аргентинцы, итальянцы, голландцы — их очень много.
– То есть, обратиться сможет кто угодно?
—Любой иностранец. Надо, чтобы он понимал, о чем идет речь, надо разговаривать о том, откуда у него это желание. Голландцы например – 3,5 тысячи фермерских хозяйств закрыли – экспроприировали земли. А это же уникальные фермеры, их не вырастить просто так.
– Это связано с конкуренцией внутри Евросоюза?
— Не только. Это связано с тем, что идет общая тенденция, когда "зеленые", правящие сейчас, стараются, чтобы у человека не было своего дома. Пусть он будет зависеть от государств, чтоб у него не было своей земли. Ну а эту землю надо отдать под какой-то большой проект, несмотря на все законы, защищающие частную собственность…
– Большой проект – корпорациям каким-то?
— Да, это те, кто зайдут туда, вытеснили малый бизнес. А вы предложите людям эту землю в России – у них глаза от счастья светиться будут.
Конечно, надо понимать, что тут другой бюрократический подход, и это не делает эту страну хуже или лучше. Нужно знать страну, в которую едешь. В Америке ты не можешь делать бизнес так, как ты его делаешь в Германии, тебе надо изучать, как он делается там. Но там достаточно консультантов, которые сразу тебя за ручку.
Да, они деньги берут, но они берут тебя, и проводят по всем этим лабиринтам, чтобы ты осел, окреп, изучил, и начал работать. И нам не надо изобретать колесо. Этот сервис – он нужен. Стиральную машинку идем в магазин покупать – берем советника с собой, который разбирается.
А здесь переезд в другую страну самостоятельно – это очень рискованный шаг, и смелый шаг.
Поэтому наша задача – сократить все возможные риски, мы их не сможем убрать все, они всегда останутся. Но сократить эти риски и дать возможность без потерь времени, денег, войти в эту экономическую среду или пространство, и начать эффективно работать – вот эта задача будет нашего агентства.
Здесь будет создан международный союз русских немцев, это акционерное общество, и под этим акционерным обществом мы будем выстраивать все эти услуги, и разговаривать с регионами, с губернаторами.
Будем слышать их, они должны услышать нас, и те регионы, которые откликнутся, и куда мы поедем – будут по-настоящему регионами опережающего развития. Это будет не на словах, не на бумаге, а на деле. Я уверен, что все люди это увидят, потому что по-другому мы не можем работать.