https://ukraina.ru/20231122/1051213056.html
Петр Скоробогатый: Россия прижала ВСУ в пяти местах, загнала Запад в ловушку, но пропустила мощный удар
Петр Скоробогатый: Россия прижала ВСУ в пяти местах, загнала Запад в ловушку, но пропустила мощный удар - 22.11.2023 Украина.ру
Петр Скоробогатый: Россия прижала ВСУ в пяти местах, загнала Запад в ловушку, но пропустила мощный удар
Ближневосточный кризис уничтожил возможность формирования коалиции Запада и глобального Юга, которые отстаивали бы интересы Украины. Этот альянс разошелся и сломался. И это еще один серьезный фактор, который может подтолкнуть Киев и Запад рассмотреть сценарии мирного разрешения российско-украинского конфликта
2023-11-22T04:00
2023-11-22T04:00
2023-11-22T11:16
интервью
россия
всу
сша
запад
авдеевка
валерий залужный
владимир зеленский
сво
ближний восток
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/05/18/1046539746_55:16:838:457_1920x0_80_0_0_3f2397847eb9e0d0c1d5af1712778aed.jpg
Проблема только в том, что благоприятных сценариев для них, учитывая российскую инициативу на фронте, становится все меньше, считает редактор отдела политики журнала «Монокль» Петр Скоробогатый.Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру— Петр, когда мы месяц назад с вами обсуждали бои за Авдеевку, вы сказали, что потребуется несколько недель, чтобы понять, в чем состоит замысел российского командования в широком смысле этого слова. В чем он состоял? Насколько его удалось реализовать?— Мы сейчас находимся в приятной для нас ситуации, потому что российская армия удерживает инициативу уже больше полутора месяцев, а также наращивает собственные ресурсы для давления на ВСУ по всему фронту. Это вызывает оптимизм. Но это не дает нам повод для преждевременных победных реляций.Противник сохраняет возможности к сопротивлению. С вооружением, включая бронетехнику, у него тоже все в порядке. Да, у Киева есть некоторые проблемы со снарядами и традиционные проблемы с авиацией. Но мобилизация, которая была проведена летом, играет очень важную роль для украинской обороны. Поэтому нам легко не будет.Тем не менее очень хорошо, что российская армия пытается давить сразу в нескольких местах. Я могу выделить сразу пять-шесть точек. Купянск, Авдеевка, Марьинка, Угледар (с попыткой обхода через Новомихайловку) и Запорожское направление.Можно предположить, что мы используем следующую тактику. Мы не сосредотачиваем большое количество ресурсов на той же Авдеевке для прорыва линии фронта. Мы пытаемся давить сразу на нескольких участках для растаскивания войск Украины и их последующего истощения. Тактика та же самая. Просто если раньше мы использовали тактику на истощение в обороне, то теперь пытаемся истощить ВСУ в наступлении.Мы продвигаемся там, где у противника слабые места, и навязываем борьбу, где у него оборона крепкая.Плюс в Авдеевке есть фактор Артемовска — очень важной точки притяжения ВСУ. Да, по военной логике противник должен отводить оттуда войска, но из-за медийной значимости сделать он этого не может. Он подбрасывает войска и на флангах, и в глубине Авдеевки. А мы все лучше и лучше контролируем пути логистики.Таким образом, наличие таких больших и разных направлений для удара раздергает ВСУ и выбьет их резервы. Это главное, что можно отметить с точки зрения стратегии российских войск.— Вы сравнили бои за Авдеевку с боями за Артемовск. Но бои за Артемовск постоянно освещались со всех сторон, а про Авдеевку Минобороны РФ до сих пор вообще ничего не говорит. В этом есть какой-то скрытый смысл?— Вряд ли тут есть какой-то скрытый смысл. С информационным обеспеченьем там все в порядке. Чего-то большего придумывать не нужно. Война сейчас такова, что чем меньше сведений попадает в публичное пространство, тем лучше для сохранности войск. Учитывая наличие дронов, отсутствие безопасного тыла диктует свои правила для информационного сопровождения. Чем меньше кадров и чем меньше новостей, тем меньше потерь.С самого начала российское командование смотрело, как будет протекать сама операция, чтобы не давать повода для излишних победных реляций, но и не формировать упаднических настроений. Эта операция сложная. По стратегическому характеру — это Артемовск. Но тактически она развивается немножко в другом ключе.Сейчас идут большие споры о том, что же лучше: сосредоточить большую группировку для прорыва обороны, резкого обхвата и организации котла, о котором все бредят еще с 2014 года, или продолжить ставку на истощение. Пока мы избрали ставку на истощение, когда Украина будет подтягивать туда как можно больше войск, а мы бы очень аккуратно продвигались.Мы очень аккуратно обеспечиваем фланги и сохраняем штурмовые подразделения. Мы реализуем свое преимущество в воздухе (тяжелых авиабомб) и дронов. Мы пытаемся играть на своих сильных сторонах и беречь людей.— Если в целом оценивать информационную политику России и Украины, то если раньше стороны старались давать как можно больше победных реляций, то сейчас они как будто специально соревнуются в пессимизме. Означает ли это, что дальше они снова будут соревноваться в победных реляциях?— Тут есть очень важная разница. Информационное обеспеченье на Украине поставлено на государственные рельсы. Этим занимаются официальные лица. Но это привело к нескольким значительным тупикам для украинского общества с точки зрения похмелья после завышенных ожиданий после «контрнаступа».А в России информационным обеспеченьем занимается открытый интернет вместе с военблогерами и теми, кто препарирует сведения из открытых источников как им хочется. Если мы попытаемся очистить то, что приходит к нам из интернета, мы поймем, что никакого соревнования нет. Минобороны очень аккуратно подходит к освещению каких-либо операций. Потому что сами операции не предполагают большого числе победных реляций, когда каждый день можно сообщать о занятом населенном пункте.Кстати, не дай бог мы скатимся до уровня Украины, которая каждый день летом сообщала, как ВСУ продвинулись на 200 метров. Потому что потом начнутся претензии, «почему мы это взяли, а вот это не взяли?»Наша стратегия направлена на умеренное давление. Мы отходим там, где сложно, и продвигаемся там, где проще. Это сложно освещать в режиме ежедневных сводок. Лично я стал писать свои обзоры о ситуации на фронте всего раз в две-три недели. Этого достаточно, чтобы подвести предварительные итоги и понять, что будет дальше.— Когда мы говорим о проигрыше России в информационной войне, имеется в виду, что наше общество старается концентрироваться на наших проблемах, а не на хороших новостях с фронта. Нужно ли нам что-то менять здесь?— Мы вообще не участвуем в информационной войне. Можно спорить о том, правильно это или неправильно. Я не знаю, были ли у нас на это ресурсы и научились ли мы чему-то за эти 1,5 года. Мне только ясно, что мы и не пытаемся победить на информационном поле.С точки зрения граждан в тылу, это выглядит тревожно и пугающе. Поэтому пока мы сделали ставку на крепкий тыл, очень спокойный к сообщениям с фронта. Кстати, многие простые люди, кто раньше активно следил за фронтом, вообще перестали читать про СВО. Максимум они могут прочесть общую сводку раз в месяц.В этом есть свои плюсы. Когда стало ясно, что война будет долгой, нам нет смысла держать граждан в состоянии эмоциональной мобилизации. Потому что всегда есть эффект выгорания и усталости от войны. И даже если мы каждый день будем подробно докладывать о боевых действиях, люди же понимают, что они связаны в том числе с нашими потерями.Другое дело, что нужно более внимательно относиться к информационному полю. Недавняя ситуация с фейком о перегруппировке на Днепре, который разошелся из государственных информагентств, — это ужасно. Это большой провал. Такого быть не может и не должно. Почему провал? Потому что у нас должен быть пул источников, к которым люди испытывают высокое доверие. До сих пор таким источником были центральные новостные агентства, которые хотя и опаздывали в освещении каких-то событий, но никогда не позволяли себе искажать информацию.После этого случая надо сто раз задуматься, прежде чем распространять какую-то информацию.Это было очень болезненное поражение в информационной войне, в которой мы не участвуем.— Теперь поговорим о состоянии нашего противника. В ситуации с Зеленским и Залужным обнаруживаются новые повороты, когда окружение Зеленского отрицает эти противоречия, а сам Зеленский недавно намекнул, что если военные будут заниматься политикой, то это для них плохо кончится. Так конфликт между ними есть? Или это большой блеф?— Конфликт между ними действительно есть. Это видно по тому, как окружение Зеленского пытается ослабить военное руководство Украины путем переназначения различных помощников Залужного. Но я пока не знаю, во что он выльется, учитывая наличие фактора внешнего регулятора в лице США. Со своей стороны я могу отметить только один момент.Некоторое время назад на Украине была дискуссия о том, кто же виноват в провале «контрнаступа». Зеленский пытался свалить вину на Залужного. Залужный вроде как отмалчивался, но намекал, что не только в нем проблема. И на США они пытались ответственность переложить, потому что ленд-лиз не заработал так, как надо. Но на самом деле проиграли все. Потому что «контрнаступ» организовывали и украинская власть, и украинские военные, и сами США. И за его провал должна быть коллективная ответственность.Почему-то Залужный остался в стороне от этого процесса. Его образ как непобедимого полководца сохранился. Но это не так. Как главком ВСУ он главный виновник того, что произошло.Вся эта ситуация была безумной. Там было принято столько идиотских решений, что ты не можешь найти этому объяснения. Хотя ты начинаешь в себе копаться и думать: «Ну должно же быть хоть какое-то объяснение, почему Украина в двух местах кидала огромное количество войск просто на убой». Где логика? Найти ее сложно. Следовательно, речь действительно шла о большом количестве ошибок, о которых мы говорили еще до «контрнаступа».Наверное, Киев действительно уверовал в непобедимость западного оружия и свой собственный потенциал после прошлогодних побед. Это следствие тех реляций, которые постоянно звучали по украинскому телевидению. Потому что массовая пропаганда всегда приводит к тому, что те, кто формирует эту пропаганду, тоже начинают в это верить.— Мне почему-то кажется, что на поле боя Украина принципиально ничего менять не будет. Может быть, она только попытается сделать свою пропаганду более зрелой в духе «надо готовиться к долгой войне».— Очевидно, что война выкатывается в 2024 год. Да, есть военно-технические вопросы о том, как Украина будет ее вести. Ей требуются значительные поставки вооружений хотя бы для того, чтобы удержать фронт. Но не менее важно для нее удержать медийный победный тон. Если его не будет, к украинским элитам возникнет масса вопросов.Поэтому для Киева важно удержать Авдеевку. И дело не в том, что ее падение будет означать, что Россия научилась брать крупные укрепрайоны. А в том, что с ее падением ВСУ проиграют третью подряд крупную операцию после Артемовска и «контрнаступа» на Запорожье.По традиции такие вещи Украина будет компенсировать крупными террористическими рейдами. Я бы снова задумался о безопасности Белгородской, Курской и Брянской областей. Может быть, ВСУ решат, что там у нас слабая оборона. Противник сейчас из подготовленных бойцов в тылу формирует наступательные части. Вопрос только в том, где их будут использовать. Такой рейд на «старые» российские регионы мог бы перебить информационный ущерб от потери Авдеевки. И таких операций может быть довольно много.А вот историю с форсированием Днепра я вообще не рассматриваю. Там для Киева все довольно грустно. Понятен замысел, но реализация заставляет желать лучшего.— Будут ли менять Зеленского, если этот победоносный тон не получится удержать?— Это сложно реализовать, учитывая геополитические и внутриполитические реалии. На Зеленском много чего завязано. Его замена по щелчку пальцев на другого человека порвет огромное количество ниточек, связывающих Украину и ее западных спонсоров. Ведь именно люди Зеленского выстраивают оборону страны и сохраняют социально-экономическую стабильность с опорой на Запад.Очень многое будет зависеть от предвыборной кампании в США. Там тоже каждый резкий шаг на внешнеполитической арене может жестко отразиться на рейтингах Байдена. Мы-то все ждем, когда на Зеленского будут давить в плане выхода на мирные соглашения. Точнее, давление есть, но перехода к мирным соглашениям все равно нет.Плюс не надо сбрасывать со счетов самого Зеленского. Он набрал серьезный медийный вес, достаточный для того, чтобы играть в свою игру, которую вынуждены учитывать западные кураторы. Скорее, его могут додавить, чтобы он смог прийти к тому или иному интересному для Запада выводу. Но это совершенно не означает, что принуждение Киева к мирным переговорам будет означать успешность этих переговоров. Пока Россия «морозить» фронт не готова.— Один из европейских политиков недавно заявил, что Россия зря надеется, что Запад отвлечется на ближневосточный или дальневосточный кризис, «мы продолжим поддерживать Украину». Мы действительно пытаемся переждать войну? Или мы можем решить украинский вопрос без оглядки на Запад?— Мы решаем вопрос с Украиной без оглядки на Запад.Да, идет война и гибнут люди. Но Россию пока устраивает такое течение конфликта. Мы постепенно прибираем к рукам инициативу и постепенно формируем потенциал для окончательного разрешения украинского кризиса в наших интересах. Я не знаю, что будет считаться победой в СВО (оккупация всей Украины или ее раздел). Но для гораздо большего количества победных вариаций у нас формируется гораздо больше возможностей и ресурсов.Запад в этом смысле проигрывает.Я бы не стал говорить, что ситуация на Ближнем Востоке скажется на военном потенциале Украины. Они найдут деньги и вооружения. Другое дело, что Запад попал в ловушку собственной пропаганды. Все эти жесткие слова про «мы не допустим поражения Киева и докажем преимущество западного мироустройства» их ограничивают. Они не скажут, что с завтрашнего дня готовы говорить с Россией. Должны сформироваться условия, когда США и Европу будут буквально упрашивать начать мирные переговоры.Ситуация уже меняется. Постепенно в европейских странах снижается процент поддержки украинской кампании. Меняется отношение к распределению налогов в сторону поддержки Киева. Но должна набраться критическая сумма факторов, когда западные лидеры разведут руками и скажут: «Мы готовы были драться до конца. Но мы же зависим от вашего волеизъявления. Вы хотите, чтобы все это закончилось? Мы будем разговаривать».Кстати, ближневосточный кризис уничтожил возможность формирования коалиции Запада и глобального Юга, которые отстаивали бы интересы Украины. Этот альянс разошелся и сломался. И это еще один серьезный фактор, который может подтолкнуть Киев и Запад рассмотреть сценарии мирного разрешения конфликта.Проблема только в том, что благоприятных сценариев для них, учитывая российскую инициативу на фронте, становится все меньше.
https://ukraina.ru/20231012/1050104597.html
https://ukraina.ru/20231121/1051177696.html
https://ukraina.ru/20231121/1051179460.html
https://ukraina.ru/20231117/1051081628.html
https://ukraina.ru/20231115/1051026295.html
россия
сша
запад
авдеевка
ближний восток
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2023
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, россия, всу, сша, запад, авдеевка, валерий залужный, владимир зеленский, сво, ближний восток, спецоперация
Проблема только в том, что благоприятных сценариев для них, учитывая российскую инициативу на фронте, становится все меньше, считает редактор отдела политики журнала «Монокль» Петр Скоробогатый.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
— Петр, когда мы месяц назад с вами обсуждали бои за Авдеевку, вы сказали, что потребуется несколько недель, чтобы понять, в чем состоит замысел российского командования в широком смысле этого слова. В чем он состоял? Насколько его удалось реализовать?
— Мы сейчас находимся в приятной для нас ситуации, потому что российская армия удерживает инициативу уже больше полутора месяцев, а также наращивает собственные ресурсы для давления на ВСУ по всему фронту. Это вызывает оптимизм. Но это не дает нам повод для преждевременных победных реляций.
Противник сохраняет возможности к сопротивлению. С вооружением, включая бронетехнику, у него тоже все в порядке. Да, у Киева есть некоторые проблемы со снарядами и традиционные проблемы с авиацией. Но мобилизация, которая была проведена летом, играет очень важную роль для украинской обороны. Поэтому нам легко не будет.
Тем не менее очень хорошо, что российская армия пытается давить сразу в нескольких местах. Я могу выделить сразу пять-шесть точек. Купянск, Авдеевка, Марьинка, Угледар (с попыткой обхода через Новомихайловку) и Запорожское направление.
Можно предположить, что мы используем следующую тактику. Мы не сосредотачиваем большое количество ресурсов на той же Авдеевке для прорыва линии фронта. Мы пытаемся давить сразу на нескольких участках для растаскивания войск Украины и их последующего истощения. Тактика та же самая. Просто если раньше мы использовали тактику на истощение в обороне, то теперь пытаемся истощить ВСУ в наступлении.
Мы продвигаемся там, где у противника слабые места, и навязываем борьбу, где у него оборона крепкая.
Плюс в Авдеевке есть фактор Артемовска — очень важной точки притяжения ВСУ. Да, по военной логике противник должен отводить оттуда войска, но из-за медийной значимости сделать он этого не может. Он подбрасывает войска и на флангах, и в глубине Авдеевки. А мы все лучше и лучше контролируем пути логистики.
Таким образом, наличие таких больших и разных направлений для удара раздергает ВСУ и выбьет их резервы. Это главное, что можно отметить с точки зрения стратегии российских войск.
— Вы сравнили бои за Авдеевку с боями за Артемовск. Но бои за Артемовск постоянно освещались со всех сторон, а про Авдеевку Минобороны РФ до сих пор вообще ничего не говорит. В этом есть какой-то скрытый смысл?
— Вряд ли тут есть какой-то скрытый смысл. С информационным обеспеченьем там все в порядке. Чего-то большего придумывать не нужно. Война сейчас такова, что чем меньше сведений попадает в публичное пространство, тем лучше для сохранности войск. Учитывая наличие дронов, отсутствие безопасного тыла диктует свои правила для информационного сопровождения. Чем меньше кадров и чем меньше новостей, тем меньше потерь.
С самого начала российское командование смотрело, как будет протекать сама операция, чтобы не давать повода для излишних победных реляций, но и не формировать упаднических настроений. Эта операция сложная. По стратегическому характеру — это Артемовск. Но тактически она развивается немножко в другом ключе.
Сейчас идут большие споры о том, что же лучше: сосредоточить большую группировку для прорыва обороны, резкого обхвата и организации котла, о котором все бредят еще с 2014 года, или продолжить ставку на истощение. Пока мы избрали ставку на истощение, когда Украина будет подтягивать туда как можно больше войск, а мы бы очень аккуратно продвигались.
Мы очень аккуратно обеспечиваем фланги и сохраняем штурмовые подразделения. Мы реализуем свое преимущество в воздухе (тяжелых авиабомб) и дронов. Мы пытаемся играть на своих сильных сторонах и беречь людей.
— Если в целом оценивать информационную политику России и Украины, то если раньше стороны старались давать как можно больше победных реляций, то сейчас они как будто специально соревнуются в пессимизме. Означает ли это, что дальше они снова будут соревноваться в победных реляциях?
— Тут есть очень важная разница. Информационное обеспеченье на Украине поставлено на государственные рельсы. Этим занимаются официальные лица. Но это привело к нескольким значительным тупикам для украинского общества с точки зрения похмелья после завышенных ожиданий после «контрнаступа».
А в России информационным обеспеченьем занимается открытый интернет вместе с военблогерами и теми, кто препарирует сведения из открытых источников как им хочется. Если мы попытаемся очистить то, что приходит к нам из интернета, мы поймем, что никакого соревнования нет. Минобороны очень аккуратно подходит к освещению каких-либо операций. Потому что сами операции не предполагают большого числе победных реляций, когда каждый день можно сообщать о занятом населенном пункте.
Кстати, не дай бог мы скатимся до уровня Украины, которая каждый день летом сообщала, как ВСУ продвинулись на 200 метров. Потому что потом начнутся претензии, «почему мы это взяли, а вот это не взяли?»
Наша стратегия направлена на умеренное давление. Мы отходим там, где сложно, и продвигаемся там, где проще. Это сложно освещать в режиме ежедневных сводок. Лично я стал писать свои обзоры о ситуации на фронте всего раз в две-три недели. Этого достаточно, чтобы подвести предварительные итоги и понять, что будет дальше.
— Когда мы говорим о проигрыше России в информационной войне, имеется в виду, что наше общество старается концентрироваться на наших проблемах, а не на хороших новостях с фронта. Нужно ли нам что-то менять здесь?
— Мы вообще не участвуем в информационной войне. Можно спорить о том, правильно это или неправильно. Я не знаю, были ли у нас на это ресурсы и научились ли мы чему-то за эти 1,5 года. Мне только ясно, что мы и не пытаемся победить на информационном поле.
С точки зрения граждан в тылу, это выглядит тревожно и пугающе. Поэтому пока мы сделали ставку на крепкий тыл, очень спокойный к сообщениям с фронта. Кстати, многие простые люди, кто раньше активно следил за фронтом, вообще перестали читать про СВО. Максимум они могут прочесть общую сводку раз в месяц.
В этом есть свои плюсы. Когда стало ясно, что война будет долгой, нам нет смысла держать граждан в состоянии эмоциональной мобилизации. Потому что всегда есть эффект выгорания и усталости от войны. И даже если мы каждый день будем подробно докладывать о боевых действиях, люди же понимают, что они связаны в том числе с нашими потерями.
Другое дело, что нужно более внимательно относиться к информационному полю. Недавняя ситуация с фейком о перегруппировке на Днепре, который разошелся из государственных информагентств, — это ужасно. Это большой провал. Такого быть не может и не должно. Почему провал? Потому что у нас должен быть пул источников, к которым люди испытывают высокое доверие. До сих пор таким источником были центральные новостные агентства, которые хотя и опаздывали в освещении каких-то событий, но никогда не позволяли себе искажать информацию.
После этого случая надо сто раз задуматься, прежде чем распространять какую-то информацию.
Это было очень болезненное поражение в информационной войне, в которой мы не участвуем.
— Теперь поговорим о состоянии нашего противника. В ситуации с Зеленским и Залужным обнаруживаются новые повороты, когда окружение Зеленского отрицает эти противоречия, а сам Зеленский недавно намекнул, что если военные будут заниматься политикой, то это для них плохо кончится. Так конфликт между ними есть? Или это большой блеф? — Конфликт между ними действительно есть. Это видно по тому, как окружение Зеленского пытается ослабить военное руководство Украины путем переназначения различных помощников Залужного. Но я пока не знаю, во что он выльется, учитывая наличие фактора внешнего регулятора в лице США. Со своей стороны я могу отметить только один момент.
Некоторое время назад на Украине была дискуссия о том, кто же виноват в провале «контрнаступа». Зеленский пытался свалить вину на Залужного. Залужный вроде как отмалчивался, но намекал, что не только в нем проблема. И на США они пытались ответственность переложить, потому что ленд-лиз не заработал так, как надо. Но на самом деле проиграли все. Потому что «контрнаступ» организовывали и украинская власть, и украинские военные, и сами США. И за его провал должна быть коллективная ответственность.
Почему-то Залужный остался в стороне от этого процесса. Его образ как непобедимого полководца сохранился. Но это не так. Как главком ВСУ он главный виновник того, что произошло.
Вся эта ситуация была безумной. Там было принято столько идиотских решений, что ты не можешь найти этому объяснения. Хотя ты начинаешь в себе копаться и думать: «Ну должно же быть хоть какое-то объяснение, почему Украина в двух местах кидала огромное количество войск просто на убой». Где логика? Найти ее сложно. Следовательно, речь действительно шла о большом количестве ошибок, о которых мы говорили еще до «контрнаступа».
Наверное, Киев действительно уверовал в непобедимость западного оружия и свой собственный потенциал после прошлогодних побед. Это следствие тех реляций, которые постоянно звучали по украинскому телевидению. Потому что массовая пропаганда всегда приводит к тому, что те, кто формирует эту пропаганду, тоже начинают в это верить.
— Мне почему-то кажется, что на поле боя Украина принципиально ничего менять не будет. Может быть, она только попытается сделать свою пропаганду более зрелой в духе «надо готовиться к долгой войне».
— Очевидно, что война выкатывается в 2024 год. Да, есть военно-технические вопросы о том, как Украина будет ее вести. Ей требуются значительные поставки вооружений хотя бы для того, чтобы удержать фронт. Но не менее важно для нее удержать медийный победный тон. Если его не будет, к украинским элитам возникнет масса вопросов.
Поэтому для Киева важно удержать Авдеевку. И дело не в том, что ее падение будет означать, что Россия научилась брать крупные укрепрайоны. А в том, что с ее падением ВСУ проиграют третью подряд крупную операцию после Артемовска и «контрнаступа» на Запорожье.
По традиции такие вещи Украина будет компенсировать крупными террористическими рейдами. Я бы снова задумался о безопасности Белгородской, Курской и Брянской областей. Может быть, ВСУ решат, что там у нас слабая оборона. Противник сейчас из подготовленных бойцов в тылу формирует наступательные части. Вопрос только в том, где их будут использовать. Такой рейд на «старые» российские регионы мог бы перебить информационный ущерб от потери Авдеевки. И таких операций может быть довольно много.
А вот историю с форсированием Днепра я вообще не рассматриваю. Там для Киева все довольно грустно. Понятен замысел, но реализация заставляет желать лучшего.
— Будут ли менять Зеленского, если этот победоносный тон не получится удержать?
— Это сложно реализовать, учитывая геополитические и внутриполитические реалии. На Зеленском много чего завязано. Его замена по щелчку пальцев на другого человека порвет огромное количество ниточек, связывающих Украину и ее западных спонсоров. Ведь именно люди Зеленского выстраивают оборону страны и сохраняют социально-экономическую стабильность с опорой на Запад.
Очень многое будет зависеть от предвыборной кампании в США. Там тоже каждый резкий шаг на внешнеполитической арене может жестко отразиться на рейтингах Байдена. Мы-то все ждем, когда на Зеленского будут давить в плане выхода на мирные соглашения. Точнее, давление есть, но перехода к мирным соглашениям все равно нет.
Плюс не надо сбрасывать со счетов самого Зеленского. Он набрал серьезный медийный вес, достаточный для того, чтобы играть в свою игру, которую вынуждены учитывать западные кураторы. Скорее, его могут додавить, чтобы он смог прийти к тому или иному интересному для Запада выводу. Но это совершенно не означает, что принуждение Киева к мирным переговорам будет означать успешность этих переговоров. Пока Россия «морозить» фронт не готова.
— Один из европейских политиков недавно заявил, что Россия зря надеется, что Запад отвлечется на ближневосточный или дальневосточный кризис, «мы продолжим поддерживать Украину». Мы действительно пытаемся переждать войну? Или мы можем решить украинский вопрос без оглядки на Запад?
— Мы решаем вопрос с Украиной без оглядки на Запад.
Да, идет война и гибнут люди. Но Россию пока устраивает такое течение конфликта. Мы постепенно прибираем к рукам инициативу и постепенно формируем потенциал для окончательного разрешения украинского кризиса в наших интересах. Я не знаю, что будет считаться победой в СВО (оккупация всей Украины или ее раздел). Но для гораздо большего количества победных вариаций у нас формируется гораздо больше возможностей и ресурсов.
Запад в этом смысле проигрывает.
Я бы не стал говорить, что ситуация на Ближнем Востоке скажется на военном потенциале Украины. Они найдут деньги и вооружения. Другое дело, что Запад попал в ловушку собственной пропаганды. Все эти жесткие слова про «мы не допустим поражения Киева и докажем преимущество западного мироустройства» их ограничивают. Они не скажут, что с завтрашнего дня готовы говорить с Россией. Должны сформироваться условия, когда США и Европу будут буквально упрашивать начать мирные переговоры.
Ситуация уже меняется. Постепенно в европейских странах снижается процент поддержки украинской кампании. Меняется отношение к распределению налогов в сторону поддержки Киева. Но должна набраться критическая сумма факторов, когда западные лидеры разведут руками и скажут: «Мы готовы были драться до конца. Но мы же зависим от вашего волеизъявления. Вы хотите, чтобы все это закончилось? Мы будем разговаривать».
Кстати, ближневосточный кризис уничтожил возможность формирования коалиции Запада и глобального Юга, которые отстаивали бы интересы Украины. Этот альянс разошелся и сломался. И это еще один серьезный фактор, который может подтолкнуть Киев и Запад рассмотреть сценарии мирного разрешения конфликта.
Проблема только в том, что благоприятных сценариев для них, учитывая российскую инициативу на фронте, становится все меньше.
