К истории вопроса
Автор рецензии на «Крым. Реалии», украинский экс-дипломат Александр Левченко, сходу вступает в бой с российской профессурой на тему, кого считать «крымским народом». И тут же совершает ошибку первокурсника, перепутав «народ как этническую общность» (татары, греки, готы) и «народ как нацию», то есть общность гражданскую. Если россияне, как пример «народа-нации», вряд ли устроят дипломата-обличителя, то пусть он вспомнит «We're the people» американского народа и попробует посчитать, сколько безымянных этносов сплавлено в этом котле.
Еще раз, для ясности: референдум с точки зрения международного права является единственным полностью легитимным способом самоопределения народов. В 2014 году крымский народ самоопределился в качестве такового в рамках Республики Крым и города Севастополя, а также в рамках этого волеизъявления присоединился к Российской Федерации.
Самоопределение, надо отметить, вообще не требует акцентирования какой-либо прошлой этнической принадлежности, в нем народ обретает новую идентичность. Например, как в «косовском прецеденте», про который автор не мог не слышать, будучи посланником в Боснии и Герцеговине в 2010-2017 гг., Косово ведь тоже включает в себя много народов, уничтоженных и «слитых». Вот теперь и «понаехавшие» афганцы станут частью косовского народа…
Кстати, недавний украинский закон о коренных (автохтонных) народах тоже не содержит упоминаний о греках, скифах и таврах. Исключительно караимы, крымчаки и крымские татары. Что, возможно, совсем и не комплимент, ведь синоним автохтона — «туземец», «абориген».
Что же гласит туземная наука о политике и международных отношениях? Упоминается «тысячелетие с Вселенским, а не Московским патриархатом». Кафедра митрополита Руси была перенесена в Москву из Владимира в 1326, то есть в XIV веке. Но Киевской Руси (даже если, вопреки исторической правде, считать ее «украинским государством») в начале IV века быть никак не могло. А признание греков и православных готов «автохтонными» (в украинской логике) народами Крыма поставит под сомнение права на данную территорию прежде всего своих украинцев.
Более того, сами по себе предки сегодняшних украинских «автохтонов» — тоже часть «страшной» Московии и Российской империи. Не было Украины без Москвы, как не может быть Окраины без Центра; «украины» и их воинственные народы играют, как правило, важную роль в продвижении лимеса (подвижной границы) империй. Единственная беда — они иногда путают берега: начинают продвигать вспять границы конкурирующих империй.
Что касается крымских христиан, то их переселение в Приазовье можно считать преследованием и депортацией только при полном невежестве относительно целей российской внешней политики при Екатерине II. Защита христиан, тем более православных греков, была для нее постоянным приоритетом. Переселение произошло по просьбе самих христиан в ответ на притеснения со стороны мусульман. 17 июля 1778 г. появилось официальное обращение лидеров крымских христиан во главе с митрополитом Игнатием к российскому правительству с просьбой принять их в российское подданство и позволить переселиться в пределы империи. Это тот самый митрополит, митрополия которого, по словам Александра Левченко, была уничтожена Российской империей. Это примерно то же самое, как считать эвакуацию папанинцев со льдины уничтожением их лагеря, или эвакуацию людей из города Припять — уничтожением Чернобыльской АЭС.
Таким образом, ответ Левченко на монографию «Право крымчан на самоопределение» представляет собой не только невежественную и/или нечистоплотную попытку в очередной раз исказить историю не в пользу Российской Империи, но и обелить антихристианскую деятельность Османской империи и Крымского ханства.
«Юридическая смерть» и реальная жизнь
Далее А. Левченко вспоминает, как он продвигал В. Константинова «при Украине». А это уже говорит не только о пробелах в историческом образовании, но и о политической недальновидности пана Левченко и Ко (то есть Левченко, Ющенко и т.п.). И абсолютно не свидетельствует о том, что украинская власть в своих намерениях была чиста: отлично известны предыдущие попытки сократить сферу применения русского языка при Ющенко или меры по «украинизации» Севастополя.
Далее экс-дипломат пытается оспорить заявленную Константиновым «юридическую смерть» Украины после бегства Януковича. Контраргументация строится на соблюдении процедуры временной передачи власти спикеру парламента, но проголосованный Радой спикер (А. Турчинов) был одним из лидеров переворота, то есть нарушителем Конституции, на которую и опирается процедура передачи власти. Увязка «юридической смерти» государства с закрытием иностранных посольств отражает лишь профессиональную деформацию автора. Искушенный читатель знает, что дипломаты до последнего стараются продолжать свою работу, а мутная среда несостоятельного государства дает им огромные возможности для профессиональной деятельности (в особенности это касается тех стран, которые участвовали в организации переворота).
Тем не менее, «юридическая смерть» — термин действительно дискуссионный. Однако в устах Константинова он и не обязан звучать научно: речь идет о политически заостренной, полемической оценке. Глава Госсовета Республики Крым имеет в виду нелегитимность и неправоспособность нового украинского правительства, в частности, отвечать по своим финансовым обязательствам, выполнять Минские соглашения, защищать национальные и языковые меньшинства. А главное — контролировать свою территорию, которая является существенным признаком государства (в московских вузах этому учат на первом курсе, в рамках теории государства и права).
Абзац о давешнем голосовании крымских депутатов за суверенитет Украины не выдерживает критики: крымчане, включая тогдашнего лидера «Русского блока» и нынешнего сенатора С. Цекова, и сейчас не против суверенитета Украины, вопрос только, в каких границах. «Декларация о Независимости Украины», принятая в августе 1991 года, весьма сомнительна — Верховная Рада не была на тот момент правомочна принимать легитимные решения о суверенитете. Независимость Украины закреплена «Беловежскими соглашениями», которые сами по себе нелегитимны, а главное — не содержат никаких указаний на то, в каких границах признается территориальная целостность этой страны.
Здесь и далее автор в косовском стиле отдает предпочтение голосованию в «представительных» (о сомнениях в представительности Рад разного созыва речь пойдет ниже) органах власти по отношению к референдумам. Вновь приходится напоминать прописные государствоведческие истины: референдум обладает статусом высшей формы волеизъявления народа. Опять же, дипломатам государства с таким незначительным опытом государственности не знать этого простительно.
Сказанное дезавуирует и следующие два пассажа Александра Левченко — что «Русский блок» набирал менее 2% на выборах в Раду, а народного мэра Алексея Чалого таковым избрал «митинг народной воли». Первое обстоятельство говорит лишь о том, что пророссийская повестка была в целом освоена Партией Регионов, а несистемное русское движение по большей части уже находилось в «подполье». Опять же, уровень доверия к выборам в Раду был основательно подорван первым «оранжевым майданом». В любом случае, соотнесение процентов за «Русский блок» с уровнем поддержки самоопределения крымского народа сродни сравнению уровня поддержки дивизии СС «Галичина» в Советском Союзе и уровнем лояльности граждан Украины ее суверенитету в нынешнем виде.
«Митинг народной воли», при всем его историческом величии, действительно не мог обладать правом избрания мэра. Но он и не был окончательной формой принятия решения о суверенитете и формировании органов власти — их опять же принимали на референдуме и последующих голосованиях всех уровней (ни одно из них не было протестным). Результаты референдума полностью совпадают с мнением крымчан начала 1990-х, а А. Чалый в дальнейшем самоустранился от власти.
И раз уж автор рецензии заговорил о Севастополе, в русской принадлежности которого может сомневаться только очень отчаянный человек, напомним, что этот город при Украине вообще политического представительства не имел (первый в его истории всенародно избранный губернатор С. Меняйло появился уже при «имперско-авторитарной» России). А для общей эрудиции профессору Левченко надо напомнить о традициях русской городской непосредственной демократии. Например, она имела весьма развитые формы в Великом Новгороде, откуда русский князь Олег пришел захватывать древний Киев.
Освободительная «оккупация»
Идем далее: любой крымчанин знает, что из населенных татарами районов Крыма 26 февраля выдвинулись исламские экстремисты, после чего в Симферополе и в степной части Крыма районы их базирования были блокированы пророссийскими силами. Приводимое автором обращение «к телевизору» — это прямо-таки шедевр логики эпохи фейк-ньюс. С тем же основанием можно утверждать, что «активистов майдана» расстреливали лично подконтрольные В. Януковичу телохранители, а В. Зеленский был успешным президентом еще во время, когда снимался в сериале «Слуга народа».
Идеалистические страдания Левченко, что Россия применила силу в Крыму (а авторы сборника «Право крымчан на самоопределение» это «цинично подтверждают») мы неожиданно склонны поддержать, но с оговоркой. Эта сила была, есть и будет направлена против той части украинского народа, которая ошибочно полагает себя какой-то «высшей» по отношению к другим народам нацией. Фанатичная этническая идентификация является свидетельством государственной незрелости, как и гоп-нацизм представителей аграрных и деиндустриализированных районов Украины. Да, Россия применила и будет применять против таких силу. «Мы эту нечисть будем рвать и гнать, до логова, до самого Берлина».
Далее «мемуары дипломата» вновь напоминают нам о мнимом попрании украинского законодательства при назначении референдума. Повторим и мы: конституционное законодательство Украины в тот момент нельзя признавать действующим, так как имел место государственный переворот. Очередной штамп про «дула российских автоматов» опровергнут многочисленными свидетелями. Столь значительная популярность этого фейка в украинском политическом дискурсе вызвана тем, что именно дулами привыкли общаться со своими «неправильными» согражданами на Донбассе власти нашего соседа «с краю».
Есть такое понятие, как «баланс сил». Теоретически, украинские дипломаты должны изучать его на первом-втором, максимум, третьем курсе международных отношений. После его усвоения на хрестоматийных исторических примерах становится понятно, что угрозы безопасности растут в результате избыточного вооружения одной из сторон. Когда же появляется противовес, угроза безопасности снижается. Именно продвижением НАТО в Черноморском регионе (которому крымчане стихийно противостояли еще при Украине) вызвана ответная реакция России.
Известна и ситуация с водой: ее недостаток в Крыму вызван перекрытием Крымского канала со стороны Украины. Это акция совершенно варварская — именно разрушением водоносных путей знаменовались еще набеги дикарей на аграрные империи Междуречья. Подсказка украинским историкам: не здесь ли стоит искать неандертальские следы «древних укров»?
«Разочарование» крымчан, безусловно, имеет место — пришлось оценить истинные размеры бедствия. Восстановление Крыма после более чем 20-летней украинской зимы займет едва ли меньше тех же 20-25 лет. Была нарушена экология прибрежной полосы, побережье застроено убогими хатами и нелепыми новостройками, вместо дорог — чумацкие шляхи посреди степей, аэропорт был как в «уездном городе N». И заброшенные футуристические советские объекты, словно летающие тарелки, приземлившиеся на хуторе близ Диканьки.
Но если бы Крым остался на Украине, крымчан ждало бы разочарование куда большее, сравнимое лишь с сегодняшним мироощущением жителей Донбасса. Как известно, Украину покинули не только крымчане или желают покинуть жители ЛДНР. Из этой страны в государства дальнего и ближнего зарубежья за годы «независимости» уехали (или просто вымерли на месте) не менее 10 миллионов человек.
Вместо эпилога
Недавно президент Зеленский, говоря о якобы неудачном воссоединении Крыма с Россией, заявил, что любовь нельзя оккупировать. «Оккупация» и «экспансионистские амбиции» России — это нафталиновые русофобские штампы, показывающие истинное отношение украинских политиков к крымскому народу, дескать, его можно забрать, вернуть, продать китайцам, туркам и т. д. Но есть воля и самоопределение крымчан. Это их историческая экспансия, они охватили Россию своими объятиями. А вас Крым не любит, и поэтому вам его не вернуть, пан Зе.
И о «Крымской платформе». Пусть она будет — надо же чем-то занять бывших дипломатов. Крыма нет, государство не состоялось, поезд ушел. Пусть упражняются на платформе, развлекают западных пассажиров… Вокзальная дипломатия.
