- Светлана, как ты познакомилась с Арестовичем? В каком году это было? И где?
— Это было в 1999 году в Киеве. Мы вместе учились на русском курсе в Университете театра, кино и телевидения. Но Алексей Арестович проучился всего полгода. Потом ушёл, так как был очень амбициозным и в рамках курса ему было тесно.
- Какое впечатление он произвел на тебя и на твоих однокурсников? Вспомни, какие-то особенности поведения, характера, привычки? Нравился ли он девочкам? Какие-то примечательные истории были ли с ним связаны?
— Очень приятное впечатление. Он был самый умный на курсе, самый эрудированный, это точно. И самый высокий.
Девочкам нравился, но надо сказать, что ему было с нами, очевидно, не о чем говорить. Он был и старше нас всех.
Однажды он в ссоре заступился за меня. Я вспылила из-за какой-то глупости, сказанной однокурсницами о предмете "философия". Алексей поддержал меня, выступив против всего коллектива. Я это запомнила и очень ему благодарна.
- Что значит он был амбициозным, и «ему было тесно»? В чем это проявлялось? В чем была видна его эрудиция?
— Уже тогда у Алексея был какой-то свой бизнес, а за плечами — высшее образование. Он блестяще знал английский и работал переводчиком. Был начитан. О какой бы книге ни заговорили — он её читал.
До поступления в наш ВУЗ он играл в любительской театральной студии. Можно сказать, что у него были другие планы, более грандиозные. Это было заметно, хотя он не распространялся о них. Он не был "как на ладони", скорее "себе на уме".
- Кстати, а студенты русского курса как-то отличались от тех, кто шел на украинское отделение? Какая у них была мотивация идти именно на русский? Может, это определялось как-то политически?
— Какая-то нелюбовь к шароварщине да, наблюдалась. Но, кроме всего прочего, курс считался элитным. Правильно говорить именно по-русски обучали только там, что для нас, обладателей южнорусского акцента, было очень актуально, если человек стремился вырваться из киевского хутора.
- Кто Арестович был по убеждениям? Говорили ли вы о политике?
— Мы не говорили тогда о политике. Наверняка у него уже были убеждения, так как он был старше. Мы ещё были "сырые".
Но нашему курсу повезло: мало того, что мы изучали русскую речь, учились на русском языке, так у нас ещё были шикарные преподаватели. Наш худрук Николай Рушковский прошел всю войну на "катюшах", и он был человеком Русского мира, абсолютно. Он нас так и учил. Он нас воспитывал, много разговаривал. Этот русский курс тогда набирался раз в четыре года. Я считаю, что вытянула счастливый билет!
Но Алексей, конечно, ушел, очень рано, спустя всего полгода.
- Виделись ли вы после его ухода?
— После мы пару раз встречались. Я радовалась за него: ему удалось сделать операцию на глазах — он стал хорошо видеть, и это для него было открытие.
В общем, то, что мы сейчас по разные стороны баррикад, меня огорчает невероятно.
Мне просто не верится.
Но это и есть — гражданская война.
- А как ты относишься к его идее переименовать Украину в Русь-Украину?
— Я иногда смотрю выступления и твиты Алексея, хоть мне этого и не хочется. Но информационное пространство и его известность, увы, не оставляют шанса.
Помню его знаменитый "каминг аут": "Я вам врал четыре года " — о том, что бессмысленно строить в XXI веке моноэтническое государство, националистическими идеями не сплотить такую страну как Украина.
Тогда я, в общем, поняла, в каком русле мыслит Алексей. Увидела, как ему тесно в этой вышиваночно-мовной сельской местности.
По поводу некоторых его заявлений: честно, я уверена, что с его интеллектом это не более чем стёб, игра, в которую он вынуждено или добровольно играет.
