В принципе, вопрос освобождения Украины от режима, пришедшего к власти в результате антиконституционного переворота 2014 года, является актуальнейшим вопросом не только российской внешней политики, но и существования самого украинского государства: семь лет — вполне достаточный срок, чтобы убедиться в экономической неэффективности, антинародности и недемократичности постмайданной власти.
Все это явствует как из экономических показателей (в основной части своей так и не достигших показателей далеко не самого благополучного 2013 года), так и из тотального политического подавления — засилья цензуры, практики разнообразных «черных списков», запретов на деятельность многих политических сил и партий левой ориентации, официального прославления нацистских преступников, уличного террора ультраправых группировок (которым вдобавок покровительствует режим).
К этому надо добавить принимающее форму планомерного этноцида угнетение различных национальностей, которых лишили права на образование на родном языке, чья историческая память подвергается сознательному попранию, а каноническая Церковь — унижению и политическому давлению.
Ориентированная на архаичные практики дремучего национализма времен Петлюры, Донцова, Бандеры, политика майданного режима делает вопросы национально-освободительной борьбы с ним все более актуальными. Чем сильнее генерируемое ультранационалистическими элементами угнетение народов Украины, тем шире социальная база протестного движения. Сегодня даже некоторые сторонники «революции достоинства», вроде Геннадия Балашова, публично заявляют о неприемлемости националистических экспериментов над русскоязычным населением.
Если энциклопедическое определение национально-освободительной борьбы подвести под конкретные условия постмайданной Украины, то это борьба угнетенных народов, направленная против действующего марионеточного режима, за восстановление и защиту их права на свободное экономическое и культурное развитие.
Целый ряд дискриминационных законов (в частности, «Об образовании») превратил Украину в государство национального угнетения — вдобавок культивирующее фашистские «ценности», глубоко чуждые большинству ее населения (например, прославление пронацистских коллаборантов). На фоне падающего уровня жизни и уничтожения национальной экономики это даёт основу для разворачивания национально-освободительного движения против майданного режима.
Как показывает мировая практика, подобное движение может принимать различные формы, вплоть до вооруженной борьбы. Но в данном случае мы рассматриваем исключительно мирный сценарий. Классическим примером ненасильственного сопротивления режиму считается учение Махатмы Ганди, однако надо признать, что во многом это слишком долгий, часто неэффективный путь сопротивления, и к Украине он вряд ли применим. В то же время его инструментарий, развитый и детализированный Джином Шарпом, остается вполне актуальным.
Необходимо вернуться к идее создания центра принятия решений вне Украины — условного «правительства в изгнании», которое, опираясь на многочисленные землячества, сможет вплотную заняться донесением смысла, тактики и перспективы национально-освободительного движения — через социальные сети, альтернативные СМИ, «пропаганду шепотом» и другие формы получения мобилизующей информации населением. Что, впрочем, не исключает иных явных и неявных возможностей освободительной борьбы, включая сотрудничество с оставшейся на Украине оппозицией.
Экономическое исчерпание возможностей режима, его безумная внешняя и внутренняя политика, вводимые им дискриминационные законы формируют широкую социальную базу для сопротивления. Эту возможность необходимо использовать ради освобождения Украины и восстановления на ее территории Конституционного строя.
