Заколачивают
Белоруссия находится на грани серьезной политической трансформации. Эксперты до сих пор спорят о том, что представляла из себя история с посадкой самолета RyanAir и арестом Романа Протасевича — случайностью, операцией белорусских спецслужб или все-таки провокацией их западных коллег — однако сходятся в одном. Главным бенефициаром от того, что произошло и еще произойдет станет Россия.
После белорусских президентских выборов в 2020 году Евросоюз вел себя очень аккуратно. Целый ряд экспертов и политиков призывали не наказывать сильно Александра Лукашенко и не вводить против него серьезные санкции, дабы не толкать в объятья Москвы. Сейчас же, после инцидента с RyanAir, эти голоса потонули в гуле негодования.
«Всплеск эмоций» Европы (как назвал истерическую реакцию ЕС на посадку борта Владимир Путин) уже трансформировался в запрет на авиасообщение Белоруссии со странами Евросоюза. И это лишь первый пакет санкций — в ближайшее время Брюссель намерен ввести ограничительные бизнесы против ряда белорусских компаний. А значит европейская дверь белорусской многовекторности (под этим термином в Минске понимали использование связей с ЕС для давления на Россию в плане получения каких-то бонусов — и наоборот) не просто закрывается, а еще и заколачивается досками со стороны самого Евросоюза.
Открыть ее Лукашенко уже вряд ли сможет, создать другие равнозначные России двери (например, с Китаем, о выстраивании особых отношений с которыми сейчас говорят многие белорусские политики) тоже. В то же время сейчас Белоруссии как никогда нужна российская поддержка — прежде всего экономическая.
Чем больше будет европейских санкций, чем сильнее будет давление на белорусские компании, чем болезненнее для них будет отрезание от европейского рынка, тем сильнее они будут зависеть от рынка российского. По сути, Минск вынужден отказываться от экономической диверсификации и переориентировать свою экономику на Россию (ну или, как в Белоруссии сейчас говорят, на Евразию). Ну и заодно от диверсификации политической. Выступая перед своими парламентариями, Александр Лукашенко обозначил новый внешнеполитический курс страны — она превращается из моста между Востоком и Западом в самый западный форпост Евразии.
Решение правильное и давно назревшее. Пытаясь играть на российско-западных противоречиях и зарабатывать на них Лукашенко забывал, что он и выстроенная им в Белоруссии власть для всех антироссийских сил такой же враг, как и сама Россия. А поскольку наши западные соседи забыли, что такое толерантность на самом деле, они не признают право других жить по иным, незападным моделям. Любая политика Европы в отношении Лукашенко ставит одну единственнную конечную цель — смену режима и переформатирование белорусской государственности по образцу украинской. И в Москве (которая до недавнего времени вынуждена была бороться с майданным поветрием в одиночку, за себя и за братьев сябров) очень рады, что наконец-то Лукашенко присоединится к России в этой борьбе.
Равноправны, но не равнозначны
Однако проблема в том, что пока Александр Григорьевич лишь выразил готовность присоединиться. Условия присоединения еще в процессе обсуждения — оно проходило на встрече двух президентов в Сочи 28 мая и, скорее всего, продолжится после встречи. И обсуждение это непростое по двум причинам. Одна — рациональная, вторая — не очень.
Рациональная заключается в том, что белорусские соседи будут торговаться до последнего, пытаясь получить максимально комфортные для них условия интеграции. Это нормально — любые переговоры есть по сути большое торжище, где одно обменивается на другое. Главное, чтобы процесс торга не проходил в атмосфере скандалов и громких возмущений Лукашенко (как он всегда это делает в случае, если Кремль не идет ему на уступки). Сейчас не время и не место для такой переговорной тактике.
Что же касается иррациональной причины, то для эффективной и успешной российско-белорусской интеграции белорусские элиты и экспертное сообщество должны понять и признать несколько даже не тезисов, а аксиом.
Во-первых, в рамках интеграции Россия и Белоруссия всегда будут равноправными участниками, но никогда не станут участниками равнозначными. Страны несопоставимы по всем возможным параметрам, начиная от размеров экономики и заканчивая численностью населения. А значит, например, в союзном парламенте нет и не может быть равного количества депутатов от Белоруссии и России — иначе получается, что голос одного белоруса будет равен голосам 15 россиян. Можно создать какие-то компенсационные механизмы, которые позволят белорусской стороне ветировать ряд интеграционных вопросов, но нельзя искусственно натягивать равнозначность.
Во-вторых, в рамках интеграции Белоруссия обязана будет синхронизировать свою внешнюю политику с российской. Никто не требует от Батьки отправлять войска в Сирию, но Крым он должен признать. Когда я, будучи в Минске, предложил идею организовать рейсы Минск-Симферополь, близкий к администрации белорусского президента эксперт Петр Петровский (автор известного фейка о захваченных в Минске сотрудниках российского ГРУ) сразу же заявил, что сначала Москва должна пойти на уступки по нефти. То есть дать белорусской стороне новые субсидии за то, что белорусская сторона ответит Европе и Украине на их хамство в отношении Минска.
И в этом третья, самая важная аксиома, которую должен понять Минск. Белоруссия — важный партнер для России, небезразличная для нас страна. Мы хотим и готовы интегрироваться. Однако в то же самое время белорусские власти и экспертное сообщество не должны переоценивать собственную важность в российских геополитических раскладах.
История взаимодействия Минска и Москвы отнюдь не безоблачна — Александр Лукашенко сделал все для того, чтобы его в Москве не рассматривали как надежного партнера и безусловного союзника. Проблема даже не во взятии в заложники трех десятков россиян и обвинениях Москвы в попытке сменить режим (озвученных Батькой летом прошлого года), а в многолетней практике белорусского многовекторного шантажа и постоянного вынесения сора из переговорной избы в публичную плоскость.
Все это нужно сейчас исправлять и улучшать. А не торговаться за Крым и не демонстрировать равнозначность.
