При этом Куйбышевский районный суд Запорожской области, демонстрируя полное пренебрежение к подсудимому и юриспруденции, снова нарушает все мыслимые законы.
Все заболели
Однако незнакомство с делом чудесным образом не помешало оказаться на его столе ходатайству о продлении меры пресечения, которое он собирался зачитывать. Совершенно очевидно, что это то же ходатайство, которое читают уже не первый год, меняя только дату. Тем не менее, если прокурор не готов к заседанию, то он не готов и к продлению меры — УПК требует при этом доказывать обоснованность обвинения и риски.
Да, этого никто никогда не делает, нарушая закон, но требование такое есть. Поэтому адвокаты добились у очень раздраженного невозможностью продления содержания под стражей прямо сейчас судьи переноса заседания на неделю, до 2 декабря, чтобы прокурор ознакомился с делом. 5-го истекал срок меры пресечения.
В суде Татаринцеву стало плохо. Судья Малеванный запретил присутствовавшему в зале врачу-эндокринологу, который должен был выступить в качестве эксперта, осмотреть больного. Адвокат Владимир Ляпин добился вызова скорой. Оказалось, что сахар в крови больного диабетом Татаринцева подскочил до 20-ти пунктов и сильно поднялось давление. У фельдшера скорой от сахара ничего нет, нужна госпитализация, но никто на это не идет. Татаринцева увозят в СИЗО. Начмед на больничном, есть только медсестры. Никакой помощи Андрею не оказывают. Через несколько дней он чувствует, что простудился. Лекарств от простуды ему не предоставляют, не говоря уже о проверке на ковид. Тем временем Татаринцеву становится все хуже и хуже.
Об удивительных событиях 2 декабря мы узнали позже со слов самого Татаринцева, который передал нам информацию через адвоката.
Вызвали врача из Центра охраны здоровья Минюста для проведения ПЦР-теста и адвоката. У адвоката Вадима Кравцова пропало обоняние и проявились другие симптомы коронавируса, он никуда ехать не может. Уже тоже плохо чувствующий себя адвокат Ляпин позвонил мне сказать о том, что поездка в суд отменяется, и помчался в СИЗО.
— У Андрея температура 37,5, сахар 22,5 (то есть в 2,5 раза выше нормы — Ред.), давление — 165/100, — говорил он в трубку осипшим, нездоровым голосом. — Конвой прибыл, но отменили этап, сказали, что будет Скайп. Сейчас в санчасти, требую тест и жду, чтобы внесли данные в карточку. Поймал дежурную медсестру, у неё конец смены, и больше в санчасти никого не будет ни сегодня, ни завтра! Все заболели!
Больных нет
Пока адвокат сидел в санчасти СИЗО, судьи лихорадочно думали, что им делать.
— Скайп-конференцию с судом назначили на 14:30, — рассказал потом Татаринцев. — На заседание привлекли бесплатного адвоката. Я не хотел даже выходить к компьютеру, но администрация попросила выйти хотя бы ненадолго и сказать, что мне плохо. Ну я вышел буквально на 2 секунды, объяснил, что не могу принимать участие в заседании в связи с плохим состоянием здоровья. В конце концов, назначьте мне нормальное лечение, проведите все, что должны, и будем дальше судиться. Затем развернулся и ушел в санчасть.
В санчасти Андрея уже ждали врач из Центра охраны здоровья и прокурор по надзору, которого прислали убедиться, что у заключенного действительно высокий сахар, температура, давление и другие ковидные симптомы.
В полуобморочном состоянии Андрей пытался доказывать очевидные вещи тем, кому это совершенно не интересно, а судьи продолжали думать, как бы его все-таки сегодня продлить.
— Перенесли онлайн-заседание на 16:00, — пояснил Татаринцев. — Точно так же я спустился, сказал судье Малеванному, что принимать участие не могу по состоянию здоровья, очень плохо себя чувствую. Не могу даже сидеть, только лежать, 37,5 температура, все симптомы налицо. И снова ушел в санчасть. Заседание проводили без меня. Я даже не знаю, продлили они мне арест или нет.
На следующий день, 3 декабря, действительно пришел результат ПЦР — отрицательный. Правда, бумага составлена так, будто это делали не в лаборатории МОЗ, а на коленке в подъезде. Не указано отчество обследуемого, нет даты забора биоматериала, в названии учреждения вместо СИЗО 11 стоит какая-то «колония» и без номера и даже нет подписи с печатью. Только фамилия врача… хотя неизвестно кого, поскольку должность перед фамилией тоже не указана.
Да, такую расхлябанность при заполнении документа с одной стороны можно списать на большую загруженность сотрудников лаборатории. Так безалаберно действительно сейчас часто заполняют и в других местах, но ведь есть такой же тест заключенного одной из соседних камер с выявленным ковидом. Там и печать, и подпись, и все данные. А это тот же самый Запорожский областной лабораторный центр МОЗ.
— Надо будет, наверное, делать повторно, — прокомментировал результат Татаринцев. — Нужно сделать свой тест, чтобы прокуратура не могла повлиять на лабораторию. Даже если будет отрицательный, то слава Богу. Но антитела нужно проверить, мог переболеть раньше, потому что было реально плохое состояние и контактировал с подтвержденными немало. Люди переболели в разной форме…
«Неизвестна позиция подзащитного»
Что касается решения суда о продлении меры пресечения, 3 декабря оно не появилось ни в СИЗО, ни на сайте суда. Адвокат Ляпин окончательно слег с температурой, поэтому тоже не мог заняться выяснением этого вопроса. А вопрос нетривиальный. Через два дня истекает срок меры пресечения. На заседании по продлению Татаринцев не присутствовал по состоянию здоровья, а без самого обвиняемого такие вопросы решать нельзя.
Статья 43 УПК Украины однозначно говорит, что обвиняемый имеет право представлять доказательства, заявлять ходатайства, принимать участие в судебном разбирательстве в суде первой инстанции, заявлять отводы, подавать жалобы на действия и решения лица, производящего дознание, следователя, прокурора, судьи и суда. Мало того, стороны уголовного производства имеют равные права на сбор и предоставление в суд вещей, документов, иных доказательств, ходатайств, жалоб, а также на реализацию иных процессуальных прав, предусмотренных Кодексом. В этом смысл принципа состязательности сторон. Всего указанного Татаринцев был лишен. Поэтому если его не продлили, то скоро надо отпускать, а если продлили, то совершили преступление.
Поскольку процесс открытый, я, как гражданин и представитель общественности, звоню в суд, чтобы узнать решение. Секретарь уточняет, кто я такой, и просит 5 минут, чтобы посмотреть на постановление суда. Перезваниваю. Теперь мне уже говорят, что нужно написать то же самое, что я проговорил устно им на электронную почту, и они все пришлют. Прислали через неделю, когда уже все и так стало ясно — отказ, подписанный лично судьей Малеванным. Якобы я не выполнил требования оформления запросов на получение публичной информации — в электронном запросе нет моей подписи. Формально так и есть, вот только секретарь не просила меня писать такой запрос, она попросила прислать то, что я сказал устно, на электронную почту. Ну да ладно. В СИЗО бумага в самый последний момент, до того как Татаринцева надо было отпускать, таки пришла. И вот что в ней.
Во-первых, оказалось, что обвинение снова представлял киевский прокурор Козакевич. Но ведь в прошлый раз прислали местного обвинителя из Бельмака, поскольку Козакевич во время карантина отказался ездить из Киева в Запорожскую область. Тогда же возник вопрос: а в чем проблема выходить на онлайн-конференцию? Как оказалось, ни в чем. Вышел. Зачем эти игры? Только для одного — затягивать процесс, не давать слушать материалы, которые доказывают невиновность Татаринцева, и препятствовать адвокатам заявлять ходатайства.
Вот таким нехитрым способом защите уже 2 заседания подряд не дают заявить ходатайство о непрерывных слушаниях, т.е. о том, чтобы рассматривать дело каждый день и быстро вынести приговор, поскольку длительное пребывание обвиняемого в СИЗО несет прямую угрозу его здоровью и жизни. Заседая каждый день, недели за две можно будет закончить, а обвинительный приговор по имеющимся доказательствам не вынести никак. Кроме того, там столько уже зафиксированных процессуальных нарушений со стороны следствия, что любая апелляция такой приговор обязательно отменит. Плюс по закону Савченко Татаринцев уже почти 7 лет отсидел. Его придется выпускать. Но нельзя.
Дальше больше. В решении суда написано:
«Обвиняемый Татаринцев 2 декабря 2020 года в судебное заседание конвоем не доставлен, поскольку ГУ «Вольнянское учреждение исполнения наказаний № 11» отказало в выдаче обвиняемого по причине того, что у последнего выявлены признаки заболевания COVID-19».
Потом говорится, что Татаринцев, как больной сахарным диабетом, находится в зоне риска и, чтобы не подвергать опасности ни себя, ни других (какая трогательная забота), суд решил провести заседание в режиме видеоконференции с СИЗО 11 при участии обвиняемого.
А дальше просто песня:
«Обвиняемый Татаринцев в режиме видеоконференции отказался от участия в судебном рассмотрении… ссылаясь на неудовлетворительное состояние здоровья. Защитник Еременко Р.С. (бесплатный адвокат, которого назначили, поскольку адвокаты Ляпин и Кравцов заболели. — Ред.) не высказал своего мнения по вопросу о целесообразности продления обвиняемому срока содержания под стражей, ссылаясь на тот факт, что ему неизвестна позиция подзащитного…»
Вот интересно, какова может быть позиция подзащитного? Посидеть еще пару месяцев? А почему адвокат Еременко, якобы не зная позицию Татаринцева, не потребовал от суда конфиденциально пообщаться с ним до заседания? Поехал бы в СИЗО. В крайнем случае, по Скайпу поговорил бы. А время на ознакомление с материалами дела? Еременко собирался опровергать доводы прокурора, не открыв ни одного тома с сотнями страниц документов?
Итак, несмотря на то, что обвиняемый в заседании не участвовал, не высказывал свое мнение и в суде был нарушен принцип состязательности сторон, судьи Малеванный, Валигурский и Ходько снова продлевают содержание под стражей на 2 месяца, даже не рассматривая возможность назначения альтернативной меры пресечения — домашнего ареста, личного обязательства. Вопрос же залога суд не просто может, но обязан рассмотреть. Нет, ничего подобного. Арест продлевают по формальным и недоказанным причинам — риск скрыться от суда, влиять на свидетелей и все остальное, что перечислено в Кодексе. Ни у судей, ни у прокурора не возникает даже мысли о том, что заключенному по их инициативе человеку нужно оказать медицинскую помощь.
