В какой-то мере Александра Григорьевича можно понять. Даже среди российских экспертов распространён миф о «Поклонной, которая сломала Болотную». В максимально кратком изложении этот миф гласит, что достаточно собрать многолюдный митинг в поддержку власти, как любой майдан испугается, свернётся и рассосётся.
Но это не так. Говорят, что в 2004 году Янукович просто побоялся дать команду уже привезённым в Киев шахтёрам разогнать майдан. Да, побоялся, но почему? Потому, что был не уверен в позиции полицейских сил. Когда шахтёры Илиеску разгоняли румынских оппозиционеров, полиция им не мешала, но что было бы, если бы она выполнила свой долг, который заключается в недопущении массовых столкновений, в том числе на политической почве? Тогда сторонники Илиеску вступили бы в столкновение не с оппозицией, а органами правопорядка, со всеми вытекающими последствиями.
Насколько я понимаю, Янукович также не был уверен в позиции киевской полиции. Теоретически она должна была стать на пути шахтёров, чтобы не допустить гражданского столкновения. Учитывая предательскую позицию тогдашнего президента Кучмы и давление Запада, полиция вполне могла получить такой приказ. Тогда бы мятежником оказался не Ющенко с майданом, а Янукович с шахтёрами.
В 2014 году полиция контролировалась Януковичем и антимайдан он собрал. По численности этот антимайдан не уступал майдану. При желании его можно было сделать и более многочисленным, за счёт подвоза трёх смен одновременно. Но по уровню агрессии и наличию чёткой цели он и рядом с майданом не валялся. В результате полиция Януковича, кроме правительственных зданий, вынуждена была защищать ещё и антимайдан. Никакой пользы от него не было.
Кстати, и Болотную победила не Поклонная. В тени митингов на Поклонной в городе активно действовала полиция, а ОМОН жёстко пресекал любые поползновения перейти к майданным формам протеста. В конечном счёте всё «рассосалось» лишь тогда, когда лидеры начали получать реальные сроки. Тогда моментально сдулись они, а за ними и весь «протест».
У Поклонной была иная важная функция. Она демонстрировала, что народ в массе своей поддерживает действия власти по жёсткому подавлению протеста. Оппозиции и её иностранным спонсорам показали, что пока её будут разгонять и сажать, народ будет аплодировать. Но на передовом рубеже противостояния майдану всегда находится не антимайдан, а ОМОН. Если власть вынуждена, как был вынужден Эрдоган, напрямую обращаться к своим сторонникам за поддержкой, звать их на улицы, значит, в стране уже началась гражданская война, ибо полицейских сил и сил безопасности не хватает, чтобы подавить мятеж, и власть вынуждена выставлять граждан против граждан.
Ещё один момент. Неважно использует ли власть народ, как Эрдоган, для прямого противостояния мятежникам, или, как на Поклонной, для создания нужной информационной картинки, обеспечивающей работу силовиков, митинги в её поддержку должны превышать всё, что может собрать оппозиция даже не в разы, а на порядок. Только таким образом можно сменить заданную майданом картинку «преступный режим» против «всего народа» на альтернативный вариант: «власть и народ против мятежников».
Как по мне, так даже заявленные несколько десятков тысяч человек на каждом из митингов в Минске (в поддержку и против Лукашенко) — завышены раза в три в обоих случаях. Но если бы даже на улицы Минска реально вышли сотни тысяч митингующих, это бы ничего не значило. Важно лишь одно — сумела ли власть собрать митинг в 5-10 раз более многочисленный, чем оппозиция. Если провластный митинг многочисленнее всего в 2-3 раза, это — провал. Оппозиция всё равно создаст иллюзию большинства у себя за счёт более умелой работы с картинкой и информационной инициативы. Кроме того, митингующие оппозиционеры соберутся и завтра и послезавтра и третьего дня, власть же в лучшем случае сможет на постоянной основе по разнарядке подтягивать бюджетников (у неё просто не заготовлены заранее профессиональные митингующие, а у майдана их подготовлены тысячи).
Наконец, оппозиция точно знает чего хочет — смены власти, известен ей и механизм — информационное и, под его прикрытием, силовое давление. А чего хочет провластный митинг, какими средствами реализации своих желаний он располагает? Только абсолютный перевес в численности. Такой перевес, который невозможно оспорить и который деморализует оппозицию, заставляет самых наивных понять, что народ не с ними, народ против них.
Митинг за Лукашенко уступал по численности митингу против него. Самые большие оптимисты говорят о паритете, но им уже мало кто верит. Сразу после начала митингов послы Белоруссии в Словакии и Швейцарии поддержали требования оппозиции. Как я и говорил, после измены журналистов центральных государственных СМИ у Лукашенко на очереди измена дипломатов. Не зря и внешнюю, и информационную политику контролировала группа Макея, которая и привела Лукашенко к майдану и продолжает вести его по майдану к поражению и сдаче власти.
Майдан — государственный переворот с участием внешних сил. Любой майдан. Следовательно, его участники, как всё знающие организаторы, так и ничего не понимающие «люди с хорошими лицами», которых используют как пушечное мясо — мятежники и изменники Родины. Мятеж нельзя пересидеть. Мятежники готовы к этому и всё равно спровоцируют конфликт. Мятеж нельзя устыдить ответным митингом. Они пришли не митингами меряться, а власть брать. С мятежом нельзя договориться ни о чём, кроме формата отречения и гарантиях личной безопасности, которые в дальнейшем всё равно будут нарушены.
Мятеж можно только подавить. Подавить полицейской силой, а если надо, то и военной. Любое государство обязано уметь себя защитить. Любая кровь, пролитая при подавлении мятежа, — гарантия от гораздо большей крови, которая будет пролита, если мятеж не будет подавлен. Лидеры, организаторы и полевой актив мятежа должны садиться в тюрьму на продолжительные сроки (чтобы другим не повадно было). Конечно, хорошо бы выиграть и информационную картинку. Но даже если это оказалось невозможным, главное, чтобы ОМОН выиграл улицу.
Мятеж нельзя победить в обороне. Власть должна наступать и давить. Оборона — смерть не только вооружённого восстания, но и власти, против которой это восстание направлено. В таких случаях инициатива практически гарантирует успех. Поэтому и борьба идёт за инициативу. Именно на захват инициативы направлены все домашние заготовки майдана.
Первые три дня Лукашенко владел инициативой, и белорусский майдан уверенно катился к поражению. Затем инициатива была отдана. Власть в Минске уходит во всё более глухую оборону. Осталось только начать переговоры с мятежниками, признать их равными себе, и распад власти примет необратимый характер.
Как это ни смешно, но грозный Лукашенко рискует проиграть майдану даже быстрее, чем вялый и трусливый Янукович.
