Мы все равно будем протестовать
Французское издание Atlantico снова возвращается к теме второй волны, сопоставляя ситуацию в Гонконге и положение дел во Франции.
С одной стороны, две эти точки на карте не сопоставимы. Гонконг — огромный мегаполис с невероятной плотностью населения, переживающий смену статуса, а потому уязвимый для многочисленных политических манипуляций. Впечатляет и разница традиционных культур. «Сложно представить себе вторую или третью волну среди такого плотного, но скромного и активного населения, — пишет издание. — Китаец — совершенно не воинственный человек, он прислушивается к другим, проявляет внимание и терпение, воздерживается от резких преждевременных суждений. У этих людей существует нечто вроде «коллективного ума»: общественная жизнь идет естественным путем. Китайцу чужд индивидуализм: солидарность, взаимопомощь и готовность делиться являются для него очевидными ценностями».
Франция устроена совершенно по-другому. Различия проявляются, в частности, в том, что китайские власти проявили намного большую последовательность в своих действиях, а население — куда большую солидарность. Это вовсе не говорит о том, что народ Франции не законопослушен и анархичен по природе. Просто то, что в Китае можно сделать простым распоряжением, во Франции надо подробно и четко объяснить.
«Гонконгцев (как и вьетнамцев, корейцев, сингапурцев…) не бросало из стороны в сторону: сначала маски бесполезны, потом необходимы, сначала социальная дистанция — метр, потом — минимум полтора метра, сначала нужно звонить в скорую, потом не нужно, — отмечает издание. — Суть в том, что французская исполнительная власть очень боится совершить ошибки, хотя любое правительство неизбежно допускает их. Каким бы ни было решение, во Франции все равно будут протестовать — это в наших генах. Французы ждут справедливой и открытой политики, хотят, чтобы власти в достаточной мере объяснили ее, а не пытались увиливать, не бросались из одной крайности в другую».
И хотя миф о второй волне пока остается только мифом, необходимо быть настороже.
Надежные ценности
Еще одно французское издание — Le Monde — беспокоится о судьбе доллара. «Финансовая мудрость гласит, что в период острого кризиса нужно искать защиту в надежных ценностях, таких как доллар, — пишет издание. — Однако на деле все иначе. С начала марта американская валюта потеряла 12% по отношению к евро, опустившись с 1,06 до 1,19 в конце июля. За один только июль спад составил 5%».
Несомненно, это много для мира с почти что фиксированными обменными курсами. Неустойчивость доллара находит отражение во взлете цен на золото, которые бьют рекорды и увеличились на 30% с начала года (1975 долларов за унцию), что отражает опасения возвращения инфляции.
Инвесторы всего мира год за годом твердят: альтернативы доллару нет, он остается главной резервной валютой (62% резервов, всего на 2% меньше, чем в 2008 году), тогда как доля евро уменьшилась до 20% с 28% в 2008 году.
Однако последнее время это единодушие оказывается нарушено. Стивен Роач, профессор Йельского университета и бывший руководитель Morgan Stanley, утверждает в опубликованной «Блумберг» статье, что «огромная привилегия доллара подходит к концу», и предрекает 35%-ное падение его стоимости. Главный экономист Natixis Патрик Артюс тоже ждет спада.
«Объяснений тому множество, — пишет издание. — Прежде всего США активнее всех пользуются печатным станком. По прогнозам МВФ, дефицит американского бюджета должен составить в 2020 году 23,8% ВВП, то есть вдвое больше, чем в еврозоне (11,7%). На это также накладывается политика Федеральной резервной системы, которая снизила ставки сильнее, чем Центробанк Европы. Кроме того, ФРС проводит массовые интервенции и выкупает ценные бумаги американских предприятий, официально для сохранения ликвидности рынков, на самом деле для предотвращения банкротства. На недоверие рынков наслаивается и политическая неопределенность: хаос в Вашингтоне, неспособность страны справиться с эпидемией, программа кандидата от демократов на президентских выборах Джо Байдена».
В результате американцы оказываются перед дилеммой: как защитить привилегию доллара, если они отходят от других мировых экономик, переставая быть незаменимыми? Ведь ситуация в Европе представляется более спокойной, притом что еврозона все еще пытается соблюдать хотя бы минимум бюджетной дисциплины. В такой перспективе доллар представляется переоцененным.
Дети из пробирки
Еще одно французское издание Le Figaro размышляет по поводу принятого на днях Национальным собранием закона о биоэтике, который закрепляет «право на ребенка», уничтожая существовавшие страховочные меры. 37 противников и 4 воздержавшихся не смогли преградить ему путь.
«Логика этого закона опирается на постулат о том, что существует всего одна ось, вокруг которой крутится все, — отмечает издание. — Взрослый и его ничем не ограниченные желания. Взрослый и его раздутая независимость. Взрослый с его правами и требованиями, число которых только растет. Взрослый и его все более сильное желание. Оно теперь настолько сильно, что может пережить нас самих, как утверждает депутат Турен с его отдающим новоязом определением посмертного искусственного оплодотворения, которое он надеется провести в новом чтении: «искусственное оплодотворение выжившей воли»… Как поэтично».
Мотив сторонников закона выглядит безупречно — любовь. «Даже министр Оливье Веран отвечал противникам (в его голосе, кстати, не чувствовалось особой любви…), что «закон не несет в себе отбор и химеры, а взывает к любви, семье, родству, науке, здоровью». В такой обертке все проходит. Использование любви в качестве знамени призвано смягчить, ослепить и увлечь за собой всех тех, кто не видит, какая несправедливость творится от ее имени».
Однако, похоже, в данном случае любовью трудно оправдать технологический индивидуализм, от которого страдают наши так называемые современные общества. «Ослабление регулирования научных исследований ведет к генетическим манипуляциям с человеческими эмбрионами, появлению искусственных гамет, — напоминает издание. — В некоторых странах уже были рождены генетически модифицированные дети. Преимплантационная генетическая диагностика была вычеркнута из законопроекта, но технология с ее евгенистической логикой уже существует».
Технологии и рынок прямо ведут нас к коммерческому рождению, в котором становится все больше искусственного, а ребенок превращается в рассчитанный продукт и подвергается безжалостному отбору, чтобы получить право на жизнь.
«Будет ли ребенку просто узнать, что он существует только потому, что получил право на жизнь при определенных условиях, после отбора, в результате генетического вмешательства и коммерческого договора?» — риторически вопрошает автор. Но вряд ли на этот вопрос есть ответ.
