Видеманну 65 лет. Он родился в Таллине. Его предки остзейские немцы. В школе увлекся западной рок-музыкой, сам потом играл в рок-группе. В 15 лет стал хиппи. В хипповской тусовке известен как Кест.
По образованию русский филолог. В 70-е заинтересовался восточными мистическими учениями и йогой. Поблизости от Таллина с подачи русского православного священника нашел своего гуру по имени Рам.
В 70-80 годы много путешествует по СССР. В частности, много времени проводит в Таджикистане.
В 1987 году эмигрировал в Латинскую Америку — в Колумбию. В 1988-м переехал в Западный Берлин, где работал корреспондентом русской службы ВВС.
С 2006 года живет в Лондоне.
- Владимир, вы в двух своих книгах, действие которых происходит в 70-80-х годах XX века, рассказываете о «неформатных» для СССР людях: мистиках, йогах, парапсихологах, телепатах, буддистах, индуистах и прочих любителях разного рода «чертовщины». Насколько массовым были все эти увлечения? Когда всё это началось?
— Увлечения всем вами перечисленным, разумеется, не были в атеистическом СССР массовыми. Существовало, конечно, некое народное мракобесие в виде гаданий на картах, пасьянсов… Тройка, семерка, туз! Об этом можно было даже узнать из литературы, но такого рода штуки считались шутками, серьезно обычный советский труженик ничем подобным не заморачивался. В церковь не ходили, гороскопов не читали.
Когда я был еще школьником, в мире началась битломания, и чуть позже, в самом конце 60-х, на Западе появились первые хиппи, вместе с их психоделической культурой, о которых можно было узнать из редкой советской прессы, но также из передач зарубежных «голосов» и, что было совершенно уникальным, из трансляций финского телевидения, которое принималось в Таллине и вообще на Северном побережье Эстонии — тогда еще Советской.
Здесь так же, относительно свободно, действовали различные харизматические группы: баптисты, адвентисты, пятидесятники… К ним и потянулись наши первые хиппи, искавшие отдушин от советской трудовой идеологии. Тем более что практика у харизматов — это не церковные требы, а близкий к экстатизму драйв. Если сюда еще добавить кустарные «наркотики», к которым стремились советские волосатые, чтобы не отставать в кураже от западных коллег, то все вообще встанет на свои места.
- Когда всем этим увлеклись вы сами? Где брали нужные книги и информацию по этой теме?
— Едва окончив школу, я познакомился со старшим товарищем из Минска, который, переехав в Таллин на постоянное жительство, привез с собой целый чемодан оккультной литературы, включая пособия по йоге, магии и чернокнижию, книги теософов и востоковедов. На эту библиотеку запала вся наша компания, а потом мы уже начали разыскивать аналогичное чтиво самостоятельно. Благо, что в Таллинской публичке можно было обнаружить целые залежи соответствующих изданий, хранившихся там еще с досоветских времен и не вычищенных цензорами.
Войдя в тему, я стал интересоваться единомышленниками. Сначала это была богемно-хипповая молодежь (музыканты, художники, поэты), а затем стали появляться и «взрослые дядечки» — пионеры йоги и парапсихологии в СССР. На том этапе еще не было ксероксов, тексты перепечатывали на машинке, а подчас и просто переписывали от руки. Книг на иностранных языках было мало, да и уровень владения инязом был у большинства не ахти какой! Тем не менее, хипповая система, спонтанно связавшая всю прогрессивную молодежь страны в некий единый психо-трест, поспособствовала и связям между ранними оккультными группами, по большей части состоявших тоже из молодежи.
Здесь отдельно нужно выделить уфологов и парапсихологов, основную массу которых составляли «те, кому за 30», в основном эмэнэсы (МНС) и работники научно-технических учреждений. Такого рода мистики были далеко не харизматами, их больше всего интересовала «научность магии», а не спонтанный драйв «вещания на языках» или еще чего похуже. Тем не менее, советский мистик был всеяден. Его привлекало все, что несло в себе хоть какое-то, пусть и минимальное, отклонение от официоза — и в науке, и в культуре.
— Где находились центры всего этого «безобразия»?
— Разного рода мистические группы существовали в начале 70-х во многих крупных городах СССР. На моей памяти они были, помимо прибалтийских столиц, в Москве и Питере, Киеве и Минске, в Крыму и Сочи, Улан-Удэ и Душанбе. Думаю, были они и в других местах. Одним из объединяющих изданий для мистиков-гуманитариев были «Труды по знаковым системам», выходившие под эгидой Тартуско-московской семиотической школы Юрия Лотмана, а технари стремились достать сборник Международной Ассициации психотронных исследований, возглавляемой чехословацким профессором Зденеком Рейдаком, с которым были лично связаны некоторые советские энтузиасты, включая наших эстонских коллег.
- Расскажите о вашем эстонском гуру по имени Рам?
— Рам — это инициатическое имя Михаэля Тамма (1911-2002), эстонского философа и мистика. Рам был первым йогом в СССР (из тех, о ком есть свидетельство в советской прессе именно как о йоге), специалистом по терминологии греческой, индийской и немецкой философии.
- Откуда он?
— Он родился в Эстонии (тогда еще части Российской империи), получил образование строительного инженера, а затем уехал учиться в Германию (Берлин) ядерной физике. Там он пережил всю войну (в статусе иностранного студента), а позже увлекся философией, принял активное участие в Миссии Рамакришны и издании философских журналов "Advaita-Vedanta" и "Friede" (Франкфурт-на-Майне).
- Как он попал в СССР и как оттуда уехал?
— В 1956 году Рам собрался переезжать в Индию в статусе монаха Ордена Рамакришны, о чем была достигнута договоренность с индийскими властями. Но в Индию он решил поехать транзитом через Эстонию, бывшую к тому времени уже частью СССР. Советский консул в Западном Берлине дал Раму полные гарантии беспрепятственного проезда через территорию страны. Тем более что мотивацией последнего было посещение родственников и могилы матери.
Но, въехав в СССР, Рам так и остался там на 25 лет, поскольку советские власти отказались его пропускать дальше и начали прессовать на предмет принятия советского гражданства.
Рам же, будучи с конца Второй мировой войны апатридом, путешествовал с нансеновским паспортом, и власти ФРГ ничего не могли сделать против его незаконного интернирования. Хорошо еще, что не посадили, а ведь могли! И дурдомом угрожали, и более серьезными карами. Но Рам был категоричен, даже готов на самосожжение, как он мне позже говорил.
Вот так он и прожил все 25 лет: на 101 километре от Таллина, без права покидать место прописки за пределами радиуса 10 км. В случае необходимости нужно было заказывать в райцентре специальное разрешение. При этом нельзя ни работать, ни владеть недвижимостью.
Жил он в домике у друзей на средства знакомых. Когда прежний дом совсем развалился, я купил ему новый, где он прожил последние 3 года своей советской жизни. В 1981 году Рам, наконец, получил от советских властей разрешение покинуть страну и уехал в США по приглашению тамошних друзей. Свои первые дни в Америке он прожил на квартире у известного московского писателя Аркадия Ровнера (издатель журнала «Гнозис», Нью-Йорк).
- В СССР вы жили в Эстонии. Что из себя представляла эта республика на момент появления в ней первых хиппи? Насколько свободной по масштабам СССР она была? Как на ваш прикид и длинные хаера реагировали окружающие и милиция?
— Жизнь в Эстонии, по масштабам СССР, была довольно приличной. Начнем с того, что не было засилья кумача и портретов вождей. Вывешивали по праздникам, пару раз в году, не более того. Было финское телевидение, и даже шведское можно было поставить при наличии специальных устройств. Никто «финские антенны» с крыш не снимал, хотя все о них знали.
В школах тоже не очень грузили пионерско-комсомольскими ритуалами. В эстонских классах комсомольцами была едва четверть учащихся. В русских побольше, но тоже не 100%. То же самое в местных вузах. Народ на улицах относился к стилягам и хиппи если не доброжелательно, то без особых эксцессов.
Эстонцы — само собой, да и русские не очень на рожон лезли. Волосатых не стригли (если не 15 суток). Насколько я помню, продуктового дефицита не было, промтоваров тоже хватало. Очередей не стояло. Разве что на подписку за собраниями сочинений мировых классиков.
- Были ли какие-то проблемы во взаимоотношениях между эстонской и русской общиной в Эстонии в 70-80-е годы? Были ли проблемы между русскими и прибалтами в «мистических тусовках»?
— Проблемы, конечно, были, но это больше касалось улицы и малообразованных слоев населения. Моя мама всю жизнь проработала в эстонском коллективе, и когда у них были собрания, то все говорили на русском.
Мама неоднократно говорила, что не стоит этого делать, что она достаточно понимает по-эстонски, но начальство было неумолимым.
В мистических тусовках тем более проблем не было. Надо еще понимать, что на эстонском языке было вообще очень мало интересной литературы, никто ведь не заморачивался переводить на него Платона или Шанкарачарью, Гегеля или Хайдеггера. Ну или ту же «Чайку по имени Джонатан Ливингстон» — культовое произведение у всех хиппи мира.
Поэтому прибалты (особенно литовцы и латыши) неплохо знали русский. У эстонцев с русским было похуже, но это просто фонетически и грамматически почти несовместимые языки. Если эстонский не знаешь с детства, то потом выучить очень трудно.
- Вы случайно не были знакомы с Сергеем Довлатовым, жившим какое-то время в 70-х в Таллине?
— С Довлатовым я лично знаком не был, но с ним дружил один мой хороший приятель. Как-то раз он говорит мне: «Хочешь, познакомлю тебя с одним питерским писателем?» А для меня тогда все советские писатели, т.е. публиковавшиеся в СМИ как официоз, никакого интереса не представляли. И я ответил: «Да ну его на фиг, грузиться!»
Надо было, конечно, познакомиться. Тем более они там и бухали, и пыхали вместе… Но Довлатов не сидел на маках, а бухалово в нашей среде считалось признаком чего-то низотного. Зато позже, лет 30 спустя, я познакомился с дочкой писателя — Катей Довлатовой. Совершенно случайно, на лондонском аукционе «Сотбис», где Горбачев распродавал свои вещи.
- Европейцы в XX веке за духовностью ездили в Индию. Наши мистики и йоги за духовностью ездили в… Таджикистан. Почему именно туда? Это же мусульманская республика. Почему не ездили к буддистам в Калмыкию или в Бурятию с Тувой, или к шаманам Якутии?
— Ездили, конечно, и в Калмыкию с Бурятией, и в Туву с Якутией. Но это были больше люди, сидящие на буддизме или шаманизме. Я сам однажды добрался до Иволгинского дацана под Улан-Удэ, познакомился с людьми из группы Бидии Дандарона (это был традиционный буддийский перерожденец, философ и мистик, погибший в лагере).
Ездил и по православным монастырям, бывал на отчитках. Но, попав однажды в Среднюю Азию, я перестал ездить по другим местам. Настолько меня впечатлили горы и местная религиозная культура.
- Что из себя в то время представлял Таджикистан?
— Таджикистан тогда выступал советской окраиной, внимание властей к нему было приковано мало. Отсюда относительная свобода тамошней жизни.
Но прежде всего меня поразило в Таджикистане обилие вкусной еды: фрукты, овощи, шикарное свежее мясо, плов, шурпо, айран, нишалло, слоеные масляные лепешки! А какой там язык — звонкий, певучий! Весь народ жутко музыкален. Все поют и танцуют. Женщины и старики ходят в национальной одежде, как в фильме про Хаджу Насреддина. Я даже начал учить таджикский язык, чтобы общаться с жителями отдаленных кишлаков, куда мня все время тянуло. Были там и свои йоги, и свои маги.
С хиппи сложнее. Меня друзья все время одергивали: «Вовчик, ты выглядишь как иностранец, привлекаешь внимание! Будь скромнее!» В самом деле, привлекать ментов, когда у тебя на кармане пакетик пали, — не самое умное поведение.
В результате я загримировался под местного бабая: чапан (стеганый халат), чалма (обвязанная платком тюбетейка), муки (традиционная обувь с загнутыми носами), на поясе кинжал с тамгой мастера…
Как в целом жило русское население республики, сказать затрудняюсь. Я там в основном общался или с азиатами, или с русскоязычной богемой «бухарского» происхождения.
- Вы были знакомы с Абаем и Мирзой, в секте которых убили знаменитого советского актера Талгата Нигматулина, который стал известен всему СССР по фильму «Пираты XX века». Что там произошло? Почему Нигматулин, владеющий карате, дал себя убить? Что из себя представляли Абай и Мирза?
— Про Абая с Мирзой я впервые услышал в Душанбе от одного знакомого, который незадолго до этого у них побывал. По рассказу, там все было круто: суфизм, радения, групповой секс, проверки на вшивость, четвертый путь…
Больше всего подкупало то, что во главе тусовки стоит настоящий азиат, а не какой-нибудь «столичный правозащитник с еврейской фамилией» (по выражению Артемия Троицкого о движении шамана-воина Александра Габышева).
Но, попав на место, я быстро понял, с кем на самом деле имею дело. Слава богу, гуру научил разбираться не только в людях, но и в мистических персонах. Некоторое время я поддерживал с Мирзой переписку через Абая, имевшую характер легкого взаимного троллинга.
Потом оттуда писать перестали, а еще какое-то время спустя я узнал про историю с Талгатом. Если быть кратким, то Мирза представлял собой обычного восточного дервиша невысокого уровня, побирающегося у святых мест (типа русских старушек на паперти). Таким его и встретил Абай — человек из семьи киргизской партийной номенклатуры.
Думаю, он решил, как эзотерический фарцовщик, сделать на Мирзе деньги и стал его раскручивать в столичных кругах советских мистиков. В результате возникло целое движение, где Мирза сыпал банками, которым его научил Абай: про космос, энергии, мистику и продвинутых учителей.
Думаю, Талгат Нигматулин тоже купился на этот театр. Он же был простым советским провинциалом, далеко не семи пядей во лбу, но уже что-то прослышавшем про тайные практики восточных единоборств. Какое отношение Мирза мог иметь к боевым искусствам? Видимо, Абай напел Талгату на ухо какую-то легенду.
К тому же писатель Валентин Сидоров (1932-1999), один из поклонников талантов Мирзы, выдал последнему «справку» с печатью Союза писателей СССР (для Востока аналогична ханской тамге), что Мирза — экстрасенс, обладающий редким даром, который изучают ученые мужи из самого Звездного городка! Видимо, Талгат до последнего верил в Мирзу как учителя, что, конечно, не может не вызвать у меня чувства глубокого уважения к силе воли кинозвезды.
Тем более гротескными выглядят признания Мирзы в том, что он — просто нищий бродяга, который говорил лишь то, что ему приказывал Абай. Самое удивительное, что, выйдя на свободу после многих лет заключения, Мирза продолжал почитаться рядом лиц за большого шейха, а сейчас на месте его погребения выстроен большой мазар (мавзолей). Абай же живым на свободу уже не вышел. По слухам, его убили в зоне, где он отсиживал свой срок (что-то около 15 лет, если мне память не изменяет).
Но нельзя сказать, что в СССР все было тупо и мрачно, тогда как на Западе расцветали сто цветов! На Западе, как я позже лично удостоверился, тоже полно шарлатанов, но при этом не просто мелких жуликов, а широко раскрученных мошенников, без зазрения совести доящих свою паству. Не буду здесь называть конкретных имен, чтобы никого не обидеть.
Моего гуру, к слову сказать, тоже неоднократно обвиняли в шарлатанстве. Особенно после того, как пытались ознакомиться с его текстами. Так ведь у нас настоящая тайная школа, со стороны на свинье не подъедешь, а какой-либо активной агитации мы не ведем.
